— Спокойной ночи, — нежно улыбнулся он. — Я позвоню утром.
Лилиан пронзил страх. Она подумала, что Девин снова уйдет, вспомнила испытанные ею боль и одиночество и поняла, что больше не выдержит. Гордость и независимость ничего не стоят, если ты несчастен. Когда Девин шагнул к двери, Лилиан схватила его за руку. Он посмотрел на нее, но ничего не сказал.
— Не бросай меня, Девин… — хрипло сказала она со слезами на глазах. — Ты нужен мне.
Темные глаза вспыхнули, но он продолжал молчать. Его напрягшееся тело ожидало и надеялось.
Лилиан отодвинулась на край кровати и притянула его к себе. Он не сопротивлялся.
— То, что Джейсон чуть не погиб, напомнило мне, как драгоценна жизнь. Я не хочу тратить ее без толку, оставаясь одна. Без тебя моя жизнь пуста.
Девин заставил Лилиан сесть, обхватил руками и зарылся лицом в волосы, вдыхая ее запах.
— Господи, как долго я ждал этих слов… — Он отстранился, погладил ее по щеке, приподнял пальцем подбородок и заглянул в глаза. — Оставаться вдали от тебя оказалось труднее всего на свете. Я так тосковал по тебе, Лили! По твоему теплу, твоей улыбке и даже по твоему гневу.
— Тогда женись на мне, — выдохнула Лилиан. Ее сердце на мгновение остановилось, а потом радостно застучало, приветствуя это решение.
В улыбке Девина были нежность и обещание.
— Ах, Лили, любимая, наконец-то! — Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
Лилиан со свистом втянула в себя воздух, когда младенец в ее чреве совершил сальто-мортале.
— Ты почувствовал? — спросила она, глядя на мужа через плечо. Маккей сидел на полу, вытянув ноги и положив ладонь на ее округлившийся живот.
— Лягается как лошадь, — усмехнулся он.
— Я тоже хочу потрогать! — Джейсон оторвался от телевизора, опустился на колени рядом с Лилиан и Девином, положил руки на живот матери и принялся ждать нового движения малыша. Когда это случилось, мальчик вытаращил глаза, а потом довольно рассмеялся.
— Что тут происходит? — спросила вошедшая в комнату Элизабет, ведя на буксире Эмили.
— Хотите почувствовать, как шевелится малыш? — спросил Девин, опуская ладони и освобождая место для новых рук.
— Ага! — одновременно ответили близняшки, устремляясь к матери, и принялись взволнованно ждать.
Когда Лилиан уже хотела сказать, что малыш, наверное, уснул, то ли пятка, то ли локоть ударили в самую середину ее выпуклого живота.
— Уй! — воскликнула Элизабет.
— Классно! — вторила ей Эмили.
Джейсон хихикнул. Лилиан прижалась к мужу и подумала, что никогда не чувствовала себя такой счастливой и довольной. Она обвела взглядом руки, лежавшие на ее животе и с любовью прикасавшиеся к жившему внутри малышу. Лилиан блаженно улыбнулась. У нее есть трое чудесных детей и вот-вот родится четвертый, есть процветающее дело… и любовь мужчины, который сделал ее жизнь полной и совершенной.
О чем еще мечтать женщине?
Разбуди любовь…
1
Она вернулась! Громкий стук в парадную дверь, за которым последовал звук удаляющихся шагов, не мог означать ничего другого.
Эрик Бромли, седьмой граф Фаррингтон, с проклятием поднялся на ноги, вышел из гостиной и сердитой размашистой походкой зашагал по коридору. Он не гадал, кто приехал. Сомневаться не приходилось. Личность посетителя была ясна как божий день. Никто не смел посещать поместье Фаррингтон с тех пор, как пять лет назад его хозяин стал отшельником.
Эрик пнул ногой стоявший на дороге стул. «Шератон» с решетчатой спинкой ударился о стену с такой силой, что чуть не разлетелся в щепки. Грозный воин с огнем в глазах двигался к крепостным воротам, чтобы отразить нападение заклятого врага.
Он распахнул дверь настежь и помахал рукой, разгоняя облако пыли, оставленное быстро удалявшимся экипажем. То был второй экипаж за месяц… и двадцать второй за четыре года.
