– Вот как… вот как… – от резкого движения самогонка выплеснулась на стол. – Я хочу знать, что скажут мои люди.
Иероним кивнул в сторону охотников, предоставляя им слово. Те лишь переглядывались и бормотали что-то вполголоса, потом один из них встал со своего места и решительно заявил:
– Что же мы, как жалкие шавки, будем сидеть, пока какой-то ублюдок наших режет?
Они что, недостойны мести? Закопали и забыли? Я за то, чтобы выпустить кишки уродам!
Все повскакивали с мест. Немногочисленные протесты потонули в хоре мстительных выкриков. Иероним поднял руку, призывая к молчанию.
– Хорошо. Я понял. Но вот зачем это тебе, а? Погибшие от руки Вернона люди – никто для тебя. Почему ты так хочешь чтобы мы мстили?
– Вернон и мой враг. Он работал против моего клана.
– Я хочу услышать от вас клятву.
Ральф замялся, не осмеливаясь клясться в том, что они не собирались выполнять.
Кронт, заметив его нерешительность, твердо сказал:
– Я клянусь, что мы сделаем все, чтобы отомстить Вернону. Клянусь Светом Всеединым и жизнью моей матери.
– Твой господин клясться не желает?
– Он дал обет. Моей клятвы для тебя достаточно? – холодно спросил Кронт.
Иероним, подумав, кивнул. Охотники шумно заговорили, довольные его выбором, но голос Тарры заставил их затихнуть:
– Я не позволю вам идти!
– Молчи. Это мужское дело, Тарра, и у тебя нет права…
– У меня больше прав, чем у всех вас вместе взятых! Никто никуда не идет.
Она подалась вперед, будто прожигая Иеронима взглядом слепых глаз. Охотник хотел возразить, но не смог, только покачал головой. Тарра поднялась в звенящей тишине, считая разговор законченным. Все молча ждали, пока она уйдет, и едва за женщиной закрылась дверь, охотники шумно заспорили. Иероним мрачно налил себе еще самогонки – он выглядел подавленным, но, когда остальные угомонились, сказал:
– Месть – не ее дело. Раз мы решили, мы пойдем. Хотя и жаль, что она против…
– Я поговорю с ней, – Кронт, мимоходом подмигнув Ральфу, последовал за Таррой.
Дождя не было, над землей бушевал ветер. Сдирал последние листья с деревьев, гнал по небу растрепанные облака. Лес у Форпоста скрипел и стонал.
Плащ развевался за спиной Тарры, как рваные крылья. Она прошла по улице, быстро и уверенно. Мертвые листья кружились у ее ног, поднятые с земли порывами холодного ветра. У башни Форпоста женщина остановилась, провела рукой по заиндевевшей стене, нащупывая дверь. Поднялась по винтовой лестнице.
Тарра стояла, положив руки на старые перила. Дерево казалось теплым на ощупь, в то время как сверху изливался леденящий холод. Девять призрачных лун стали еще ярче с вечера.
Кронт взошел на башню, тихо позвал:
– Тарра?
Она не обернулась, только плечи чуть вздрогнули.
– Чего ты хочешь, изгнанник?
– Ты знаешь, – мягко сказал он.
– Месть не поможет никому. Мертвые не оживут, а живые могут погибнуть.
– Многие считают, что месть – святое дело. Южане верят, что их великий бог-демон Архет отправляет на вечную пытку тех, кто не отплатил обидчику.
– На их месте я бы поискала другого бога. Еще одна священная война… Вот чего ты хочешь… Война для тебя. Война во имя тебя.
– Нет. Во имя справедливости!
Ветер бросил ему в лицо смех Тарры. Она подняла руки к повязке на глазах, нащупала узел. Кронт зачарованно смотрел, как ее тонкие пальцы распутывают хитрые петли. Наконец, повязка затрепетала на ветру, словно узкий флаг. Тарра не торопилась повернуться к Кронту и он, не вытерпев, коснулся ее плеча:
– Тарра?
– Я просто хочу… – начала она глухо, – хочу посмотреть тебе в глаза, когда ты повторишь это…
– Так смотри!
Кронт грубо развернул ее, ожидая увидеть что угодно: бельма, змеиные зрачки чудовища – все, кроме того, что увидел.
На него смотрела бездна в серебристой оправе оплавившегося металла.
