- Зрятыэто,мнестольконатащиливсего...
Садитесь. Что тебе доктор наговорил? Катя, со мной в порядке... ну, почти.
Она сидела напротив с тем же трудноопределимым выражениемнапрекрасном
личике - то ли плакать собиралась, толисовсемоблегчениемвздохнуть.
Наденька, на ленинский манер засунувбольшиепальцывкармашкисветлого
пиджака, прохаживалась по обширной палате и. судя по всему, чувствовала себя
абсолютнонепринужденно,вотличиеотскованносидевшихвзрослых
индивидуумов. Пощелкалапальцемпоэкранутелевизора,потрепалаобивку
кресла:
- Рада вас видеть в добром здравии, папенька.Медсестричкитутувас,
надо сказать, впечатляющие. Из "мисок", поди, набирали?
- Надежда!
-Катя,даоставьтыее,-сказалПетр,внезапноощутивприлив
уверенности. - Пусть дите порезвится. И не смотри ты на меня так трагически,
я тебя умоляю. Все в порядке. Местами чуточку отшибло память, но восновном
- бодр и свеж. Ну, улыбнись.
Она попыталась улыбнуться - кое-как получилось.
- Ого! -бросилаНаденькаунегозаспиной.-Разговорпринимает
романтический оборот... Может, мневаспокинутьначасок,покавытут
пообщаетесь? Маменька, папенька по тебе определенностосковались,вонкак
глазищами пожирают...
Катя отчего-то легонько покраснела. Петра и самого бросило в жар -черт,
до чего глазастое дите...
- Все нормально, Катя, - сказал он как могсолиднее.-Завтраобещали
выписать.
- Вот радость-то... - тихонько пробурчала за спиной Наденька.
"А ведь у Пашки, сдается, непростые отношения с этим киндером, -подумал
Петр. - Отголоски чувствуются. Впрочем, это уже и не киндервовсе,девушка
прямо-таки, четырнадцатилетние нынче - существа акселерированные".
- Не язви, Надежда, - сказал он, не оборачиваясь. - Обамыстобойне
подарки, не отмахнуться от этого факта... что ж делать? Сосуществовать...
- Положительно вы, папенька, помягчели кближним...-бросиладерзкая
отроковица.
- А иди-ка ты погуляй, дитя природы, - сказал Петр. - Там,изкоридора,
проспект видно, машины ездят и людиходят,пейзаж...Давай-давай,намс
матерью поговорить нужно.
- В самом деле, Надя... - обрадованно подхватила Катя.
- Слушаю и повинуюсь, - фыркнула девчонка, исчезая за дверью.
Петр вздохнул не безоблегчения.Катяпорывистовстала,переселана
широкий подлокотник его кресла и крайне осторожно попыталась его потрогать.
- Глупости, - сказал он,замираяотприкосновениятеплыхладоней.-
Ничего не сломано, ничего не разбито. В памяти только провалы там и сям,но
это пройдет, образуется...
- Врач мне подробно объяснял... Господи, ну зачем тебя туда понесло...-
Она отстранилась, оглядела его, прижалась к плечу,прильнула,засыпавего
лицо распущенными волосами. - Неделю к тебе не пускали, я думала, ониврут,
что все нормально, всякое передумала.
..
Было в ее движениях и словах что-то странное - словно бы и пыталасьдать
волю чувствам, и боялась. Положительно,некаяскованностьприсутствовала,
Петр ее отчетливо чуял.
ОнзамервКатиныхобъятиях,ощущаяирадостьистыд:всеэто
предназначалось другому. И бессвязное обрадованное лепетание, и сомкнувшиеся
на шее руки. И быстрые поцелуи, и неуловимо-нежный аромат незнакомыхдухов.
От этого стало особенно горько. Все было не его.
Но сейчас-то он был Пашка...Приходилосьпоглаживатьеепоплечами
уверенно говорить что-то вответ,успокаивать,пьянеяотженщинысвоей
мечты... Бог ты мой, как получилось, где он ее встретил? Почему еевстретил
он? Пашка, которому все удавалось?
- Нет, правда, все в порядке?
- Хочешь, цыганочку спляшу? - усмехнулся он, сдувсощекипрядьрусых
волос, щекотавших ноздри. - С выходом?
- Не надо, вдруг тебе еще нельзя... - всерьез испугалась она.
- Все мне можно, - сказал Петр.
Она внезапно напряглась, отстранилась и заглянула в лицо:
- Что, хочешь...
- Что? - не понял Петр.
Она оглянулась через плечо наширокуюсмятуюпостель,глядяснемым
вопросом, неуверенно пошевелила плечами, снимая легкий незастегнутый пиджак.
- Не надо, - заторопился Петр, до которого только сейчас дошло, и в виски
бросилась жаркая волна. - Я не в том смысле...
И со стыдом понял: еще пара секунд - и не стал бы ее останавливать.Даже
просто смотреть на нее нельзя было спокойно. Прямо-таки взвыл мысленно - как
жить с ней в одной квартире, день и ночь? Пашкаговорил,ивсерьез...но
разве так можно? Дело даже не в том, что это Пашкина жена. Главное,нанем
сейчас личин а... Чужаяшкура.Роскошная,носутиделаэтоничутьне
меняет...
- Ко мне приходили из милиции, - сказала Катя. -Этакаярыжаямайорша.
Сегодня утром.
- Шевчук?
- Да, кажется...Паша,что-тослучилось?Что-тоневпорядкес...
аварией?
- Вроде бы нет, - сказал он насколькомогбезмятежнее.-Очемона,
собственно, спрашивала?
- Кто обычноездитнаджипе...ездил,точнее.Несобиралсялиты
увольнять Митю...
- Ну-ну? - поторопил он, расслышав легкую заминку.
- Сердиться не будешь?
- Ох, да что ты...
Катя решилась:
- Очень деликатно, но пыталась выяснить, не... кокетничала ли я сМитей.
Я ответила грубовато, но чистую правду...
- Что - нет?
- Ну конечно, а как же иначе? Паша, это чистая правда...
- Господи, ну а кто в тебе сомневается? - сказал Петр, гладя ее по плечу.
Вот, значит, какие зигзаги выписывает пытливаямилицейскаямысль.Жена
босса кокетничала с шофером, и он, стервец, из ревности подрезал шланги... В
общем, не так уж глупо для людей, незнающихпотаснногосмысла"аварии".
Где-то даже логично...
- Паша, там что-то...
- Да нет, чепуха, - сказал он веско.