На Викторию же танец впечатления не произвел. Она расплакалась, и нам троим пришлось ретироваться посреди второго сеанса вращений Фатимы.
Вместо того чтобы вернуться в номер, мы с Амритой прошлись по неосвещенному дворику отеля. Почти весь вечер шел дождь, но сейчас мы уже могли разглядеть несколько звезд в просветах между зеленовато-желтыми облаками. Большинство выходящих во двор окон было задернуто тяжелыми шторами, и виднелось лишь несколько тонких полосок света. Мы по очереди несли хныкающую Викторию, пока всхлипы не стали реже, а потом и вовсе прекратились. Остановившись у бассейна, мы присели на низенькую скамеечку рядом с темным кафе. Отсветы от подводных прожекторов плясали по густой листве и опущенным бамбуковым шторам. Я заметил темное пятно на воде в мелкой части бассейна и обнаружил, что это утонувшая крыса.
– Виктория уснула, – сказала Амрита.
Бросив взгляд, я увидел сжатые кулачки и закрытые глаза ребенка. Такой умиротворенный вид обычно бывает у детей, уснувших после надрывного плача.
Вытянув ноги, я откинул голову назад. Только сейчас я осознал, как устал, возможно, еще не отойдя от перелета. Я выпрямился и посмотрел на Амриту. Она легонько покачивала ребенка, а у нее самой взгляд стал отсутствующим и задумчивым, как это часто бывало, когда она работала над какой-нибудь сложной математической проблемой.
– Ну, каковы ощущения? – поинтересовался я. Амрита перевела на меня взгляд и заморгала.
– Что, Бобби?
– В Индию. Каково возвращаться?
Она потрепала хохолок на головке у Виктории и передала ее мне. Я пристроил ребенка на сгибе локтя и стал смотреть, как Амрита подходит к краю бассейна и разглаживает свою светло-коричневую юбку. Свет от бассейна освещал снизу ее острые скулы. Моя жена красавица, подумал я уже, наверное, в тысячный раз после нашей свадьбы.
– Это немного напоминает deja vu, – ответила она очень тихо. – Нет, не совсем верное выражение. Скорее, это напоминает повторение уже не раз виденного сна. Жара, шум, язык, запах – все знакомое и чужое одновременно.
– Извини, если расстроил. – Амрита покачала головой.
– Нет, Бобби, это меня не расстраивает. Это пугает меня, но не расстраивает. Я нахожу это очень соблазнительным.
– Соблазнительным? – Я уставился на нее. – Что же, скажи ради Бога, мы увидели здесь такого соблазнительного?
Не в привычке Амриты было бездумно бросаться словами. Она часто выражала свои мысли гораздо точнее, чем я.
Она улыбнулась.
– Ты хочешь сказать, не считая ламахьи Бхарати?
Она сбросила босоножку и побултыхала ногой в воде. Я не мог разглядеть дохлую крысу в другом конце бассейна.
– Серьезно, Бобби, все это кажется мне каким-то странным образом соблазнительным. Как если бы все эти годы я использовала лишь часть своего рассудка, а теперь другая моя часть приходит в движение.
– Тебе хотелось бы остаться здесь подольше? – спросил я. – Я имею в виду, когда все дела будут закончены. Я смешался.
– Нет, – сказала Амрита, и ее голос не оставлял сомнений в окончательности ответа. – Я покачал головой.
– Извини, что оставил тебя одну после обеда и согласился на эту встречу вечером. Думаю, что мы не правильно сделали, приехав сюда втроем. Я недооценил, насколько трудно тебе будет с Викторией.
Откуда-то сверху послышалась серия резких приказаний на языке, напоминавшем арабский, после чего последовал поток носового бенгальского. Хлопнула дверь.
Амрита снова подошла ко мне и села рядом. Она взяла Викторию и положила ее к себе на колени.
Она взяла Викторию и положила ее к себе на колени.
– Ничего, Бобби, – сказала она. – Я знала, как все это будет. Подозревала, что скорее всего не понадоблюсь тебе в качестве переводчика, пока ты не получишь рукопись.
– Извини, – повторил я.
Амрита снова посмотрела на бассейн.
– Когда мне было семь лет, – сказала она, – летом, накануне переезда в Лондон, я видела призрак.
Я посмотрел на нее. Большего удивления или недоверия я не испытал бы, если бы Амрита сообщила мне, что влюбилась в немолодого посыльного и собирается от меня уходить. Амрита была – по крайней мере до настоящего момента – наиболее рациональным человеком из всех, кого я знал. Ее интерес к сверхъестественному и вера в потустороннее до сих пор никак не проявлялись. Мне никогда не удавалось заинтересовать ее даже дрянными романами Стивена Кинга, которые я каждое лето таскал с собой на пляж.
– Призрак? – только и смог выговорить я наконец.
– Мы ехали поездом из дома в Нью-Дели к нашему дяде в Бомбей, – заговорила она. – Ежегодная поездка с сестрами и матерью в Бомбей в июле всегда была волнующей. Но в том году заболела моя сестра Сантха. Мы сошли с поезда к западу от Бхопала и два дня прожили в железнодорожной гостинице, пока местный врач лечил ее.
– С ней ничего не случилось? – спросил я.
– Нет, у нее была всего лишь корь, – ответила Амрита. – Но я оставалась единственной, кто еще не болел корью, поэтому я спала не в номере, а на маленьком балкончике, выходившем на лес. Прейти на балкон можно было только через ту комнату, где спали мои сестры и мать. Сезон дождей в то лето еще не наступил, и было очень жарко.
– И ты увидела призрак? – Амрита слегка улыбнулась.
– Я проснулась среди ночи от звука плача. Сначала я решила, что плачет мать или сестра, но потом увидела пожилую женщину в сари, которая сидела на краю моей кровати и всхлипывала. Помню, страха я не ощутила, лишь удивление из-за того, что моя мать позволила этой женщине пройти через комнату и устроиться на балконе рядом со мной.
Ее плач был очень тихим, но почему-то очень пугающим. Я протянула руку, чтобы утешить ее, но не успела я прикоснуться к ней, как она перестала плакать и посмотрела на меня. Я обнаружила, что она, оказывается, не такая уж и старая, просто ее состарило какое-то ужасное горе.
– А что потом? – не выдержал я. – Откуда ты узнала, что это призрак? Она растаяла, ушла по воздуху, превратилась в кучу грязи и тряпья или что?
Амрита покачала головой.
– Луна на несколько секунд скрылась за облаками, а когда снова стало светло, этой женщины уже не было. Я закричала, и когда мать и сестры вышли на балкон, они заверили меня, что никто не проходил через комнату.
– Гм, – пробормотал я. – Звучит не слишком убедительно. Тебе было семь лет и ты, наверное, спала. А даже если и не спала, то откуда ты знаешь, что это не была какая-нибудь горничная, взобравшаяся по пожарной лестнице, или еще кто-нибудь в этом роде?
Амрита взяла Викторию на руки.
– Согласна, что это не самая страшная история про призраков. Но она напугала меня на многие годы. Видишь ли, прямо перед тем, как луна скрылась, я посмотрела прямо в лицо этой женщине и очень хорошо знала, кто она такая.
Амрита похлопала девочку по спинке и посмотрела на меня.
– Это была я.
– Ты?
– Тогда я и решила, что хочу жить в стране, где я не увижу призраков.
– Неприятно тебе об этом говорить, маленькая, – сказал я, – но Великобритания и Новая Англия по привидениям занимают не последнее место.