Пыль осела, и Эрик машинально опустил гневный взор на чертенка ростом в метр. Ему ответил дерзкий взгляд сапфировых глаз, в котором не было и намека на стыд или раскаяние.
— Привет, дядя. Мы с Пушком вернулись. — Она держала под мышкой облезлого кота. — Миссис Лоули велела сказать тебе, что мне нет… нет, — она сморщила носик, — совокупления.
С этими словами она поставила сумку, сняла капор и пальто, швырнула их на пол и пулей пролетела мимо Эрика.
— Искупления, — проворчал Эрик, глядя на брошенную одежду. — Тебе нет искупления. Проклятье!
Не успел он промолвить эти слова, как по всему дому разнесся грохот.
Эрик круто повернулся и направился к источнику шума, который обнаружился в зеленой гостиной. Племянница стояла у холодного камина. У ее ног лежала разбитая античная ваза.
— Пушок хотел сидеть с этой стороны стола. — Она показала рукой на освободившееся место. — Здесь стояла твоя ваза. Вот я и отодвинула ее. Пушок не любит тесноту.
— Ноэль, — Эрик стиснул кулаки, — что ты натворила у Лоули? Почему они прислали тебя обратно?
Она небрежно пожала плечами.
— Их пес хотел укусить Пушка. А я сама его укусила.
— Ты укусила их со…
— За хвост. Все равно пес толстый и противный. Такой же, как его хвост.
— Лоули были последней приличной семьей в этом приходе! — прорычал Эрик, пытаясь не показать боли, от которой сжималось сердце. Запрокинутое лицо Ноэль было копией материнского. — И что мне теперь с тобой делать, черт побери?
— Не поминай черта, не то попадешь в ад.
На виске Эрика запульсировала жилка.
— Конечно, если ты не пришел оттуда. Так говорит миссис Лоули. Она называет тебя самим дьяволом. Это правда?
Тут у дядюшки лопнуло терпение. Он наконец решился изменить клятве никогда не выезжать из Фаррингтона.
— Иди-ка сюда, Ноэль! — велел он.
— Зачем? — В ее взгляде не было страха. Только любопытство.
— Затем, что я приказываю.
Явно заинтересованная, она выгнула бровь.
— Мы не можем никуда ехать. Ты не вылезаешь из Фаррингтона.
— Сегодня вылезу. С тобой. Мы едем в деревню. Настало время раз и навсегда решить, где ты будешь жить. Следуй за мной. — Он шагнул к двери. — И только попробуй не послушаться! Если придется повторять, я за себя не ручаюсь!
Ноэль сложила руки на груди.
— Даже если ты меня стукнешь, я никуда не поеду без Пушка!
— Ладно! — рявкнул Эрик. — Забирай свою косматую игрушку! Я пошел за фаэтоном!
Подбородок Ноэль задрался вверх, и на мгновение Эрик подумал, что она откажется. Но она пожала плечами, взяла своего ободранного кота и молча вышла в коридор.
Эрик боролся с гневом, заливавшим его темной удушливой волной. Пытке нужно положить конец. И ради этого он поедет куда угодно. Хоть в ад.
2
— Вы понимаете, о чем просите?
Руперт Каррен схватился за край деревянной скамьи и поднял глаза к потолку церкви, не то умоляя Господа, не то предупреждая его.
— Викарий, я высказался достаточно ясно, — откликнулся Эрик. — Нечего дрожать или молить о пощаде так называемые высшие силы. Я не собираюсь убивать ни вас, ни ваших прихожан. Моей племяннице требуется хорошая гувернантка. Работа будет щедро оплачена. Кроме того, в благодарность я пожертвую церкви пять тысяч фунтов, в которых она, — тут Эрик покосился на обшарпанные стены храма, — явно нуждается.
— Милорд, возможно, некоторых людей можно подкупить. — Каррен поднялся на ноги. На лице старика была написана досада. — Меня — нет. Материальные блага не значат ничего, если ради них нужно принести в жертву молодую женщину.
Темная бровь поднялась вверх.
— В жертву? И кто же, по-вашему, ее убьет? Я или Ноэль?
— Вопрос риторический.
— И все же хотелось бы получить ответ. Поскольку я давно порвал связи с миром, мне любопытно знать, чья репутация хуже — моя или племянницы.
— Милорд, ваша племянница — дитя, — с отвращением ответил викарий. — Я убежден: если бы в течение четырех лет девочка видела любовь и заботу, она была бы счастливой, уравновешенной, и весь этот разговор не имел бы смысла.
