Она вспыхнула, но лишь слегка.
– А отец вас когда нашел?
– Когда мне минуло шестнадцать – точнее, я сам нашел его. Он и не знал, что я есть на свете.
– Как же тогда вы его узнали?
– Мама так любила его, что рассказывала о нем каждый день и подробно описывала его – вот я и узнал его при встрече. Конечно, он был ошарашен.
– И он вам поверил?
Джереми хмыкнул:
– Поначалу сомневался, притом не на шутку, но потом поверил. Просто не мог не поверить – еще бы, ведь я был точной копией его брата Тони. А когда я рассказал про маму, он сразу вспомнил ее.
– Говорите, богачом вы стали только в шестнадцать лет? – недоверчиво уточнила Дэнни.
– Вот именно.
– А кажется, будто таким родились.
Он рассмеялся:
– Манеры у меня приобретенные, дорогая. Как видишь, я прав.
– Значит, я могу научиться говорить не хуже вас?
– Ну конечно.
– А я раньше говорила, – призналась она.
– А?
Дэнни засмеялась, и от этого мелодичного смеха у Джереми захватило дух. Но она продолжала без паузы:
– Говорила, как вы.
– Правда?
– Несколько раз память возвращалась сама, но чаще мне надо подумать, а когда я злюсь или волнуюсь, я начисто забываю все. Ведь я давно не говорила как полагается.
– Да, ты же у нас древняя старушка.
Она усмехнулась и промолчала, а между тем Джереми жгло любопытство.
– Стало быть, ты родилась не в трущобах?
Дэнни пожала плечами:
– Не знаю, где я родилась. В детстве я потеряла память. Меня нашла Люси и отвела туда, где жила сама. В то время ей было лет двенадцать. Помню, она еще сказала, что слишком уж чисто я говорю, и пообещала научить своему выговору – как и вы. – И Дэнни снова усмехнулась.
– Где же она тебя нашла?
– В каком-то переулке.
– Ты помнишь, как туда попала?
– Само собой. Меня привела мисс Джейн. Она умерла, и в тот же день меня нашла Люси.
– Кто это – мисс Джейн? Твоя мать?
– Нет, она сказала, что она няня. После крови она была со мной. Наверное, она меня и унесла.
Джереми резко выпрямился.
– Господи, после какой еще крови?
Дэнни нахмурилась:
– Я до сих пор не вспомнила, а раньше вообще не знала. Это потому, что меня здорово хряснули по голове. Люси говорила, что даже остался шрам. Сама я его не видела – он на затылке.
– И своих родителей ты совсем не помнишь?
– Совсем. Только вижу сны. О прекрасной даме. Она такая милая, так красиво одета – просто ангел. Я рассказывала про этот сон Люси, а она сказала, что эта дама и есть ангел. Я должна была умирать, а он меня спас.
– «Умереть», – почти машинально поправил Джереми. – Он был похож на тебя, этот ангел?
Дэнни заморгала:
– А вы откуда знаете? Про это я Люси не говорила. Но дама была точь-в-точь как я – и лицо, и волосы, только прическа шикарная. И совсем не старая.
– Скорее всего это твоя мать, Дэнни.
Она фыркнула:
– Ну как же, держи карман! Для матери она была слишком чисто одета. Нет, я догадалась: такой я хочу стать.
Джереми подумал и согласился:
– Может быть. – Он улыбнулся и продолжал: – Знаешь, а ведь это достижимая цель. Хотел бы я знать, какой ты будешь в шелках, с элегантной прической… впрочем, не важно. Тогда мне пришлось бы целовать пол у твоих ног и обещать тебе целый мир.
Она рассмеялась, а у него опять перехватило дыхание.
Она рассмеялась, а у него опять перехватило дыхание. Фиалковые глаза Дэнни весело искрились, все лицо ожило, засияло, стало ослепительно прекрасным, хотя Джереми считал, что и серьезная она редкостно красива.
