- Конечно, да, - согласился с иронией Дьюк. - Будь я проклят, если я знаю, как это произошло. Но мне сдается, - он топнул ногой, - что мы на вершине водонапорной башни. На том месте, где она раньше находилась. А, - он сощурился, - насколько я понимаю, убежище лежит прямо на лужайке перед нашим домом. Отец, мы вовсе не двигались с места!
Хью достал блокнот, где было записано количество пройденных шагов и курсы по компасу и что-то подсчитал.
- Да. Хотя возможна небольшая погрешность вычислений. Ну, и что ты думаешь по этому поводу?
Хью взглянул на небо.
- Ничего я не думаю. Дьюк, скоро наступит ночь?
- Думаю, часа через три. А за горами скроется часа через два.
- Сюда мы добирались два часа, но назад вернемся значительно быстрее.
У тебя есть сигареты?
- Да.
- Можешь дать мне одну? С возвратом, разумеется. Выкурим по одной, тогда можно и возвращаться. - Он огляделся. - Место здесь открытое, так что медведь вряд ли сможет подкрасться к нам незамеченным. - Он положил ружье на землю возле себя, за ним последовал пояс. Затем уселся и сам Хью. Дьюк протянул отцу сигарету; они закурили.
- Отец, ты холоден, как рыба. Ничто тебя не удивляет.
- Ты так считаешь? Вовсе нет. Просто я раньше так часто всему удивлялся, что постепенно приучил себя не делать этого.
- Это не у всех получается.
Некоторое время они курили молча. Дьюк сидел, Хью улегся на траву. Он был в полном изнеможении и сейчас ему больше всего хотелось, чтобы им никуда не нужно было возвращаться.
Наконец, Дьюк добавил:
- Кроме того, ты очень любишь издеваться над людьми.
Отец ответил:
- Может ты и прав, если по-твоему то, что я делаю - издевательство.
Все всегда делают только то, что им хочется - то, что их "радует" - в пределах собственных возможностей. И если я меняю спущенное колесо, то только потому, что меня это радует больше, чем бесконечное сидение на шоссе.
- Не нужно утрировать. Тебе просто нравится издеваться над мамой. Ты и меня любил в детстве шлепать за малейшую провинность... до тех пор, пока мать не топнула ногой и не заставила тебя прекратить это.
- Нам пора двигаться, - сказал отец и стал одевать пояс.
- Еще минутку. Я хочу кое-что тебе показать. Не беспокойся, мы не опоздаем. Мне нужны считанные секунды.
Хью выпрямился.
- Что это такое?
- А вот что. Твоя роль отважного капитана окончена! - Он дал отцу сильную затрещину. - Это тебе за издевательство над мамой! - Он ударил еще раз - на этот раз с другой стороны и гораздо более сильно - так, что сбил отца с ног. - А это за то, что ты приказал ниггеру наставить на меня оружие!
Хью Фарнхэм лежал совершенно спокойно.
- Не "ниггер", Дьюк. Негр.
- Он для меня негр только до тех пор, пока знает свое место. А то, что прицелился в меня, делает его поганым ниггером. Можешь встать. Больше тебя бить я не собираюсь.
Хью Фарнхэм поднялся.
- Нам пора идти обратно.
- И это все, что ты можешь сказать мне? Давай, давай. Можешь тоже меня ударить. Отвечать тебе я не стану.
- Нет.
- Я не нарушал клятвы. Я ждал до тех пор, пока мы не покинем убежища.
- Согласен. Кто пойдет первым? Я? Мне кажется, что так будет лучше.
- Уж не думаешь ли ты, что я боюсь выстрела в спину? Отец, пойми, я просто должен был сделать это.
- Неужели?
- Да, черт возьми. Чтобы не потерять уважение к самому себе.
- Хорошо. - Хью одел, наконец, пояс, взял ружье и пошел вперед. Некоторое время они шли молча. Наконец, Дьюк проговорил:
- Папа?
- Да, Дьюк?
- Прости...
- Забудем об этом.
Они продолжали идти и, дойдя до ручья, нашли то место, где переходили его вброд. Хью торопился, так как быстро темнело. Дьюк снова догнал его.
- Ответь мне еще только на один вопрос, папа. Почему ты не назначил поварихой Барбару? Ведь она чужая нам. Зачем тебе было сперва подковыривать мать?
Немного подумав, Хью ответил:
- Барбара теперь нам не более чужая чем, например, ты, Дьюк, а готовка - единственное, что умеет Грэйс. Или ты считаешь, что она должна бы была бездельничать в то время, как все остальные вкалывают?
- Нет. О, естественно, все мы должны быть чем-то заняты - само собой разумеется. Но зачем же издеваться над ней при посторонних? Ты понимаешь меня?
- Дьюк.
- Да?
- Весь последний год я занимался карате по три раза в неделю.
- Ну и что?
- Просто больше не пытайся драться со мной. Проще будет выстрелить мне в спину.
- Вот как!
- Да, а пока ты не решишь застрелить меня, тебе придется мириться с моим лидерством. Впрочем, можем устроить выборы.
- Ты согласен на это?
- Мне ничего другого не остается. Возможно, группа предпочтет тебя.
Твоя мать точно будет за тебя. Возможно, и твоя сестра тоже. А вот что касается мнения Барбары и Джо, то тут ничего нельзя сказать наверняка.
- А как же ты, отец?
- Лучше я не буду отвечать тебе на этот вопрос; я ничего тебе не должен. Но до тех пор, пока ты не решишь устроить перевыборы, я ожидаю, что ты будешь продолжать сознательно подчиняться мне так же, как ты делал это, дав клятву.
- Ну, ты и сказанул - сознательно подчиняться! Надо же!
- В нашем положении иначе быть не может. Я просто не в состоянии подавлять мятеж каждые несколько часов - а их с твоей стороны было уже два, да и твоя мать страдает отсутствием дисциплины. На подобных условиях не может действовать ни один руководитель. Поэтому я могу принять от тебя только сознательное подчинение. Оно включает в себя и невмешательство с твоей стороны в то, что ты назвал "издевательством".
- Но послушай, ведь я же сказал тебе, что я...
- Тихо! Если ты сам не решишь, как тебе вести себя в подобных условиях, то самым лучшим выходом для тебя будет выстрелить мне в спину. И не пытайся выходить на меня с голыми руками или дать мне возможность выстрелить первым. В следующий раз, Дьюк, если я замечу угрозу с твоей стороны, я убью тебя. Если смогу. Но один из нас наверняка будет мертв. Некоторое время они шли в молчании. Мистер Фарнхэм так и не обернулся. Наконец, Дьюк спросил:
- Отец, но скажи же, ради бога, почему ты не можешь руководить демократично? Я вовсе не собираюсь захватывать власть, я просто хочу, чтобы все было честно.