– Но я… Сколько ты сказал? Три с половиной? Но я был уверен, что… Постой, какая разница? Мне нужно было закончить разговор.
– С кем?
– С Амалией! Мы только что познакомились – она…
– Программа.
– Что?
– Я думаю, вы прекрасно меня поняли, милорд Тим.
– Она живет на Бифасте, центр города, седьмой плод на двести сорок седьмом дереве. Синие мягкие стены, вид на Облако Радости… Какая, к черту…
Робот не отреагировал. Он не считал все это весомыми аргументами.
– Милорд Тим, она обратилась к вам сразу, как вы вошли, не так ли? Была весьма рада вас видеть, спросила, не первый ли раз вы в сети. Потом предложила стать вашим гидом, много рассказывала о прелестях какого-нибудь портала и все время призывала к полному погружению в виртуальность – посмотреть на все изнутри, пропустить стаканчик в ближайшей барной вкладке…
Он говорил спокойным, примирительным тоном, мол, с кем не бывает… Меня это злило еще больше.
– Да… Ну и что? Может, ты все это подслушивал… В смысле следил за мной – ты же можешь подключиться к любому терминалу со своим радиодиалом…
– Милорд Тим, мне жаль вас расстраивать, но то, что я перечислил, – стандартная тактика рекламных программ. Их цель – вытащить вас в вирт и заставить потратить как можно больше во вкладках портала, к которым они прикреплены. Мне жаль, что я не предупредил заранее…
Я молча хлопал глазами. Он снова надо мной издевается. Я три часа флиртовал с рекламной программой?
Вообще-то, если учесть, что это она со всем соглашалась и говорила, что ей до жути со мной интересно, весело, гипертимно… Со мной, которому от роду две недели и который ни черта не знает. Ни о себе, ни об окружающем мире, ни о том, как здесь проводят таких простаков… Черт.
– Ты хочешь сказать, что меня охмурил робот? Откуда ты так хорошо знаешь эти приемы? Все роботы этим подрабатывают?
Дройд молчал. Видимо, ждал, пока я успокоюсь и понижу тон. Черта с два!
– Милорд Тим, это была программа. Разница между программой и техноидом примерно такая же, как между одноклеточными организмами и человеком.
Несмотря на то, что я проигрывал ему раз за разом, сдаваться я не собирался.
– Значит, мне нужно вернуться и разыскать кого-нибудь настоящего. Мне надоело общаться с… машинами.
– На сегодня хватит, милорд Тим. Вам лучше поспать.
Не дожидаясь ответа, дройд забрал у меня планшетку и выключил свет.
Второй раз за день я воспылал к машине чувствами, предназначенными для людей. На этот раз – ненавистью.
Когда зубная щетка пискнула и выползла изо рта, я сплюнул раствор в раковину и посмотрел в зеркало. Неплохо. Можно отрастить бородку, а то подбородок несколько вялый, а так… Глаза красивые, оранжевые, волосы… волосы черные, лохматые – а мне даже нравится. Нос великоват, но хотя бы прямой. И на том спасибо. Мускулатура достойная, живота нет, с остальным… Остальное тоже ничего. В общем, красавец мужчина, можно в свет выходить…
– Доброе утро, милорд Тим.
– Доброе, железяка. Я выздоровел и теперь могу наконец отправляться на подвиги. Будешь ли ты сопровождать меня, мой кибернетический Санчо Панса?
– Послушайте меня, милорд. Послушайте внимательно…
Я осекся. Оказывается, роботы умеют говорить твердо и безапелляционно, а беспамятные хамоватые милорды – внимательно слушать.
– По праву «человека за бортом» – статья 153 Галактической хартии – вам было предоставлено медицинское обслуживание, базовый мемо-блок и каюта среднего-прим класса. Также вы имеете право пользоваться всеми услугами данного космолайнера вплоть до высадки на любой планете, входящей в маршрут. До этого вам предложено разместиться в каюте «5782»…
Дройд сделал многозначительную паузу.
