Ей показалось? Или действительно его рука немного дрожала?
– Разве тебе не понравилось наше с тобой представление?
– Я не люблю обманывать людей.
– Тебе следует привыкать к этому.
– Думаю, у меня не получится. Никогда.
Хейл опустил руки ей на плечи. Ноздри у него слегка раздувались.
– Не забывай: все это ради пользы дела... ради твоей же чековой книжки.
– И твоей тоже!
Он задумался. Лунный свет добавил яркости его глазам.
– Да, и особенно моей.
Его взгляд остановился на слегка припухших губах Валери.
Она была уверена, что он вновь собирается поцеловать ее. Ей стало трудно дышать. Сердце забилось так, что, казалось, его стук заглушал двигатели яхты. Но Хейл опустил руки, повернулся и, что-то сердито бормоча сквозь зубы, стал спускаться по лестнице.
Валери с облегчением вздохнула и, опершись о борт, наклонилась над водой. Без сомнения, из всех мужчин, с которыми ей доводилось встречаться в жизни, Хейл Донован самый сложный и самый опасный. Как же она сможет теперь притворяться все путешествие, что по уши влюблена в него?
Нет, ты обязательно справишься с этим, Валери, принялась уверять она себя, но все напрасно: как ни старалась, сомнения не уходили. Да что же это такое, черт побери! Он ведь просто мужчина, и все. Самоуверенный, самонадеянный самец!
Правда, мужчина, чей один-единственный поцелуй смог так сильно запасть ей в душу! Необходимо поставить заслон своим слабостям и эмоциям. Она не имеет права позволить Хейлу прийти к выводу, что у нее родилось к нему какое-то чувство. Если появится хотя бы слабый намек на то, что он ей нравится, – все, игре конец.
Но Валери поняла и другое. Как ни мучительно ей было сознаться в этой горькой истине, но куда от нее денешься... Да, она испугалась, ибо перестала доверять, но не Хейлу, а самой себе!
Хейл не спеша, допивал остатки бренди. Он слышал, как над головой о палубу стучали капли дождя. В течение трех часов, пролетевших так быстро, погода менялась несколько раз. Она то устанавливалась, то вдруг снова резко портилась. И яхта начинала качаться у него под ногами.
За исключением нескольких членов команды, все отправились спать. Но Хейлу не спалось. Несмотря на то, что переговоры со Стоуэллом продвигались вперед, и довольно успешно, на душе у него было неспокойно.
Впервые со времени их отплытия Хейл мог спокойно проанализировать ситуацию. Вначале он считал, что стоит только отыскать подходящую женщину и представить ее всем в качестве своей невесты, как дела его пойдут в гору. Оказывается, он ошибался. И очень сильно. Прежняя, казавшаяся совсем недавно столь сложной задача: как избавиться от приставаний Реджины, – представлялась ему теперь детской игрой по сравнению с той новой, что совершенно неожиданно возникла перед ним: он не мог справиться с охватившими его незнакомыми чувствами.
Менее чем за сутки он испытал множество сильных эмоций – от радости до ревности. А тут еще надо постоянно думать о деле! Хейл выключил в салоне свет и прошел по короткому коридору к себе в каюту.
Там он снял галстук, сбросил ботинки, лег, не раздевшись, на койку и невольно посмотрел на дверь, соединявшую его каюту с каютой Валери. Спала ли она или, так же как он, смотрела на их общую дверь?
Укачиваемый волнами, он взывал к Господу о помощи. И уговаривал себя, что его неестественный интерес к Валери Прайс является лишь неизбежным следствием их сделки. И неважно, что она самая умная и красивая женщина из всех, которые когда-либо ему встречались. Надо лишь постараться поскорее забыть о том неведомом ему прежде страстном желании, которое охватило его сегодня, едва он прикоснулся к ее языку. Все это ровным счетом ничего не значит. Она – запретный плод. Они будут рядом только две недели.
И все их прикосновения, улыбки, слова и поцелуи – часть договора, и только.