— В самом деле? Тогда скажите мне вот что, викарий. Если для счастья Ноэль требуется лишь забота, то почему же каждая достойная семья в приходе возвращает ее через… Сейчас сосчитаю. — Эрик задумчиво побарабанил пальцами. — Самый долгий срок составляет шесть месяцев. Столько она прожила у Уиллеттов. Если на свете действительно существует Царствие Небесное, уверен, что эти добрые люди заслужили лучшее место в раю. С другой стороны, Филды терпели ее лишь полтора дня, пока она чуть не сожгла кухню… вместе с кухаркой. В общем, средняя продолжительность пребывания моей племянницы в одном доме составляет около трех месяцев.
— Для подобного поведения у Ноэль есть причины, — тихо ответил Каррен. — Но такой человек, как вы, никогда не поймет их. Так что нет смысла объяснять.
— Прекрасно. Поскольку Ноэль ни при чем, я делаю вывод, что ужас в сердца ваших прихожан вселяет моя репутация.
Несколько мгновений викарий молча смотрел на алтарь, а затем ответил:
— Лорд Фаррингтон, вы не выезжали из своего поместья пять лет. А до того… Нет нужды напоминать вам, как ошеломила прихожан смерть Лайзы и как напугала их роль, которую вы сыграли в ее безвременной кончине. Ваши бывшие слуги все еще бледнеют, вспоминая о событиях тех недель. В нашем тихом приходе никогда не было более трагического происшествия. Говоря прямо, вся деревня боится вас. Даже самый последний бедняк не согласится отдать свою дочь в ваши руки.
При упоминании о сестре лицо Эрика словно окаменело.
— Не согласен, викарий. За хорошие деньги люди сделают что угодно. Даже вступят в сделку с «самим дьяволом».
Каррен покачал головой.
— Ошибаетесь, милорд. Но есть и другое препятствие, о котором нам придется поговорить. В поместье Фаррингтон нет ни души, за исключением вас… а теперь и Ноэль. Вы рассчитали слуг сразу после смерти Лайзы и никем не заменили их.
— Да. И я не собираюсь отступать от этого правила.
— Решать вам. Однако я полагаю, что гувернантка Ноэль будет жить в Фаррингтоне.
— Гувернантки обычно живут в домах своих воспитанников.
— Верно. Но речь идет о необычной ситуации. Вы считаете возможным, чтобы уважаемая женщина жила в одном доме с неженатым мужчиной без компаньонки и без единого свидетеля, не считая четырехлетнего ребенка? Даже если бы ваше прошлое было безупречным, а репутация безукоризненной, ни одна порядочная женщина не согласилась бы на такое предложение.
Эрик нахмурился.
— Об этом я не подумал. А должен был. — Внезапно направление его мыслей изменилось. — Прекрасно. Я делаю вам другое предложение. Сумма, жертвуемая церкви, возрастает вдвое, но вместо гувернантки вы подыщете мне жену.
— Жену? — Каррен рывком поднял голову и обеими руками пригладил седые волосы. — Я не ослышался?
— Нет, не ослышались. — Эрик встал. — Не сомневаюсь, вы знаете, что я чрезвычайно богатый человек. Моя жена будет иметь доступ к моим деньгам. Я не стану ограничивать ее в тратах. Ей не придется отчитываться передо мной, поскольку я не имею привычки к роскоши. Она сможет покупать все, что захочется: драгоценности, одежду и все остальные дурацкие безделушки, которые требуются женщинам. Честно говоря, мне наплевать, что она будет покупать… и что делать. Если она не станет покидать пределы поместья и будет оставаться одна, когда Ноэль спит. Не стоит говорить, что ее поведение должно быть безупречным, учитывая, что ей надлежит стать для Ноэль единственным примером… и единственной собеседницей. Эта женщина должна понимать, что Ноэль будет находиться исключительно на ее попечении. Ей придется не только приглядывать за моей племянницей, но — скажу честно — держать девочку как можно дальше от меня. И еще одно: особа, которую вы мне подберете, не должна быть тщеславной. Никаких вылазок в Лондон, никаких балов, приемов и выездов в свет. Короче говоря, я не сделаю и шагу из Фаррингтона, и моей жене придется жить так же.