– Так я буду пантера? Ты хочешь?
– Когтики у тебя точно как у пантеры.
– Ну давай когтиками.
– Ну Белка! Не так сильно!
– Все, я тихонько. Нравится?
– Как-то совсем по-новому.
– Как?
– Волнительно, как ты говоришь.
– Но приятно?
– Да, Бельчонок, очень приятно.
– А что тебе приятно, Мишка.
– Нууу… как-то очень остро… стремно немного… и от этого сильней. От ожидания. От опасности. От остроты.
– Так ты думаешь, что от страха делается сильней?
– Ну конечно. Вспомни наручники в первый раз. Разве нет?
– Да. Точно. И почему?
– Страх – то же возбуждение. Два возбуждения складываются.
– Ой, Мишка, щас я быстренько сбегаю. А то у меня третье добавилось. Не могу уже.
– Давай. Мне тоже надо. Я тебя в душе догоню.
– Ладно.
– Ну что – поваляемся еще немножко?
– Давай. А что будем делать.
– А ты мне обещала, что я смогу сделать все, что хочу.
– Когда это?!
– Перед тем, как стала Кончитой.
– Ну не говори так!
– Но это же правда.
– Ну… правда.
– Мы же с тобой всегда говорим друг другу правду.
– Да.
– Даже когда стыдно.
– Да. А потом уже и не стыдно!
– Ну вот.
– Что вот.
– Давай мы тебя привяжем.
– И что ты будешь делать.
– У меня есть черный маркер. Я покрашу его в черный цвет и нарисую себе пиратские усы. Вот только не знаю, что с перьями делать. Разве что из подушки нащипать.
– Ну Мииишка!
– Ладно. Давай без перьев. Ты согласна?
– Нууу… я же тебе обещала.
– Вот и умница. Поднимай руки. Не жмет так?
– Нет. Нормально.
– Все. Ты привязана к пальме. Или к алтарю?
– Да все равно! Что дальше?
– Поднимай ноги.
– Ой, Мишутка, опять ты туда хочешь…
– Но ты же обещала.
– Ну ладно. Противный ты пиратище. Делай что хочешь. Только тихонько.
– Я потихоньку, Бельчонок. Чуть-чуть. Вот так.
– Ой, ну не надо дальше! Стыдно! И зачем тебе это нужно, Мишка. Тебе это как-то особенно приятно? Почему? Скажи. Ты же обещал говорить правду.
– Мне это особенно приятно, потому что ты разрешаешь с собой это делать. Тебе стыдно, но ты меня туда пускаешь. Ты это делаешь для меня. И это очень приятно. А тебе хоть немножко нравится?
– Ну не спрашивай!
– Ну скажи.
– А ты меня будешь потом любить?
– Я буду тебя любить еще сильней. Хоть это и невозможно.
– Мне это немножко нравится.
– А чем.
– Нууу… и там приятно. Хоть и немножко больно. Ты меня сегодня все время мучишь.
– Но ты не очень мучишься?
– Не очень. Подвигай им. Стой! Потихоньку. Вот так. Поцелуй меня. Только не вынимай его. Ооой, хватит! Ну ты про меня забыл, противный пиратище! Вот. Жаль, что у тебя только две руки. Ну не таскай за них! Давай внизу теперь. Да. Так ты меня хорошо трогаешь. Ну, сожми его. Еще! Ох, Мишка! Все! Пусти! Ой, не могу! Ну Мишутка, ну пусти. Я все уже. Не могу больше. И ты успел! Вытекаешь из меня. Оттуда. Бесстыдник. Опять ты надругался над бедной девочкой.
– Хорошо мы тебя помучили?
– Хорошо. Ты всегда мне делаешь хорошо. Даже когда я привязанная. К пальме. Мне все равно нравится. И даже туда нравится. Только ты никому не говори!
– Ладно, маленькая. Ни одной живой душе. Давай я тебя отпущу. И пойдем пить чай. И я буду мыть посуду. Целую неделю.
– Чего это?
– Ну ты была сегодня такой хорошей. Такой послушной. Такой доброй.
– Так вот что надо, чтоб ты посуду мыл!
– Ну да. Ты теперь знаешь, что надо сделать. Разочек сделали, и я пошел посуду мыть.
– Ах ты подлец! А ну отпусти меня!
– Зачем.
– Да есть у меня там посудина одна для тебя. Сковородка называется. Палучишь у меня! По своему пиратскому чайнику! Чтоб не мучил бедную девочку.
