Друзья мои! дочь графа Манчини, графиня Вероника, почти неграмотна, допустимо ли это? А ты, Брике, ты, грубая душа, спрашиваешь, зачем мне деньги!
3 и н и д а. Он хитрит.
Б р и к е. А чему ты ее учишь?
М а н ч и н и. Всему. К ней ходил студент, но вчера я его выгнал: влюбился в Консуэллу и мяукал за дверью, как кот. Всему, Брике, чего ты не знаешь. Литературе, мифологии, орфографии…
Входят две молоденькие артистки, в шубках поверх легких костюмов, и утомленно рядышком присаживаются в уголке.
… Я не хочу, чтобы моя дочь…
3 и н и д а. Он хитрит.
Б р и к е. Ты глуп, Манчини. Зачем ты это делаешь?(Наставительно.) Ты ужасно глуп, Манчини. Зачем ей знать? Раз она здесь, ей ничего не надо знать о том, понимаешь? Что такое география? Всякий тебе скажет, что это пустяки. А я был бы вдвое счастливее, если бы не знал географии. Будь я министром, я совсем бы запретил артистам читать книги: пусть читают афиши и больше ничего!..
Во время речи Брике входят о б а к л о у н а и еще какой-то а р т и с т, тихо и утомленно рассаживаются.
…Теперь твоя Консуэлла – превосходная артистка, а когда ты ее научишь мифологии и она станет читать, она сделается дрянью, развратной девчонкой, а потом отравится. Я знаю их книги, я сам читал, они только и учат, что разврату, да как потом убивать себя.
П е р в а я а р т и с т к а. А я люблю романы, которые в газетах.
Б р и к е. Ну и дура, ну и пропадешь. Поверьте мне, друзья мои: о том, что там, нам надо совсем забыть. Разве мы можем когда-нибудь понять, что там делается?
М а н ч и н и. Ты враг просвещения! Ты обскурант, Брике!
Б р и к е. А ты глуп. Вот тебя спросить, ты оттуда – ты чему там научился?
Артисты смеются.
А родись ты в цирке, как и я, ты кое-что знал бы. Просвещение – это глупости и больше ничего. Вот спроси Зиниду, она все знает, что знают и там, и географию, и мифологию, а стала она от этого счастливее? Скажи им, дорогая.
З и н и д а. Оставь меня, Луи.
М а н ч и н и(сердито). Наконец – пошел ты к черту. Когда я слушаю твою философию осла, мне хочется содрать с тебя не сто франков, а двести, тысячу! Боже мой, какой осел, хоть и директор. Вот я при них опять говорю: ты мало платишь, скупец, ты должен прибавить Консуэлле сто франков. Послушайте, честные бродяги: кто собирает каждый вечер полный цирк? Вы, два музыкальных осла? Тигры и львы? Очень нужны кому-то эти голодные кошки…
З и н и д а. Оставь тигров в покое.
М а н ч и н и. Прости, Зинида, я не хочу тебя обидеть – клянусь честью, я сам в восторге от твоей бешеной смелости и грации, я целую твои ручки, героиня, но что они понимают в геройстве?..
На арене небольшой оркестр наигрывает танго.
(Восторженно.) А вот, вот! Вы слышите? Ну, скажите, честные бродяги: разве не Консуэлла с Безано собирают публику? Их танго на конях, но ведь это… ведь это! Черт возьми, тут не выдержит сам его святейшество папа!
П о л и. Это правда. Номер знаменитый. Но ведь идея принадлежит Безано?
М а н ч и н и. Идея, идея! Мальчишка влюблен, как кот, вот и вся его идея. И что такое идея без женщины? Много ты напляшешь с твоей идеей. Итак, папа Брике?
Б р и к е. Контракт.
М а н ч и н и. Какой подлый формализм!
З и н и д а. Дай графу десять франков, и пусть убирается.
М а н ч и н и. Десять? Ни за что! Пятнадцать! Ну, будет упрямиться, папа, ну, для традиций рода – двадцать, а? Клянусь честью, меньше не могу.
Б р и к е дает двадцать франков.
(Небрежно.) Мерси.
З и н и д а. Возьми у твоего барона.
М а н ч и н и(поднимая брови, в благородном негодовании). У барона? За кого ты принимаешь меня, женщина? Чтобы я стал одолжаться у постороннего человека, который…
З и н и д а. Ты что-то хитришь, ты что-то ужасно хитришь. Я тебя еще мало знаю, но, вероятно, ты ужасный негодяй.
М а н ч и н и(смеется). Оскорбление из прекрасных уст…
Входит а р т и с т, по складу – борец.
Б о р е ц.
Папа Брике, к тебе какой-то господин с того света.
А р т и с т к а. Призрак?
