- Вот тебе тот знающий матерый зверобой, какого ты ищешь, - сказал князь, сдерживая улыбку. - Поезжай смело с Еремой в его лесную берлогу.
Можешь погостить там одну седмицу <Седмица - семь дней недели.>. Ерема тебе покажет все: и как он ставит ляпцы на ряпов <Ляпцы на ряпов -
ловушка на рябчиков.> и как ловит западней лося и оленя. Он же научит тебя различать в чаще медвежье логово и узнавать по следам, какой зверь
прошел. А твой дядька Афанасий Тыря все же с тобой поедет: нельзя тебя оставлять без заботливого глаза. Можешь взять с собой пегого мерина и еще
одного конька для вьюков. Александр бросился к своему степенному, всегда строгому отцу, упал на колени и припал к его большой и сильной руке:
- Спасибо, батюшка! Обещаю тебе привезти домой медвежью шкуру. Только позволь пробыть у Еремы еще деньков с пяток.
- Не надо мне, сынок, от тебя никакой медвежьей шкуры! Смотри лучше, чтобы свою привезти домой без изъяна... А ты на коне приехал или
прибежал пешой? - обратился князь к охотнику.
- На твою милость надеялся и приехал на Гнедке. Мучки и жита удели мне толику, княже господине. А уж я отблагодарю тебя к осени бортяным
медом. Вот из-за этой мучки я еще и кобылку свою захватил. А то стежками через болотца я пешой враз бы пробежал, где коню и не пройти.
- Ладно! Скажи ключнику, чтобы из клети муки тебе, и жита, и соли отпустил, сколько понадобится, и для тебя, и заодно для княжича с
дядькой. Охотник тряхнул седыми космами и поклонился, коснувшись пальцами пола:
- Благодарю за щедрую милость, княже! Дозволь только молвить: ежели княжич хочет на лесных зверушек взглянуть поближе своима очима, то
пусть червленые <Червленые - темно-красного цвета.> сапожки дома повесит на гвоздок. Лесной зверь сторожкий: сразу почует и на хвое и в мураве
духовитый след от сафьянового сапожка. Оттого я и хожу по лесу в пошевнях < Пошевни, или постолы - мягкая обувь без каблуков, сшитая из
невыделанной шкуры.> из сурковых шкурок.
- Ладно, всякому охотницкому обычаю сынка научи... А ты постой, Олекса! Будет тебе от меня вот еще какой приказ. Получил я слезное моление
от неведомого мне книжника Даниила. Он для покаяния содержится в монастырском выселке на Черном озере, неподалеку от того места, где живет
охотник Ерема. Так вот тебе я поручаю поехать на это Черное озеро, разыскать там книжника Даниила и выяснить, что это за человек. Не верь одним
чужим слухам, а сам поговори с ним и затем, если признаешь нужным, приведи его сюда, ко мне. Понял?
- Понял, батюшка, и все сделаю, как ты сказал.
На следующий день Александр выехал верхом на упитанном меринке с крутой шеей и черным хвостом. За ним следовал старый дружинник Афанасий
Тыря на коне, нагруженном кожаными переметными сумами. Путь указывал Ерема, ведя за конец недоуздка старую рыжую кобылу, тоже с мешками на
деревянном самодельном седле. Большой черный с подпалинами пес Буян, загнув крючком хвост, бежал впереди, огрызаясь и трепля на ходу собак,
бросавшихся с лаем из всех подворотен.
Александр, ликуя, напевал веселую песенку и с довольным видом посматривал на свои всунутые в стремена длинные ноги, которые ему тщательно
обернул звериными шкурками опытный охотник Ерема.
В ЛЕСНОЙ ГЛУШИ
Избенка Еремы затаилась в самой глубине густого леса. Пришлось обойти много болот по тропкам, известным только старому охотнику. Изба,
сложенная "в лапу" из необтесанных грубых бревен с обрубленными сучьями, была крыта не соломой, а тоже прочными бревнами.
Изба,
сложенная "в лапу" из необтесанных грубых бревен с обрубленными сучьями, была крыта не соломой, а тоже прочными бревнами. Ерема объяснил
княжичу, почему у нее такой вид:
- Медведи влезают на избу-то и скребут когтями - все норовят крышу отодрать. Потому я и сложил ее подобротнее.
Из избы выбежала девушка лет пятнадцати, с белокурой косой и ясными серыми глазами. Пестрядинный сарафанчик подпоясан цветной тесемкой, на
шее пестрые бусы.
- Устя, принимай гостей! - крикнул Ерема. - Сам княжич Александр из Переяславля к нам пожаловал. Стаскивай бабку с печи, пущай огонь
раздувает.
Девушка остановилась, обдергивая сарафанчик, степенно подошла к отцу и стыдливо поцеловала его в плечо, искоса поглядывая на Александра.
- Сейчас разбужу бабку, - прошептала Устя и убежала в избу.
Невысокая почерневшая дверь жалобно заскрипела; на крыльцо вышла мелкими шажками сгорбленная старуха, повязанная темным платком. Она упала
на колени, коснувшись головой земли.
Александр соскочил с коня, подошел к старухе и помог ей подняться. Прикрывая от солнца глаза морщинистой рукой, она пристально вглядывалась
в лицо княжича.
- Жить тебе и здравствовать много лет; Устя байт, что ты сынок князя нашего Ярослава Всеволодовича. А я и деда твоего, князя Всеволода
Юрьевича, знавала. Когда он в нашу глухомань на охоту приезжал, я блинками его потчевала. И ты в него пошел - добрым молодцом растешь.
Александр вслед за Еремой, согнувшись, вошел в избу. Половину ее занимала большая печь. Лавки тянулись вокруг темных стен. В красном углу,
убранный узорчатым полотенцем, висел закоптелый образок, писанный на покоробившейся дощечке. Под бревенчатым потолком на бечевках сушились пучки
целебных трав. - Мою хозяйку бог прибрал. За нее теперь Устя и бабка хлопочут. Ты, княжич, посиди маленько, пока нам к столу соберут.
- Неохота сидеть. Пойду лучше ноги размять да посмотрю, какое твое хозяйство.
В углу избы стояло несколько рогатин. Железные лезвия на концах, отточенные до блеска, были искусно прикручены к древку толстыми жилами.
Александр выбрал себе по руке легкую рогатину и с ней вышел. Столкнулся на крыльце с Устей, которая нацепляла на коромысло деревянные ведра. Они
переглянулись. Тыря, расседлывая коней, сказал:
- Подожди меня, Ярославич, и я с тобой пойду. Далеко ль до беды в таком медвежьем углу!
Александр вспыхнул. Ему совестно стало перед Устей.
- Мы не в Переяславле! И батюшкины тревоги позабудь!
Около избы, окруженной плетнем, протянулся небольшой огород. Там зеленели стебли гороха, редьки, лука и расползлись по грядкам шершавые
листья огурцов. Посмотрев, куда пошла Устя, Александр направился в другую сторону. Сразу между старыми елями начинались сплошные заросли
орешника, бузины, дикой смородины и малинник, окруженный буйно растущей высокой крапивой.
Продравшись через кусты, Александр увидел тропинку и пошел по ней.
Она вилась среди густых, ветвистых деревьев и привела его на холм с высокими голыми, как свечи, соснами. На них сохранились только
небольшие кудрявые верхушки. Александр остановился и прислушался. Откуда-то доносилось заунывное, протяжное пение. Сойдя с тропинки, Александр
осторожно пошел на эти звуки. Открылась полянка, окруженная кольцом густых елей.