– Ну Белка! Уж лучше ты меня покусаешь.
– И покусаю тоже! Развязывай.
– Ну ты же тихонько? Не сильно?
– Ладно.
– Ну все тогда. Вот. Вставай.
– Ага! Папался! А ну ложись на спину!
– И что ты будешь делать.
– Теперь я тебя привяжу.
– Ну ты что, Бельчонок. Где ты такое видела – орел привязанный.
– А что – будет привязанный.
– Не, ну так не бывает.
– Мало ли чего раньше не было. Меня в школе тоже наручниками к парте не пристегивали. Поднимай руки, быстренько. А то я тоже не буду больше.
– Ты серьезно?
– Ну да. Давай. Поднимай руки. Или ты боишься?
– Ты сегодня пантера настоящая. Недаром мне черная кошка снилась. Немножко даже страшно.
– Вот и хорошо – побоишься немножко. Не все же мне одной.
– Ладно. Давай.
– Вот, пиратище ты негритянский, щас мы шоколадку и погрызем.
– Ну потише, кошка! На потом оставь немножко!
– Оставлю. Что я – себе враг. А лучше и вообще не буду его грызть – он у тебя все равно не шоколадный.
– А что ты будешь делать.
– Надо его наказать как-то – помучил он меня сегодня.
– Ну он же не сильно. И ты сказала, что тебе понравилось.
– Мало ли что я сказала. Так он распаскудится – будет делать, что ему хочется. Торчит опять. Палучит он у меня!
– Ну Белка! Открутишь! Перестань!
– Не нравится?
– Ему все нравится, что ты делаешь.
– Даже так? Когтиком?
– Оуух, блин!
– Хватит?
– Ну давай еще.
– Ага! Понравилось ему. Вижу. Улететь собрался, орлище пиратский. Стой, стой, бандит, я тебя никуда не пущу, даже и не дергайся… и не проси… Ну что ж ты делаешь, Мишка! Ну опять! Все руки теперь липкие. Говори быстро: любишь ты свою кошку?
– Люблю моего маленького черного дикого котенка-пантеренка.
– Тогда поцелуй его. Сюда. Все! Я больше не могу. Да и есть хочется. Вставай.
– Белка.
– Да?
– Ложись, полежи на мне минутку.
– Ладно. Только минутку. Все. Встаем. Идем чай пить.
– А варенье у тебя есть?
– Есть. Все у меня есть. И ты. И он. И варенье. Пошли скорей.
– Ну пошли. А потом поваляемся еще?
– Ты орел или медведь в берлоге?
– Так суббота же.
– Ладно.
– Просто полежим. Ничего не будем делать.
– Ну да, знаю я вас – ничего они не будут делать.
– А что мы еще не делали. Все уже делали.
– Нет, Мишутка. Еще не все.
– А что еще?
– Мне тут еще один сон снился.
– Еще?! Какой?
– Нет уж! Не скажу!
– Ну скажи!
– Он совсем стыдный.
– А что там было.
– А чай? Пошли лучше чай пить.
– Да черт с ним, с чаем!
– Рассказывать?
– Ну давай уже!
– А ты меня не разлюбишь?
– Да никада!
– А сделаешь, как там было?
– Во сне?
– Ну да.
– Все, что захочешь. Говори уже.
– Так вот, снится мне… торт… такой большой-большой…
Если спасешь мир,
то можно и в задницу
(«Kingsman: Секретная служба»)
Михаил посмотрел на часы, черт, поздно уже , достал ключ, открыл дверь своей квартиры, тихонько вошел и сразу прошел в ванную. Через несколько минут он вышел и пересек холл – в комнате горел свет, Белка сидела в кресле с книжкой в руках и смотрела прямо на него.
– Привет, Бельчонок. Читаешь? Что это с тобой.
– Ты где был.
– Ну как где – мир спасал, где же еще.
– Спас?
– Ну да. Там такой бонус был, что нельзя было не спасти.
– Это какой.
– Да принцесса одна предлагала трахнуть ее в задницу.
– Что, прям так и предлагала? Тебе?! Принцесса?! И где это ты в Мухосранске принцесс видал. А ну-ка иди сюда. Она была блондинка?
– А откуда ты… Да. Она же шведская принцесса.
– Ах, шведская! И как ее зовут? Не Машка Дорохова случайно?
– Да я забыл спросить.
– А трахнуть, значит, не забыл. И как у нее задница?
