Мазурснимимимоходомвежливораскланялсяибыстрымишагами
направился за угол, то и дело подталкивая Иринунетерпеливымишлепкамипо
талии.
Он уже собирался юркнуть за угол, когдазаспинойотчаянновзвизгнули
тормоза. Обернулся, инстинктивно вырвав руку из кармана.
Изкосовставшейпоперекдорожкисиней"пятерки"вхорошемтемпе
выскакивали хмурые здоровенные ребята - числомтрое,дваоблаченыскорее
по-спортивному, третийвхорошемкостюмесгалстуком.Онипоинерции
метнулись было к подъезду - но тут "костюм"заметилМазура,затормозилс
маху и, не колеблясь, сунул руку под мышку... Мазур,колиужтакоедело,
тоже не колебался. Аккуратно и метко прострелил ему плечо. Мог бы сделатьи
дырку во лбу, но наглеть не стал - кто их знает, вдруг все же на государство
работают...
Обеих бабуль словно вихрем снесло со скамейки - Мазурова пуля зыкнула как
раз над ними. Но вместо того,чтобызалечь,обебестолковозатоптались,
оглашая округу воплями:
- Хулиганье! Милиция!
Мазур, прямо-таки перекосившись от ихнаивностииполногонепонимания
ситуации, перехватил пистолет обеими руками, вмиг заставив себя собратьсяи
стать боевой машиной. Оба оставшихся в строю противника - "костюм" сиделна
корточках, оскалясь от боли и зажимаяплечоокровавленнойладонью-уже
полезли за пушками, а Мазур что-то не верил вихгуманизм,моглиоткрыть
беспорядочную пальбу,ничутьнеозаботясьналичиемнадиректрисеогня
посторонних бабуль...
Он выстрелил четыре раза,перемещаясьвправо-влевокороткимишажками,
приседая,ухитряясьостровкомсознанияругательскиругатьпросебя
метавшихся у лавочки бабок. К их воплям присовокупился нелюдской вой-это
Мазур прострелил одному из верзил коленную чашечку.Отнюдьнесмертельно,
затожуткобольно.Накакое-товремячеловексовершенноперестает
интересоваться окружающей действительностью ижаждетодного-чтобыего
кто-нибудь пожалел...
Чертовы бабки мельтешили, как мотыльки. К тому же третий, недостреленный,
бля, успел лихимкенгурячьимпрыжкомперемахнутьчерезкапотмашиныи
укрыться за нею. И, в свою очередь, начал палить, чтобылосегостороны
самым естественным поступком, но Мазуру ничуть не понравилось. Над головой у
него звонко разлетелось стекло в одном из окон первого этажа, кто-товнутри
ошалело возопил - и Мазур кинулся за угол. Обернулся, махнул рукой.Кнему
задним ходом подлетела "Волга", тормознула рядом, но онтерпеливовыжидал:
умный в такой ситуации будет сидеть за машиной, а дурак кинется вдогонку...
Уровень интеллекта своего противникаонопределилсекундчерезпять,
когдастоял,прижавшиськстене.Верзилабомбойвылетелиз-заугла,
предполагая, что беглец уже улепетывает со всех ног - и тут же поплатился за
нездоровый охотничий азарт.
Верзилабомбойвылетелиз-заугла,
предполагая, что беглец уже улепетывает со всех ног - и тут же поплатился за
нездоровый охотничий азарт. Первый удар сбил его с ног, второйпришелсяпо
затылку. Мазур был сыт нежданнойбондианойпогорло-и,убедившисьв
отсутствии противника, с превеликим облегчением запрыгнул взаднююдверцу,
пока на него не сбежались глазеть со всего микрорайона. "Волга" рванула, как
спятивший метеор, Мазура швырнуло на Ирину, да так, что она жалобно охнула.
ГЛАВА ВТОРАЯ
УЮТНАЯ РОДНАЯ ГАВАНЬ
Майор Кацуба чем-то неуловимо смахивал на кота - то ли редкими усикамив
три волосинки, которые, несмотря на всю их убогость, тем неменеехолили
лелеял, то ли мягкими, плавными движениями, то ли хитрющими глазами. Правда,
кот этот отнюдь не выглядел балованным домашним мурлыкой, скорее уж битыми
травленым ветераном помоек - Кацуба был худой, высокий и жилистый, словно бы
подкопченный с целью удаления излишков жирка и влаги. Мазур судовольствием
сходил бы с ним в баньку - поглядеть украдкой, не найдется ли на теле шрамов
и каких. Человеку понимающему любой шрам кое о чем говорит. То,чтоихне
видно на открытых обозрению кистях рук и лице, ни о чем еще неговорит.По
слухам, та еще птичка - то ли левая, то ли правая рукагенералаГлаголева,
заведовавшего здешним "Аквариумом", то ли иной какой жизненно важныйорган.
Во всяком случае, Морской Змей советовал быть с ним настороже.
Пока что все протекало почти что идиллически - Мазур сидел в углу,смоля
сигареты, от которых во рту уже стояла противная горечь, а Кацуба (похоже, в
третий раз) старательно читал его отпечатанный на машинкерапорт,хмурясь,
похмыкиваяипоройпокусываянижнююгубу.Когдаонсталскладывать
прочитанные листы в стопочку на краю стола (а допрежь того не выпускал их из
рук), Мазур понял, что конец идиллии близок.Делотутневтрадиционном
соперничестве меж армией и флотом - просто ситуация такова,чтонеприятных
вопросов не избежать...
Кацуба отложил последний листок, старательно подровнял стопочку, погладил
усики концом авторучки (которую зачем-то все это время вертел в руке, таки
не сделав ни единой пометки),поднялнаМазурахитрыекошачьиглазаи
спросил:
- Можно, я вас буду называть полковником? Капитан первого ранга - слишком
длинно, а каперанг - то ли на "капор" похоже, то ли вообще черт-те на что...
Мазур пожал плечами:
- А какая разница...
- Ну вот и отлично. Может, и "выкать" не будем? Ты, скажем, Степаныч, а я
- Артемыч?
Мазур столь же нейтрально пожал плечами.
- Вот и ладушки,- сказалКацуба.-Степаныч,садисьпоближе,намеще
болтать и болтать... Генерал стоит на дыбах. Он у нас характерный,истоль
хамского обращения сославнымпредставителемфлотароссийского,даеще
засекреченным орлом, терпеть никак не будет. Землю ройте орет, яйца вдверь
пихайте... А кому яйца-то пихать, ежели ни одного языка? Что ж ты, Степаныч,
не озаботился хоть одного прихватить?
- Некогда было,-тщательновзвешиваяслова,сказалМазур.