В глазницах Тарры не было ничего.
– Мои глаза выпило раскаленное железо. В храме у Снежного озера… Чтобы я видела в темноте. Чтобы могла защитить Форпост, – обьяснила она, будто извиняясь.
Кронт отступал в каком-то суеверном ужасе, натолкнулся на чашу, упал. Тарра протянула было ему руку, но отшатнулась, вскрикнув от неожиданности и страха.
– Знак… – прошептала она.
Он безотчетно прижал ладонь к боку, даже сквозь одежду чувствуя тепло собственного тела.
– То, что я должна увидеть, я вижу сквозь любые преграды… О боги, этот знак…
Кронт отдернул руку и встал, вновь обретая уверенность при виде растерявшейся Тарры.
– Какая разница, в конце концов…
– Когда-то, давным-давно, его выжигали на теле преступников, перед казнью. За страшные преступления… Чтобы проклятые и после смерти носили клеймо… – глухо проговорила Тарра.
– А я наколол его себе сам, и горд, что имею полное право его носить! – прошипел Кронт.
– Твой… напарник, Ральф, он знает про это?
– Конечно, нет, – ухмыльнулся Кронт. – И я был бы признателен, если бы ты сохранила мою тайну.
– Твоя ложь ослабит вас обоих.
– А ты никогда не врешь, Тарра? Ты ведь знаешь, кто эти твари из долины?
Она опустила голову. Волосы упали на лицо, закрывая глазницы.
– Ты – одна из них. Так? Так?!
– Не тебе обвинять меня!
– Я не обвиняю. Просто… раз уж мы с тобой такие монстры, наверняка сможем договориться…
– Никто не пойдет с тобой, Кронт.
– Я не боюсь тебя, Тарра. И если ты не согласишься по-хорошему, я тебя заставлю!
Кронт с силой потряс ее за плечи, давая выход собственной ярости. Но Тарра только приблизила к нему слепое лицо. Мир начал смазываться, подернулся туманной дымкой. Закружилась голова, Кронт почувствовал, что слабеет. Он отпустил Тарру, но она крепко вцепилась в него, заставляя смотреть в пропасть пустых глаз.
– Прекрати это!
Казалось, что башня качается под ударами ветра. Угольно-черные тени трепетали в струе ледяного воздуха, хлестали по лицу. Полуослепший Кронт выкрикивал ругательства вперемешку с мольбами, но Тарра будто не слышала его. Собрав все силы, он оттолкнул женщину, сам качнулся, рухнув на колени.
В круговерти мечущихся теней хрустнуло иссохшее дерево. Старые перила не выдержали, и ветер закрутился спиралью, принимая Тарру. Она падала в молчании, полы плаща обрамляли тело, как языки темного пламени.
Кронт, тяжело дыша, подполз к краю, выглянул через проломленные перила. Внизу было темно, словно на дне колодца. Он перевернулся на спину. Перед глазами еще путались расплывчатые пятна, но спокойный круг луны помог придти в себя. Лже-луны, одна за другой, растворялись в черноте неба.
– Дерьмо… – пробормотал Кронт, думая, как поступить с трупом и что сказать Иерониму.
Он поднялся, стал спускаться вниз. Лестница показалась чудовищно длинной. Под ногами скрипели ступени, отмечая пройденный путь.
Когда он вышел на улицу, ветер швырнул в лицо колкие капли дождя. Казалось, мгла и холод сгущаются у башни. Мрачные и величественные линии старейшей постройки Форпоста заставляли вспомнить Авендан – его черно-белые утра, неприветливые дни и жестокие ночи.
Кронт обошел башню кругом, ища тело Тарры. И натолкнулся на нее саму. Она стояла, скрестив руки на груди, ожидая его. Кронт стал нащупывать нож, хоть и понимал, что это врядли поможет.
– Луна – это зеркало, что отражает твою жизнь… – мертвые глаза Тарры смотрели вверх.
Кронт перевел взгляд на небо. Из девяти призрачных лун осталась одна, небольшая, отливающая красным. Она зашла на бледный диск настоящей – кровавый зрачок серебряного глаза.
– Это твоя луна, Кронт, – тихо произнесла Тарра.
Они стояли друг напротив друга. Кронт – напряженно сжимая бесполезный нож, Тарра – застыв, будто статуя.
– Уходи.