Михаил смотрел в глаза девушке и видел, что пора кончать, чтобы не перейти точку невозврата и не остаться на ночь одному. Или еще что похуже.
– Да я у Тимки был. Пива попили, о сайте нашем поговорили. Я ему новый интерфейс показал.
– Интерфейс, говоришь. А волос белый откуда у тебя на плече?
Он быстро повернул голову к левому плечу, провел рукой и снял длинный волос.
– Наверно с кресла. Ты же знаешь Дашку – она блондинка. Тимкина подружка.
– А про принцессу ты зачем придумал?
– Я и не придумал. Это мы с Тимкой кино смотрели. Про шпионов.
– И там правда так говорили? В задницу?
– Ну когда я тебя обманывал. Я его на флешке принес. Хочешь посмотреть?
– Потом посмотрю. Я книжку читаю.
– И что за книжка.
– Марта Кетро. «Умная, как цветок».
– А, Марта. Нравится?
– Нравится. Как будто про себя читаю. В некоторых местах. А ты ее знаешь?
– Конечно. Она у меня в друзьях ВК. Читал пару ее книжек. Хорошо она пишет.
– Хорошо. А что это за фамилия у нее такая странная. Где она живет?
– В Москве живет. Это у нее псевдоним такой – анаграмма Карта Метро.
– А что это – анаграмма?
– Перевертыш, что ли.
– Карта? Метро? Прикольно. Мне вот кажется, что эта ее книжка – как моя карта, с меня нарисованная.
– С тебя? А что тебя так зацепило.
– Да вот сижу я, читаю, тебя нет, не позвонил… Настроение никакое… А тут твоя Марта и пишет: «Самый простой способ удержать при себе двадцатилетнего мальчика – давать ему по первому требованию. Самый простой способ удержать при себе двадцатипятилетнего юношу – не давать ему. Самый простой способ удержать при себе тридцатилетнего мужчину – поселиться с ним вместе». Девчонки на работе поподчеркивали всякие интересные места.
– А кого это ты удерживать собираешься.
– Да есть тут один. Только ему двадцать семь, и я не знаю, какой способ подходит. Первый и третий я уже пробовала. Может, пора попробовать второй.
– Не, Бельчонок, так не пойдет. Ты не ту книжку взялась читать.
– А какую надо?
– Ну вот можно попробовать «Улыбайся всегда, любовь моя».
– Это я уже пробовала. Разве нет? А ты даже не позвонил, подлец. Кино он смотрит. Про принцесс. Шведских. Мало ему моей, подавай еще принцессину. Все! Не получишь больше!
– Ну что ты, маленькая, ну прости. Иди ко мне. Иди, садись сюда. Ну вот. Что это за ревности пантерьи. Машку вспомнила. Ты же знаешь, что мне никто не нужен, кроме тебя.
– Ничего я не знаю! Когда я одна и не вижу тебя, я ничего не знаю. Ты меня любишь?
– Конечно, моя хорошая. Моя кошка ревнивая, моя пантера хищная… ну-ка, покажи, как там наш котенок поживает.
– Ну не трогай, Мишка!
– Почему это? Мы же помирились?
– Нет еще. Ты еще принцессу хотел… в… туда. У нее что – лучше? Там показывали?
– Да что ты! Твоя – самая лучшая!
– Почему?
– Потому что любимая.
– Кто?
– Попка.
– Вот подлец! Палучишь ты у меня! Ну что мне с тобой делать, а?
– Снимай трусики и садись сверху.
– Не могу, Мишка. Сиди голодный.
– Почему это.
– Я зарок сегодня дала – когда тебя не было. Будем тебя удерживать вторым способом.
– Да зачем меня удерживать. Я и так никуда не денусь.
– Все. Я так решила.
– Ну, сегодня у нас с тобой «Искусство любовной войны» прямо.
– Это еще что.
– У Марты есть такая книжка.
– Правда? Видишь, я же говорила, что она как про меня пишет.
– Она пишет про себя. Искренне. Правду. Поэтому другие и видят в ее книжках свое отраженье.
– Про себя? Все?
– Ну да. Чувства нельзя описать, если не испытал их сам.
– Стой-стой… щас я найду в книжке… вот: «… что маленькая женщина… использует детское масло «Ласковые ручки» для анального секса…». Это тоже про себя? И как ей не стыдно про это писать? Я даже с девчонками на работе про это никогда не говорю. А тут – в книжке, чтоб все читали.