– Я терпел ваши выходки и оскорбительное обращение, пока вы были моим пациентом, теперь же… Теперь же я хотел бы довести до вашего сведения, что роботы уже давно не являются слугами. Мы – свободная раса, поэтому настоятельно советую вам в будущем не называть никого из представителей нашего вида «железяками», «калькуляторами», «пищалками» и особенно – «тостерами». Наиболее подходящим в этом случае будет обращение «техноид» или «уважаемый техноид». Хотя последнее не обязательно. Мы не злопамятны, не вспыльчивы и не обращаем внимания на пустяки.
С этими словами «уважаемый техноид» развернулся и вышел… закрыв автоматическую дверь вручную, отчего она несколько погнулась и, похоже, ее намертво заело.
Что ж, у них и впрямь стоит поучиться выдержке.
Когда мне удалось все-таки открыть проклятую дверь, я шагнул за порог медблока с легким сердцем и пустой головой. Хотя не такой уж и пустой по сравнению с тем, какой она была, когда я сюда попал… А, к черту, к этому их, как его, – к Великому и Бездумному Гну. Я вышел. Ну, мир, где ты там? Встречай Тима-пустышку.
Через час я понял, что знакомство не состоится. Новорожденный человек впервые касается руками гладких серых стен, первый раз смотрит в глаза другим людям, вдыхает новые, неизведанные запахи, слышит незнакомые и оттого такие притягательные звуки…
И не чувствует ничего.
Я постучал костяшками по серому пластику, словно извиняясь, потом пожелал доброго здравия нескольким встречным, улыбнулся в ответ на недоумевающий взгляд, даже отвесил легкий поклон какой-то девушке…
Наверное, все дело в памяти или в подсаженных знаниях или в обещанном дройдом шоке, но… я не мог удивляться, не плясал от восторга, не пожирал глазами каждый встречный атом… Я просто сунул руки в карманы больничной пижамы и пошел искать свою каюту.
Лайнер проектировали с учетом того, чтобы в нем мог ориентироваться не только беспамятный новорожденный пустышка, но и шарообразный тирдоянин, от рождения лишенный чувства пространства, зрения, осязания и всех конечностей заодно.
В общем, я справился. Пару раз перепутал этажи, посмотрев на схему не с той точки (кто ж знал, что людям на схему нужно смотреть под одним углом, вингсдорцам, с их плоским квадратным глазом, – под другим, чуй-чаям предписывается ее нюхать, а пси-хоттунцам хватает одного осознания факта существования этой схемы). Потом я спросил совета не у того, у кого нужно, потом зашел в чужую каюту, потом вышла неприятная история с одним…
Да ладно. Нашел же в конце концов…
Каюта мне понравилась. Аскетично, мило, внушает спокойствие и толкает на самопознание. Каюта была восхитительно пуста. Бледно-желтые, мягко светящиеся стены… и все.
Я так и стоял перед открытой дверью, не решаясь войти в этот лифт в Нирвану. За спиной раздался знакомый голос… С незнакомыми ироническими нотками.
– Как давно милорд заинтересовался бытом пси-хоттунцев? Или милорд решил примкнуть к секте Осознания-и-Разрушения?
– Нет, я решил их изучать. Целиком и полностью погружаясь в их мироощущение.
– И давно?
– По дороге. Встретил, поговорил, осознал.
– Что осознал – верю. Голова болит? Может, обратно, в медблок… милорд?
– Нет! Боюсь, обратной дороги я не выдержу.
Я дотронулся до раскалывающейся головы в том месте, где ее коснулся пси-хоттунец – легонько так, тонкой прозрачной лапкой. Боль не унималась.
– Что милорд ему сказал?
– Я спросил, как пройти…
– Понятно. Пси-хоттунцы считают вопросы оскорблением, ставящим под сомнение опустошенность их разума. А уж вопросы, начинающиеся с «как», – это вообще крайность. Но ничего, минут через сорок пройдет, они не вспыльчивые…
– Ага, как техноиды.
Робот чем-то мигнул, потом коснулся сенсоров на стене. На этот раз я запомнил правильную кнопку. Дверь закрылась, потом открылась снова, и я увидел вполне нормальные условия: кровать, стол, два стула и тапочки.