– Что это тебя так развеселило? – с притворной строгостью спросил он.
– Ох, какой же вы глупый, приятель, прямо дуралей! Целовать мне ноги – еще чего выдумали! А мне придется снимать носки?
Джереми растерянно заморгал и перевел взгляд на ее ступни.
– Ты все в тех же носках? Неужели миссис Робертсон забыла подыскать тебе обувь? Тебе необходимы удобные домашние туфли, дорогая. Ты же весь день на ногах. Правда, я предпочел бы, чтобы ты целые дни проводила в постели. Не желаешь сменить работу?
– Ни за какие коврижки, – снова фыркнула она.
Он поднял бровь.
– Разве тебе не интересно узнать, что это за работа?
– Я же пятнадцать лет пробыла мальчишкой – значит, про вас, мужчин, знаю все. – Она напряженно поднялась и добавила, направляясь к двери: – Заруби себе это на носу, приятель, и больше не вздумай оскорблять меня.
– Подожди, я же не…
Джереми умолк: Дэнни уже вышла. Черт побери, как он мог так оплошать? Ведь всего минуту назад она смеялась.
Он вздохнул, и вдруг его губы медленно растянулись в улыбке. Разговор мог закончиться и на более напряженной ноте. Если вдуматься, прогресс налицо. Дэнни немного успокоилась, ему даже удалось рассмешить ее. Значит, будем шутить, поддразнивать, хохотать. А потом Джереми планировал перейти к мимолетным поцелуям… нет, лучше дождаться, когда спадет опухоль на щеке. Зато теперь ему известно, что Дэнни предпочитает тумаки пощечинам.
– Давай пройдемся, а? Здесь я не в своей тарелке.
Дэнни поняла ее. Люси не была проституткой по натуре, только одевалась броско, как и полагалось при ее ремесле, поэтому в чинном квартале ей было неуютно. Странно, что она вообще добралась сюда и ее никто не остановил.
– Идем в парк, – предложила Дэнни, взяв Люси под руку и переводя ее через улицу. – Как ты сюда добралась?
Люси усмехнулась:
– В кебе. Кучер остался так доволен, что охотно подвез меня. Знаешь, – продолжала она, посылая воздушный поцелуй вознице кеба, стоящего поодаль, – он обещал еще и отвезти меня обратно.
– А я тебя и не ждала. Ведь мы расстались всего неделю назад.
Дэнни удалось сэкономить пару монет, которые миссис Робертсон выдала ей, приказав расплатиться с трубочистом, и она решила послать Люси весточку. Письмо написала под ее диктовку миссис Эпплтон, а какой-то паренек вызвался доставить его за грош – летом работы перепадало гораздо меньше, чем зимой, выбирать не приходилось.
– Как я тебе рада! – призналась Дэнни, усевшись на скамейку, откуда была видна улица.
– А я боялась, что ты не скоро найдешь работу, ты уходила сама не своя. Но похоже, тебе подфартило. Ну-ка дай я на тебя посмотрю! В этом шикарном наряде тебя и не узнать! Когда кеб остановился возле этого дворца, я глазам не поверила. Как тебе здесь – нравится? Ну еще бы!
– Непривычно, но все очень милые и помогают мне. Даже учат меня правильно говорить.
– А то я не заметила! Ты теперь говоришь четко, аж уши режет.
Дэнни усмехнулась:
– Ничего, потерпишь. Помнишь, как ты меня щипала, когда я забывалась?
– Да я потихоньку, только чтоб тебя не раскусили. Но я-то думала, что ты с нами пробудешь недолго: родичи найдут тебя и заберут.
– Правда?
Дэнни надеялась на то же самое. Много лет подряд перед сном она плакала и мысленно звала родных, которых даже не помнила. Но когда она повзрослела, то рассудила здраво и пришла к выводу, что у нее в целом свете нет никого, кроме Люси.