Б о р е ц. Нет, как будто живой. Ты видал, чтобы призраки были пьяны?
Б р и к е. Если пьян, то откажи ему, Томас. Он именно ко мне или к графу?
Б о р е ц. К тебе. Может быть, он и не пьян, а просто призрак.
М а н ч и н и(охорашиваясь). Человек из общества?
Б о р е ц. Да. Я его позову, папа Брике, и ухожу. До свиданья.
На арене хлопанье бича, вскрики; звуки танго то затихают совсем, то звучат близко и громко. Здесь молчание.
Б р и к е(касаясь руки Зиниды) . Устала?
З и н и д а(отводя его руку) . Нет.
П о л и. Сегодня твой рыжий лев неспокоен, Зинида.
З и н и д а. Ты его напрасно дразнишь.
П о л и. Я играл ему из «Травиаты». И он очень мне подпевал. А что бы поставить этот номер, папа Брике?
Т о м а с вводит г о с п о д и н а и показывает пальцем: вон директор. Сам уходит, тяжело переваливаясь. Господин – человек не первой молодости, с безобразным, но живым, смелым и несколько странным лицом; одет в дорогое пальто-сюртук с меховым воротником, шляпу держит в руке, перчатки.
Г о с п о д и н(кланяясь и улыбаясь). Имею удовольствие видеть господина директора?
Б р и к е. Да. Садитесь. Дай-ка стул, Тили.
Г о с п о д и н. О, не беспокойтесь.(Оглядывается.) Это ваши артисты? Очень приятно.
М а н ч и н и(оправляясь и слегка наклоняя голову). Граф Манчини.
Г о с п о д и н(удивленно). Граф?
Б р и к е(неопределенно). Да, граф…. А с кем имею честь?
Г о с п о д и н. Я еще сам не знаю. Ведь вы все выбираете себе имена, да? Но я еще не выбрал, вы мне потом посоветуете. Кой-что я уже и придумал, но, знаете, все выходит слишком… литературно!
Б р и к е. Литературно?
Г о с п о д и н. Да. Пахнет выдумкой.
На него с удивлением смотрят.
Мне кажется, что эти два господина – клоуны. Я так рад… Позвольте пожать вашу руку.(Встает и с приятной улыбкой жмет руки клоунам.)
Те делают идиотское лицо.
Б р и к е. Но позвольте… чем, однако, могу служить?
Г о с п о д и н(все с той же приятной и доверчивой улыбкой). Это не вы служить, а я служить! Я хочу у вас служить, папа Брике.
Б р и к е. Папа Брике? Но вы совсем не похожи…
Г о с п о д и н(успокаивая). Это пройдет. Я буду похож. Вот эти господа сейчас сделали замечательное лицо… хотите, повторю? Вот.(Делает идиотское лицо, точно подражая клоунам.)
Б р и к е. Да.(Невольно.) А вы не пьяны, сударь?
Г о с п о д и н. Нет. Я вообще не пью. А разве я похож на пьяного?
П о л и . Есть-таки.
Г о с п о д и н. Нет, я не пью. Это просто особенность… моего таланта!
Б р и к е. Ты раньше где служил? Жонглер?
Г о с п о д и н. Нет, но я рад, что ты почувствовал во мне товарища, папа Брике. К сожалению, я не жонглер и… я нигде не служил. Я просто так.
М а н ч и н и. Но вы имеете вид человека из общества.
Г о с п о д и н. О, вы мне льстите, граф! Я просто так.
Б р и к е. Что же ты… вы хотите? Должен сказать, что у меня все занято.
Г о с п о д и н. Это не важно. Я хочу быть клоуном, если позволите.
Некоторые улыбаются. Брике начинает сердиться.
Б р и к е. Что же ты умеешь? Знаешь, это ты многого захотел. Ну, что ты умеешь?
Г о с п о д и н. Ничего. Разве это не смешно: ничего не уметь?
Б р и к е. Нет, не смешно. Любой бездельник умеет столько же.
Г о с п о д и н(беспомощно, но все улыбаясь, оглядывается). Можно что-нибудь придумать…
Б р и к е(с иронией) . Литературное?
Тихо входит клоун м и с т е р Д ж е к с о н и, незамеченный, останавливается позади господина.
Г о с п о д и н. Да, можно и литературное. Например, что вы скажете о маленькой, но хорошенькой речи… ну, хотя бы на религиозную тему? Так, маленький диспут между клоунами.
Б р и к е. Диспут? Провались, милый, здесь не академия.
Г о с п о д и н(огорченно). А жаль! Что-нибудь такое… легкую шутку о сотворении мира или об его управлении?
Б р и к е. А комиссар? Не годится.
Д ж е к с о н(выступая) .