Вот и теперь, едва он свернул на единственнуюасфальтированнуюдорожку,
ведущуюкособнячку,"Тойота"остановилась-прямо-такирастерянно.
Ухмыльнувшись про себя, Данил подрулил к крыльцу.
В небольшом вестибюлеПашавкомпанииспожилымохранникомсмотрел
телевизор (в здешних патриархальных палестинах не было нужды пугать входящих
откормленнымибыкамивкамуфляже,свободнообходилисьпенсионером,
обученным, правда, обращению ское-какимидозволеннымиздешнимизаконами
средствами самообороны). Наэкранемаячилистарыезнакомые-крикливые
"возняки" с флагами и плакатами, деликатно вытесняемые милициейсплощади.
Вопли, визги, слюни, суетятся телеоператоры, пытаются гордореятькогда-то
осенявшие полицаев флаги...
- Ну, как там? - поинтересовался Данил.
- Тихо сегодня что-то,- сказал Паша.- Ни вывертов, ни обиженных дамочек с
мужскими причиндалами в штанах...
Данилгромкохмыкнул,сообразив,очемречь:парумесяцевназад
неутомимыйЧемеретпродемонстрировалпоОРТсамыечтонинаесть
документальные кадры, наглядно повествующие, как"президентскиеопричники"
волокут в милицейскуюмашинухрупкуюдлинноволосуюдевушку,безжалостно
заломив ей заспинубелырученьки.Шумподнялсядонебес,новскоре
выяснилось, что изобиженная девушка была вовсе не девушкой, адлинноволосым
японцем, увлеченно кидавшим увесистые каменюгивпарнейиз"Ястреба"(а
такого поведения, какизвестно,ниоднаполициямирадемонстрантамне
прощает и старается насовать в ответ посусалам).Увы,Чемеретпрекрасно
усвоил старую сентенцию насчет огня, не имеющего ничего общего с дымом...
- Ладно, пошли,- сказал Данил, шагая к лестнице.
Паша догнал его и негромко сказал:
- Довнар здесь.
- Тоже неплохо. Приемничек мой импортный доставай-ка...
Большой японский транзистор, извлеченный Пашей издорожнойсумки,лишь
внешне выглядел мирным агрегатом,предназначеннымякобыдлябезмятежного
слушанья музыки или последних известий. На дележеотнегоосталсялишь
корпус,азамененныеполностьюпотрохасостоялиизнесколькиххитрых
приборов, порой в работе Данила просто-таки незаменимых. Стоила этаначинка
не менее иной новенькой иномарки, но затраты оправдывала с лихвой...
Бородатый капитан Ежи Довнар, скучавший в компании бутылки сминералкой,
хотел поприветствовать Данила со всей приязнью, но тот поднял руки:
- Посиди пока, кэп, профилактикусделаем...Ипривычносталнажимать
кнопки. Стояла покойная тишина, в здании кроме них и вахтера, даещеВеры,
не было ни души - Данил по телефону попросил директора объявитьвыходнойв
связи с известными печальными событиями. Восновесегорешения,понятно,
лежали не эмоции, а простой расчет. Не хотелось, чтобы под ногамивпервый
же день работы путались посторонние, сиречь персонал "Клейнода".
Что ж, прав
оказался, неизвестно еще, как будет протекать теплая дружественная беседас
Верочкой, так что лишние глаза и уши ни к чему...
Минут через десять он убедился,чтовкомнатенетниоднойизтех
крохотных штучек,спомощьюкоихиныетешатсвоеотнюдьнепраздное
любопытство. Чтобы и дальше сохранитьстатус-кво(малоликакуюгадость
могли направить на окна издали), включил надежную глушилку и поставил мнимый
транзисторнаподоконник.Толькотеперь,выполниввсенеобходимые
формальности, подошел и крепко тряхнул Довнару руку:
- Ну, здорово, кэп. Как Варшава?
- Скука,- кратко проинформировал Довнар.- Я так понимаю,судяпотвоим
манипуляциям, у нас опять веселуха с половецкими плясками?
- Телепат тымойводоплавающий...-фыркнулДанил,досталзагадочную
монету и вручил старомудругу:-Напряги-капресловутоенумизматическое
чутье и определи мне этот гривенник...- Повернулся к Паше: -Верутыкуда
определил?
- Сидит в комнате отдыха. Странное унеесостояньице,знаешьли,-не
вполне укладывается в однозначное понятие "убитая горем вдова"...
- Ага, и ты заметил, сокол? - осклабился Данил.- Вотчто,первымделом
дай знать "кротам", что я у них в скором времени буду, а потомпокопайсяв
аптечке и выпои Верочке в стакане воды, подсунутом заботливой рукой...так,
что-нибудьнеособенносильное,номалостьподавляющееиснимающее
тормоза... На твое усмотрение.
- Понял,- кратко ответствовал Паша и достал аптечку, где в самыхобычных
пузырьках и стеклянных трубочках хранились не самые обычные снадобья, ничуть
не соответствовавшие надписям.
- Нет, с "кротами" свяжись сначала...- решительно сказал Данил.
Налил себеминералки-горло,оказывается,успелопересохнуть-и
нетерпеливо уставился на изучавшего монету Довнара.
Капитан Ежи Довнар, младше Данила десятью годами, былвнекоторомроде
личностью исторической. Был он прапраправнуком поляка, сосланного в Шантарск
за какое-то из многочисленных восстаний (поляков отчего-тонекогдапринято
былоссылатьглавнымобразомвШантарскуюгубернию,гдеонииз-за
хронической нехватки грамотных великороссов частенько выходили вчиновники,
аодинстотридцатьлетназаддажеположилвонойгубернииначало
пивоварению, основав первый в Восточной Сибири пивной завод). Дедушка и отец
Довнара (до тридцати одного года значившиеся во всех документахнеЕжи,а
Георгием) стали речниками, а Жора, пренебрегаяпреснойводой,поступилв
питерскую (тогда еще, пардон, ленинградскую) Дзержинку и ксвоемутридцать
первому году был уже капитаном второго ранга, имея подкомандойэсминецс
классическим имечком "Стерегущий".
Блестящую карьеру кавторанга, весельчака, бабника и стойкого консерватора
сломал ГКЧП, представления о том не имея. Роковое кое для кого восемнадцатое
августадевяностопервогогодазасталоэсминецнарейдезнаменитого
черноморского города, не самого большого, но и несамогомаленького,куда
Довнар пришел, эскортируя явившийся с дружественным визитом учебный парусник
военного флота одной латиноамериканской страны.