А Валери Прайс всего лишь актриса, и, надо отдать ей должное, чертовски хорошая. Сегодня ему показалось, правда на мгновение, что она отвечает на его поцелуй. Нет, невозможно, ясное дело, померещилось! А что, если нет?
Надо выбросить всю эту чепуху из головы! – рассердился он вдруг. Скоро все закончится. Он станет владельцем компании Уильяма Стоуэлла, и Валери навсегда уйдет из его жизни.
Хейл не забыл, разумеется, что ей еще предстояло отработать у него в компании шесть месяцев, но можно будет создать ей такие невыносимые условия, что она сама попросится уйти. Тогда он с ней сполна расплатится и больше никогда ее не увидит. Его бывшей «невесте» не место у него в офисе, разве не так?
Неожиданно в нем заговорила совесть, но он тут же заглушил ее. Валери Прайс – женщина, а значит, к сожалению, как и подавляющее большинство дочерей Евы, понимает, только один язык, – денежный. Да, она способна красиво рассуждать на любую тему: о жизни, о любви, о счастье... но когда жизнь поставила ее перед выбором, она показала себя в истинном свете. У нее тоже есть цена, как и у всех остальных.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Жуткая погода! – проворчала Реджина, выключила телевизор и, подойдя к иллюминатору, стала смотреть на дождь.
– Завтра вроде бы кончится.
Бет пила кофе из керамической чашки и листала свежий номер журнала по искусству интерьера.
– Завтра? Выходит, еще один день торчать здесь, в четырех стенах?
– Ничего, переживешь.
– Сомневаюсь.
Валери с утра засела за чтение детектива и теперь, дочитав последнюю страницу, отложила книгу в сторону. Реджина на этот раз права. День слишком затянулся. Уильям и Хейл, закрывшись в кабинете, по-прежнему обсуждали детали договора и, к огорчению Валери, даже не появились за ланчем.
Реджина долго недовольно хмурилась, но потом не выдержала:
– Пойду одеваться.
Бет, продолжая разглядывать глянцевое великолепие фотографии, даже не посмотрела на дочь.
– Но впереди еще битых два часа.
– А чем мне еще прикажешь заниматься! Валери встала и потянулась. Ей надоело томиться здесь и выслушивать брюзжание Реджины.
– Если не возражаете, я бы хотела взглянуть на кухню.
Бет улыбнулась.
– Я, конечно не против, но учтите: камбуз – алтарь Ганса.
– Верно, он не любит, когда кто-либо вмешивается в его дела, – подтвердила Реджина.
– Вполне естественно, – ответила Валери с веселой улыбкой, – тем не менее не хочу упускать такую возможность. Клянусь, что не буду «вмешиваться».
– Как хотите, – кивнула Реджина, пожалуй, впервые за целый день искренне улыбнувшись.
Чтобы добраться до кухни, надо было спуститься вниз по лестнице. Это оказалась совсем небольшая комната, а плита и прочие поварские причиндалы и вовсе ютились на крошечном пятачке. Кипели две кастрюли. Пахло чесноком, луком и еще чем-то вкусным.
Ганс, полный мужчина с редкими волосами, сосредоточенно и быстро резал овощи, ворча себе под нос. Около мойки стояло несколько маленьких мисочек с уже приготовленными грибами и луком.
– Помощь нужна? – спросила его Валери, просовывая голову в крошечную комнатушку.
– Нет!
– Уверены?
– Удивительно, что я вообще готовлю, – неожиданно – видимо, в ответ на какие-то свои мысли – заявил Ганс. Он разговаривал с ней, даже ни разу не оглянувшись. – Огонь еле теплится, всего две конфорки, а это помещение... ну посудите сами, разве это кухня? Жара – дышать нечем!
Валери промолчала, но про себя подумала, что кухня хотя и вправду тесновата, а все равно, не идет ни в какое сравнение с ее кухонькой в Сан-Франциско, что размерами напоминает скорее кладовку.