— Не надо! — тревожно окликнул Бомен. — Тебя накажут. Упадешь. Разобьешься.
А мне плевать.
Оказавшись на помосте, она продолжала карабкаться — теперь уже на саму башню. Это было нелегко: постройка раскачивалась на ветру, ноги девочки поминутно скользили на покосившихся опорах между трубами. Однако гибкая и крепкая школьница взбиралась все выше и выше, прижимаясь к прохладному металлу.
— Эй ты! — послышалось с верхнего яруса. — Слезай немедленно!
Какой-то чиновник в алом заметил нарушительницу и торопливо побежал по ступеням. Наткнувшись на сидящего мальчишку, взрослый помедлил, чтобы допросить его.
— Ты чем это занимаешься? Почему не в школе?
— Есть хочу, — пожаловался Мампо.
— Есть? Да вы только что обедали!
— А я нет.
— Значит, сам виноват. Все дети обедают на часовой перемене.
— Знаю, — откликнулся бедняга. — Только я все равно голодный.
Тем временем Кестрель добралась до горла башни, где и обнаружила кое-что интересное. В широкой металлической трубе была прорезана щель, а над ней темнела загадочная гравировка: стрела, указывающая вниз, и рисунок в виде буквы «S» — только хвостик у иероглифа загибался кругом и накрывал вершину.
Добежав до подножия Поющей башни, чиновник в алом резко окрикнул Бомена:
— Эй, парень! Что она вытворяет? Кто это?
— Это моя сестра.
— А ты кто?
— Я ее брат.
Сердитый дядька слегка напугал Бо, а когда мальчик нервничал, то говорил очень и очень разумно. Сбитый с толку чиновник задрал голову и гаркнул:
— А ну спускайся, негодница! Сейчас же! Что ты себе позволяешь?
— Понго! — крикнула та, продолжая карабкаться.
— Что-о? — изумился взрослый. — Что она говорит?
— Понго, — повторил Бомен.
— Это она мне?
— Трудно сказать, — пожал плечами школьник. — Может, и мне.
— Так это же я к ней обратился. Я велел спускаться, а она ответила: «Понго»!
— Наверное, решила, что вас так зовут.
— Еще чего. Нет такого имени — «Понго».
— Ну, я об этом не знал. Может, и она не знает.
Запутавшийся взрослый опять запрокинул голову — Кестрель почти достигла вершины — и проорал:
— Эй, это тымне сказала?
— Понго пооа-пооа помпапрун! — отозвалась нарушительница.
Чиновник обернулся к мальчишке, перекосившись от праведного возмущения.
— Слышал? Ты слышал! Вот наглость! — И он снова закричал: — Быстро вниз, а не то донесу!
— Вы и так на нее донесете, — робко, но вполне рассудительно вставил Бомен.
— Разумеется, — откликнулся взрослый. — Хотя если она не спустится, донесу еще больше. — Он опять повысил голос: — Эй! Я потребую, чтобы у твоей семьи отняли баллы!
— Бангаплоп! — откликнулась Кестрель.
Она как раз поравнялась с одним из огромных кожаных черпаков; грубое слово промчалось вниз по трубам и вылетело из рожков секундой позже и странно искаженным:
— Банг-анг-анга-плоп-оп-п!
Бунтарка сунула голову прямо в совок и крикнула:
— Сагахог!
И рожки протрубили гулко:
— САГ-АГ-АГ-А-ХОГ-Г-Г!
Мужчина в алом плаще побледнел от возмущения.
— Эта малявка помешает послеобеденному заседанию, — ужаснулся он. — Чего доброго, в Коллегии услышат!
— Помпа-помпа-помпапрун! — воскликнула девочка.
— ПОМП-П-ПА ПОМП-П-ПА ПОМП-П-ПА-ПРУ-У-УН! — прогрохотала Поющая башня.
Между тем из Коллегии экзаменаторов выскочили высокие чиновники в развевающихся белых одеждах — посмотреть, кто осмелился нарушить их послеобеденный покой.
— НЕНАВИ-И-ИЖУ ШКОО-ОО-ООЛУ! — разносилось над ареной. — НЕНАВИ-И-ИЖУ ОЦЕ-Е-ЕНКИ!
Экзаменаторы окаменели.
— Она спятила, — сказал один. — Совсем свихнулась.
— Уберите ее! Послать за городовыми!
— Я не буду стараться бо-о-ольше! — надрывалась Кестрель.
— Не буду тянуться вы-ы-ыше! Не хочу быть завтра-тра-та-ра-ра лучше, чем сегод-ня-ня-ня!
