– Ага. С такой‑то сестрой и враги без надобности.
– Надеюсь, это шутка, – нахмурилась я. – Что ты имеешь против Агатки?
– Ничего. Она прекрасна, а чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, должен появиться труп.
– Чей? – брякнула я.
– Все равно, – отмахнулся Берсеньев. – Кто угодно сойдет: подружка или сам папаша…
– Это у тебя юмор такой? – разозлилась я, Берсеньев продолжал ухмыляться, а я добавила: – У меня две версии: либо Софью убили, чтобы упечь Турова в тюрьму и оттяпать его долю в бизнесе, либо она сама сбежала, чтобы обеспечить парню неприятности.
– Любовь‑морковь?
– Ага, Ромео и Джульетта. И нечего скалиться, все так и есть.
Я принялась рассказывать историю вражды, а Берсеньев, попивая кофе, насмешливо ухмылялся.
– Для романа сгодится, – кивнул он, когда я закончила. – В реальной жизни из‑за этого не убивают.
– Тебе виднее, – съязвила я.
– Вспомни золотое правило: ищи бабло.
– Тогда остается первая версия, – вздохнула я. – Бабло там точно есть, придется заняться компьютерным клубом.
– Давай для начала посмотрим на место предполагаемого преступления, – взглянув на часы, предложил Сергей Львович. – До темноты успеем.
Готовность Берсеньева по первому зову включиться в расследование меня давно уже не удивляла. Он не раз сетовал: жизнь бизнесмена скучна и однообразна. Вот его и тянуло на подвиги, чему я была очень рада. Сомневаюсь, что мне удалось бы довести до конца хоть одно расследование, не будь рядом Сергея Львовича. Эти мысли я держала при себе, но что есть, то есть. Оттого я с готовностью поднялась, Берсеньев подал мне пальто и зачем‑то поцеловал в макушку. Заметив мой удивленный взгляд, усмехнулся:
– Извини, не удержался. У тебя вид брошенного котенка, а я с возрастом становлюсь сентиментальным.
– За котенка отдельная благодарность.
Берсеньев предложил ехать на его машине, а мою оставить на парковке. Не успели мы тронуться с места, как он спросил:
– Стас вернулся?
Я поморщилась, давая понять, что вопрос не к месту, но ему, как обычно, было на это наплевать.
– Помнится, ты была настроена весьма решительно.
– Ага. Наверное, он это почувствовал и укатил подальше. Он вроде бы на Гоа и вроде бы надолго.
– Велика вероятность, что к моменту его возвращения твоя решимость сдуется.
– Велика, – не стала я спорить. – Думаешь, это так просто?
– В вашем случае? Не думаю. У меня уже давно возникает желание взять за шиворот этого идиота…
– Давай мы как‑нибудь без тебя разберемся, – предложила я. – Много вас, желающих решать чужие проблемы. Может, вспомнишь о своих?
Я думала, он разозлится, но Берсеньев весело хохотнул:
– У меня нет проблем. Ни одной. Самой захудалой и то нет. Бизнес процветает, личная жизнь бьет ключом, даже друзья появились, что уж вовсе никуда не годится. Не далее как вчера я подумал: может, стоит жениться, нарожать детей?
– На ком жениться? – нахмурилась я.
Агатка от этого в восторг не придет. Одно дело, ничейный Берсеньев – обидно, но терпимо, и другое – женатый.
– Какая разница? – удивился он.
– Нормальные люди сначала влюбляются, а потом женятся, – проворчала я.
– Так то нормальные. Боюсь только, что от семейного счастья меня куда‑нибудь на Гоа потянет.
– Лучше заведи собаку. Родное существо рядом.
– Зачем мне собака, когда есть ты? Правда, у тебя один существенный минус – полное отсутствие уважения к старшим.
– Зато мне не надо делать прививки… Это где‑то здесь, – поглядывая на навигатор, сказала я и перевела взгляд за окно. Пейзаж не радовал. Перелесок, поле с комьями перепаханной осенью земли, кустарник вдоль дороги. – Вот перекресток, от него примерно триста метров…
Берсеньев притормозил, и вскоре мы вышли из его «Мерседеса».
– За последние шесть минут ни одной машины, – сказал Сергей Львович. – Место оживленным не назовешь. Значит, Туров с подружкой выясняли отношение здесь?
– Ага. Ругаться начали еще в городе, а тут ссора достигла кульминации. Софья потребовала, чтобы он остановил машину, он остановил. Она вышла, Туров развернулся и уехал. Кто‑то видел их из проезжающей машины и позвонил в полицию из таксофона, что находится в деревне, она в километре дальше по дороге. Неизвестный сообщил, что парень избивал девушку, но Туров это категорически отрицает.
– Звонил мужчина?
– Да.
Берсеньев весело фыркнул.
– Тебя удивляет, что мужчина не вмешался? – нахмурилась я.
– Нет. На фига кому‑то лезть в чужие разборки. Меня удивляет, что он потащился в деревню звонить из таксофона во времена, когда мобильный есть даже у бомжей. Деревня, заметь, находится не на дороге, и чтобы в нее попасть, надо свернуть с шоссе и проехать еще восемьсот метров.
– Откуда ты знаешь? – нахмурилась я.
– Взглянул на навигатор. А ты нет?
– Если честно, не обратила внимание…
– Давай проверим, прав я или нет.
Мы вернулись в машину и проехали дальше по шоссе, вскоре появился указатель. К деревне шла проселочная дорога, не то чтобы скверная, но близкая к тому. На джипе Берсеньева мы проехали без проблем, но машине попроще могло и не повезти.
– Что менты говорят? Кто‑нибудь из жителей заметил мужчину, разговаривающего по телефону?
– Там в это время года живут полтора человека. Деревня дачная.
– Никто ничего? – В ответ я только вздохнула.
Таксофон обнаружили в центре деревни, возле магазина, который оказался закрыт. Ветерок трепал объявление на двери, прикрепленное скотчем. Выходить из машины не хотелось, и содержание объявления мы так и не узнали.
– Значит, он нарочно потащился сюда, чтобы позвонить из таксофона? – подумала я вслух. – Дорога здесь тупиковая. Не хотел, чтобы его потом беспокоили полицейские?
– Кому надо его беспокоить, если речь шла о ссоре с рукоприкладством? Или он предполагал, что дело закончится убийством?
– Почему бы и нет? Смотря как ругались, – пожала я плечами.