И рассмеялся. – Ладно, сдаюсь. Выкладывай, плутовка. Почему ты ждала моей смерти?
– Из-за того гостя, – боязливо прошептала Дэнни. – Пока он не ушел, я пряталась в кухне. Он меня до смерти перепугал. Думала, он перережет вам глотку и глазом не моргнет. С виду – настоящий злодей, таких я никогда не встречала. И вы ему перешли дорогу…
Джереми захохотал. Дэнни нахмурилась еще сильнее.
– С чего это вы развеселились? – возмущенно спросила она.
– Ты говоришь о моем отце, дорогая.
– Ну да, рассказывайте! – скривила губы она. – Так я вам и поверила! Он же ничуть не похож на вас.
– Да, и все-таки он мой отец. Джеймс Мэлори, виконт Райдинг, четвертый из братьев Мэлори, бывший повеса, бывший пир… ну, это не важно. А теперь он верный муж, отец четырех детей, опять ждущий прибавления семейства.
На этот раз Дэнни поверила ему, даже посочувствовала:
– Эх вы, бедняга! Такого страшенного отца я бы никому не пожелала.
Он хмыкнул:
– Да нет, на самом деле он не такой уж суровый.
Дэнни пренебрежительно фыркнула:
– Он не стер вас в порошок только потому, что это еще успеется, а по мне, так очень жаль.
Ее гнев быстро возвращался. Джереми кашлянул.
– Дэнни, давай поговорим.
– Лучше не будем.
– Ты до сих пор не поняла, что перечить хозяину нельзя?
– Черта с два! Особенно если хозяин – похотливый жеребец, который так и норовит залезть мне под юбку!
– Дьявол, тебе пора отвыкать от этой прямоты. Я не шучу.
– Это еще почему?
– Потому…
Он осекся, сообразив, что Дэнни права. Лишать ее этой особенной, присущей только ей способности выражаться без обиняков Джереми не хотел. Мало того, сейчас он вызывал ее на откровенность и вовсе не желал, чтобы она по примеру большинства женщин уворачивалась от ответов на заданные в упор вопросы. А вопросов еще предстояло немало.
– Значит, у вас и братья с сестрами есть?
Джереми радостно встрепенулся. Ждать следующего вопроса она не стала, а ее любопытство свидетельствовало об интересе к нему.
– Два брата-близнеца и сестра, – объяснил он. – Все младше меня.
– А на ужине их почему не было? И вашего отца тоже?
– Они гостили у моего дяди Джейсона в поместье. Он глава семьи, в столице бывает редко. Поэтому нам приходится всей семьей ездить к нему в Хейверстон. К тому же детям такого возраста не полагается сидеть за одним столом со взрослыми.
– Даже на семейных сборищах? – уточнила Дэнни.
Джереми усмехнулся:
– Однажды мы рискнули – в семье сейчас много ребятни. Когда все дети собрались вместе, за столом началось настоящее побоище.
Дэнни хихикнула:
– И у нас так бывало.
– Вот как? Значит, в вашей банде было много детей?
– Одни только дети-сироты вроде меня. Даггер находил нам жилье и пищу и учил нас жить.
– Ты хочешь сказать – воровать?
– И этому тоже.
– Если я правильно понял, он и есть ваш главарь? Тот, который выгнал тебя?
Дэнни коротко кивнула и отвернулась, яростно набросившись на пыль. Очевидно, эти разговоры до сих пор причиняли ей душевную боль. Слишком рано Джереми заговорил с ней о прежней жизни, рана еще не затянулась. Он удивился уже тому, что Дэнни вдруг разговорилась о себе.
– Присядь, Дэнни, – дружески предложил он. – Я не прочь расспросить тебя. Разговор будет долгим, так что устраивайся поудобнее.
И он указал на диван. Едва взглянув на него, Дэнни покачала головой:
– А разве это прилично? Если хотите, садитесь сами.
И он указал на диван. Едва взглянув на него, Дэнни покачала головой:
– А разве это прилично? Если хотите, садитесь сами. А я постою.
– Но я хотел задать тебе… деликатный вопрос. Поэтому лучше все-таки сядь.
– Чтобы вы сели рядом и опять начали распускать руки? Нет, я вас уже раскусила, приятель. Обо мне забудьте.
– Увы, не могу, детка.
На лице Джереми отразилось непреодолимое влечение. Дэнни вздрогнула и поспешно отвела глаза. Даже начала обмахиваться метелкой, очевидно, не понимая, что делает. А когда поняла, раздраженно застонала.
Перед Джереми встала трудная задача. Как быть – воспользоваться неожиданным преимуществом и попытаться соблазнить Дэнни или поговорить с ней по душам? Вопреки своим желаниям он выбрал последнее. Немедленного удовлетворения плотских желаний ему было бы слишком мало. А еще он опасался, что, даже поддавшись, Дэнни позднее отомстит ему – разозлится, бросит работу и сбежит.
Выждав минуту, он негромко произнес:
– Я сяду, а ты устраивайся где хочешь.
Джереми усмехнулся: прогресс, несомненный прогресс. Дэнни подумала и направилась к дивану, но присела на самый краешек, подальше от собеседника. Он вздохнул и пересел на второй диван, напротив.
– И долго вы собираетесь болтать? – настороженно спросила она. – Меня ждет работа.
– Надеюсь, разговор не затянется. О работе можешь не беспокоиться. Я тебя отвлек, я и возьму на себя вину.
– Ну, что вы хотите знать?
– Во-первых, твой возраст.
– Я же говорила.
– Пятнадцать лет?
– Десять. Просто я вымахала высокая.
Он расхохотался, не дождался поддержки от Дэнни, поспешно оборвал себя и продолжил расспросы:
– Сколько же лет тебе было, когда ты осиротела? Два или три?
– Нет, года четыре или пять, а может, и шесть.
– Значит, теперь тебе под двадцать? Или двадцать один?
Она кивнула – но коротко и недовольно. По-прежнему держась скованно, она не понимала, к чему он клонит и чем закончатся эти расспросы. А Джереми надеялся, что Дэнни разговорится и забудет, что охотнее оказалась бы подальше от него.
Он попробовал зайти с другой стороны:
– Воровать тебя научил Даггер?
– Нет, меня научивала Люси. Это она меня нашла.
Неправильно образованный глагол напомнил Джереми, что он обещал помочь Дэнни с речью.
– Не «научивала», а «учила».
– Чего?
– Так говорить нельзя. Правильнее было бы…
Она возмущенно перебила:
– Я знаю, что говорю не так хорошо, как полагается горничной из богатого дома. Миссис Робертсон помогает мне, но от нее толку мало, если заболтается.
– Я сам буду учить тебя.
Почему-то Дэнни насторожилась еще больше.
– Чему?
Он поспешил развеять ее подозрения усмешкой.
– Чему захочешь, детка, но я имел в виду твою речь. Ты еще можешь научиться говорить правильно – как когда-то научился я. Ты мне не веришь? Понимаю…
– А вы как говорили? – пренебрежительно спросила она. – Вроде меня?
– Не совсем так, – он улыбнулся, – но похоже.
Дэнни фыркнула. На такую уловку она не купилась.
– Вас что, стащили ребенком? Вы росли в банде?
– В портовой таверне, Дэнни, а если ты еще раз фыркнешь, я зажму тебе нос. Там служила моя мать, после смерти я жил там один. Ведь я незаконнорожденный, – без тени грусти добавил он.
– Шутите, что ль?
– Отнюдь. Постарайся четко выговаривать каждое слово, дорогая.