На площади росла толпа зрителей, привлеченных необычным шумом. Среди белых колонн появились коричневые платьица и костюмы: это группа учеников, посещавших Зал Достижений, высыпала наружу послушать Кестрель. А арену все оглашали отчаянные вопли:
— Я не люблю своего император-тор-ора! Нету никакой слав-ав-авы в Араманте-анте-анте!
Дети дружно ахнули. Учитель и вовсе онемел от негодования. Вниз по ступеням уже сбегали серые городовые с дубинками в руках. — Снять ее! — приказал чиновник в алом.
Служители порядка выстроились вокруг Поющей башни, и капитан зычно рявкнул: — Ты окружена! Бежать бесполезно!
— А я и не собираюсь, — пожала плечами Кестрель. И опять сунула голову в совок.
— ПОНГО-О-О НА ВАШИ ЭКЗАМ-АМ-АМЕНЫ!
Школьники в коричневом начали хихикать в ладошки.
— Ах, мерзавка! — воскликнул учитель. — Уходим, дети. Не слушайте ее, она больная.
— Спускайся! — проревел капитан городовых. — Спускайся, или пожалеешь!
— Я и так жалею! — отозвалась Кестрель. — И себя жалею, и вас жалею, и весь этот жалкий городишко!
Тут она снова залезла с головой в черпак и завопила на всю арену:
— НЕ БУДУ СТАРАТЬСЯ БОЛЬ-ОЛЬ-ОЛЬШЕ! НЕ БУДУ ТЯНУТЬСЯ ВЫ-Ы-ЫШЕ! НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЗАВТРА-ТРА-ТА-РА-РА ЛУЧШЕ, ЧЕМ СЕГОДНЯ-ДНЯ-ДНЯ!
Бомен уже не пытался остановить сестру. Он чересчур хорошо знал Кесс. Если уж она разошлась, то не угомонится, пока не отведет душу. Учитель оказался прав: девочка и вправду заболела. Чудесная, волшебная горячка раскачивала ее из стороны в сторону, позволяла свободно выкрикивать крамольные слова, копившиеся на сердце годами. Теперь, когда маленькая мятежница преступила столько законов и наговорила столько ужасного, когда уже нельзя было повернуть назад, а будущее грозило самыми строгими карами, сестренка Бо могла вести себя так плохо, как ей хотелось.
— Понго на вашего императора! — ликовала она. — И кстати, где он? Что-то я его не видела! Может, никакого императора и нету?
Городовые решили взять нарушительницу силой и принялись карабкаться на башню. Опасаясь, как бы сестре не причинили зла, Бомен побежал за отцом, работавшим в подвальной библиотеке Оранжевого округа.
Как только мальчик покинул арену, с противоположной стороны появился Главный экзаменатор собственной персоной. Внушительный мужчина замер, озирая безобразную сцену в суровом молчании.
— ПОМП-ПА ПОМП-П-ПА-ПРУ-У-УН НА ИМПЕРАТОРА-ТОРА-ТОРА! — гремело над площадью.
Мэсло сделал глубокий вздох и степенно тронулся вниз по лестнице. На пятом ярусе чья-то слабая рука ухватила его за край белоснежных одежд.
— Пожалуйста, сэр, — послышался робкий голос. — Нет у вас чего-нибудь покушать?
Главный экзаменатор опустил свой взор. Чумазая, сопливая мордашка глупо моргала влажными глазами.
— Не трожь меня, грязное отродье! — зашипел мужчина в белом и яростно дернул за мантию.
Мампо давно привык спокойно принимать от людей брезгливость или насмешку, но чистая, без примесей, ненависть изумила мальчика до глубины души.
— Я просто хотел… — начал он.
Но Мэсло Инч не желал ничего слушать. Он уже нисходил к подножию Поющей башни.
Как и ожидалось, его появление породило настоящую панику среди чиновников и городовых.
— Ей велели спуститься… Делаем все, что в наших силах… Должно быть, она пьяна… Вы слышали это?.. Она не подчиняется… — наперебой принялись оправдываться они.
— Тихо, — властным голосом оборвал их экзаменатор. — Кто-нибудь, немедля уведите отсюда вон того замарашку и выкупайте. — Он указал через плечо на маленького Мампо.
Один из городовых кинулся вверх по лестнице и ухватил мальчика за руку. По дороге несчастный то и дело оглядывался на Кестрель, забравшуюся на вершину Поющей башни. Школьный дурачок не жаловался: не в первый раз его куда-то грубо тащили.