Может, она и спала, как убитая, но круги под глазами говорили об усталости.
Вид у нее был хмурый.
- Не стоит садиться так близко к окну, - заметил я. - С крыши того дома можно разглядеть все, что творится в комнате.
Клара Фокс бросила взгляд на окно.
- С задернутыми занавесками? Не думаю.
- Они очень тонкие. Во всяком случае позвольте вас немножко переместить. - Она встала, и я отодвинул стол и кресло поближе к кровати. - Не
думайте, что я всегда такой нервный. Просто сейчас мы берем на себя слишком много.
Она снова села и подняла на меня глаза.
- Вы это не одобряете, правда? Я еще вчера заметила, что вам это не нравится. Мне тем более.
- Это не имеет никакого значения. - Я улыбнулся. - Вулф ставит спектакль, и мы у него актеры. Не забывайте, вам нужно строго следовать
роли.
- Это не спектакль, - возразила она, сдвинув брови. - Из-за меня убили человека. И я не хочу прятаться, лучше уж...
Я выставил вперед обе ладони.
- Стоп! Погодите. Вы обратились к Вулфу за помощью, верно? Так вот не мешайте ему помогать вам. Ваше счастье, что он разглядел в вас
честного человека, потому что в противном случае вы бы сейчас имели крупные неприятности. Так что ведите себя хорошо. Например, если вас будет
искушать телефон...
- Ничего, я устою.
- Ну, как бы то ни было, оставлять его здесь совершенно ни к чему. - Я выдернул шнур из розетки и взял аппарат под мышку. - Я еще в школе
столкнулся с непредсказуемостью женского поведения... А вот и звонят!
Пожалуйста, не открывайте дверь и не подходите к окнам.
Я сбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Звонил Дик Морли. Я хотел переключить его на оранжерею, но он сказал, что Вулфа
беспокоить необязательно, можно и мне все рассказать. Ему не так уж много удалось выяснить. Следствие по обвинению Клары Фокс было поручено
помощнику окружного прокурора Фрисби. Этот Фрисби не проявил желания откровенничать, но все-таки Морли кое-что разузнал. Ордер на арест Клары
Фокс и ордер на обыск в ее квартире выписали вечером. До квартиры очередь не дошла: Фрисби сначала послал своих людей осмотреть ее машину, и
тридцать тысяч долларов сотенными купюрами, завернутые в газету, нашлись под задним сиденьем. Дело считалось практически законченным. Ордера на
арест у Фрисби сейчас не было - по просьбе комиссара полиции он передал его инспектору Кремеру.
Я поблагодарил Морли, повесил трубку и поднялся наверх, в оранжерею, пересказать Вулфу грустные новости. Он в этот момент занимался
удалением засохших листьев.
Выслушав меня, Вулф подытожил:
- Мы с тобой ошиблись, Арчи. Это не стервятники. Стервятники довольствуются падалью... Соедини меня прямо сейчас с мистером Перри.
Разговор запишешь.
Я спустился в кабинет. Добраться до Перри оказалось не так-то просто.
То ли его секретарше не хотелось со мной общаться, то ли ему самому, то ли им обоим. Но в конце концов все-таки удалось заполучить его к
телефону и соединить с Вулфом. Я открыл блокнот на чистой странице и приготовился записывать, Перри начал с того, что он очень занят и надеется,
что Вулф будет краток. Вулф сказал, что и он на это надеется, и попросил ответить на один вопрос.
Ему-де показалось, что в понедельник он не
совсем правильно понял мистера Перри. У него сложилось впечатление, что мистер Перри, считая мисс Фокс невиновной, избегает поспешных действий и
добивается тщательного и полного расследования. Перри ответил, что именно так и следует его понимать.
- Но ведь о том, что я не согласился вести это дело от вашего имени, вы узнали только вчера после семи вечера. - В голосе Вулфа появились
язвительные нотки. - А ордер на арест мисс Фокс был выписан за час до этого.
Вы не находите тут некоторой поспешности?
- Да, но... Конечно, я этого не отрицаю... - Перри, похоже, заволновался. - Понимаете... Вот вы спрашиваете, можно ли меня считать гарантом
справедливости в компании. В какой-то степени, да. Но всегда есть независящие от меня обстоятельства. Я ведь не всемогущий диктатор, ни по
положению, ни по характеру. Когда мы говорили вчера по телефону, я, наверно, позволил себе излишнюю резкость. Я даже хотел потом позвонить и
извиниться.
Дело в том, что я был страшно расстроен, даже разозлен. Я уже знал тогда, что Муир добился выдачи ордера. Поймите мое положение, Муир как-
никак входит в руководство компании. А потом мне сказали, что деньги обнаружены в машине мисс Фокс. Я сначала отказывался верить, но... факт
есть факт... Меня это просто потрясло.
- Я представляю! - ехидно заметил Вулф. - Ну что ж, деньги теперь у вас. Намерены ли вы доводить дело до суда?
- Не надо говорить со мной таким тоном. - В словах Перри прозвучало легкое раздражение. - Я уже сказал: есть не зависящие от меня
обстоятельства. Я не бог и не царь. А Муир придает этому случаю большое значение. Я пытался его переубедить, но ничего не получилось. Что я
должен делать? Выставить на улицу первого вице-президента компании? Это невозможно, и в конце концов закон...
- Значит, вы на стороне Муира?
Пауза.
- Нет. Я не на его стороне. Я... мне очень симпатична Клара... мисс Фокс. И я хотел бы, чтобы с ней обошлись по-человечески. Если вдруг
возникнут трудности с ее освобождением под залог, я готов помочь.
- Спасибо, с этим мы справимся. Мистер Перри, я буду краток. Во-первых, я вам советую заставить Муира немедленно забрать свое заявление.
Во-вторых, хочу вас предупредить; если это не будет сделано, мы поступим следующим образом. Завтра в десять утра мисс Фокс сдастся полиции,
затем ее освободят под залог, и она подаст в суд на Рэмси Муира и "Сиборд продактс корпорэйшн" за клевету и незаконное преследование и потребует
возмещения нанесенного ей ущерба в размере миллиона долларов. Имейте в виду, счет идет именно на миллионы. И можете не сомневаться,
доказательств для иска у нас достаточно.
Если же ее успеют привлечь к суду, нам это будет только на руку. Ей вынесут оправдательный приговор.
- Но как вы можете... нет, это несерьезно. Если у вас доказательства...
- У меня все. Вы просили меня быть кратким. Всего хорошего, мистер Перри.
Я услышал щелчок: Вулф бросил трубку. Перри попытался еще что-то сказать, но я тоже не стал его слушать. Отшвырнув блокнот, я сунул руки в
карманы и принялся расхаживать по комнате, размышляя, а вернее, бормоча под нос. Если бы Вулф, не имея никаких дополнительных данных,
действительно добился того, о чем говорил, то он мог считать себя гением в квадрате. Если, конечно, такое возможно.