Все началось с короткой стычки с налетевшими невесть откуда «глухарями». Жрецы-кукловоды отказались вступать в переговоры и поплатились за это жизнями. Меченые не пострадали, но проводник получил удар по голове и потерял разум. Тор приказал покрепче привязать его к седлу и возил все эти дни по степи в тщетной надежде, что суранец очнется. Порою Тора охватывало отчаяние, казалось, что не будет выхода из заколдованного круга, в который они так нелепо угодили. Самым страшным было отсутствие воды, и если люди еще держались, то кони падали один за другим. Шли уже шестнадцатые сутки с той поры, когда они рас стались с Чирсом. Если бы не потеря проводника, то, по расчетам Тора, они уже пересекли бы границу храмовых земель. Короткий путь, обещанный Чирсом, грозил завести их прямехонько в ад, и трудно было сказать, кто в этом был виноват больше, неискренний горданец или несчастный случай.
– Словно черт нас водит по кругу, – второй лейтенант грязно выругался.
– Вода, – крикнул вдруг Воробей.
– Стой, – одернул его молчун, – нет там воды. Обнадеженные было меченые остановились, недоумевающе глядя на Кона.
– Это мираж, – хмуро пояснил тот.
– Нет, там вода! – глаза Воробья лихорадочно блестели.
Ара протянул ему свою флягу:
– На, охолонись маленько.
Воробей припал пересохшими губами к горлышку, капли воды заблестели у него на подбородке. Лейтенант с трудом отвел глаза от пьющего меченого и повернулся к остальным:
– Лошади почувствуют воду раньше, чем мы ее увидим. Если кому-то еще будут подобные видения, пусть держит их при себе.
Тор обвел взглядом обожженную зноем землю и тяжело вздохнул. Солнце палило немилосердно, липкий пот заливал глаза, и капитану казалось, что этот бескрайний пожелтевший мир останется с ним теперь уже навечно.
– Пить, – прошептал вдруг Опол треснувшими от жара губами.
– Дай ему, – покосился Тор на молчуна.
– По-моему, он очухался, – сказал Ара, встряхивая проводника.
Тор не поверил, но лейтенант, кажется, не ошибся. Суранец жадно пил мутную теплую воду из фляжки молчуна.
– Где мы? – спросил он хрипло.
Меченые засмеялись, смех их, впрочем, больше походил на хриплый лай. Тор испугался за собственный разум.
– Прекратить! – рявкнул он, и смех немедленно оборвался.
– Это у тебя надо спросить, где мы, дорогой ты наш, – сказал Ара, скаля зубы.
– Попробуй определить, где мы находимся, – попросил Тор проводника.
– Я попробую, – отозвался тот слабым голосом. – И постараюсь найти воду.
Они ехали день, нестерпимо жаркий, и ночь, которая не принесла желанной прохлады. Земля, казалось, плавилась под копытами коней. Новый восход солнца меченые встретили градом ругательств. Но Опол обнадежил их – вода была недалеко, за ночь он сумел определить направление по звездам. Лошадь под Коном вдруг зашаталась, захрипела и рухнула в пыль. Молчун, успевший высвободить ноги из стремян и спрыгнуть на землю, с грустью смотрел на агонизирующее животное.
– Близко? – спросил Тор у проводника севшим голосом.
Опол в ответ только кивнул и пошевелил пересохшими губами. Воды уже не было ни у кого, и суранец страдал от жажды не меньше остальных. Тор боялся, как бы он опять не впал в беспамятство – это было бы концом для всех, и концом мучительным. Суранец нервничал, он то и дело выезжал вперед и приподнимался на стременах. Тору трудно было понять, как этот человек ориентируется в голой степи, где нет ни скалы, ни деревца, за которые мог бы зацепиться взгляд. Но Опол был суранцем, его предки веками жили в этих краях, и для них, надо полагать, здесь не было тайн. Пали еще две лошади, и Тор приказал освободить от груза всех вьючных животных. Меченые без жалости побросали свое добро, оставив лишь оружие и боеприпасы.
Опол отыскал-таки воду, отыскал в тот момент, когда Тор потерял надежду. Меченые со страхом приближались к колодцу: кто знает, не иссякли этот источник, как иссякли многие другие, встреченные ими на пути? Но в этом колодце вода была, ее хватило и людям, и измученным лошадям.
– Странно, – сказал Ара, прихлебывая воду из фляги, – мы проблуждали по степи почти пять суток, но не встретили ни одного человека.
– Это Голодная степь, – пояснил Опол, – здесь и в добрые времена люди не селились.
– Так это и есть та самая короткая дорога, о которой говорил Чирс? – в голосе Ары слышалась насмешка, которую он даже не пытался скрыть.
Опол на мгновение смутился:
– Мне очень жаль, что все так неудачно получилось, но эта дорога действительно намного короче.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – заметил вдоволь нахлебавшийся воды и оттого добродушный Сизарь. – До Башни отсюда далеко?
– Гораздо ближе, чем ты думаешь. От этого колодца я вас без задержек выведу к семи поселкам, все теперь будет зависеть от резвости ваших коней.
Следующий день пути не показался меченым слишком трудным. Отдохнувшие кони бежали резво, и в сердцах людей все больше укреплялась надежда, что до дома уже рукой подать, а значит, конец этому проклятому пути, конец трудностям и невосполнимым потерям. Все будет хорошо – казалось, что даже копыта коней об этом твердят, но сердце Тора сжималось в предчувствии беды.
– Неужели Сна? – Воробей указал рукой на блеснувшую вдруг в лучах уходящего солнца едва различимую по лоску воды.
Опол охотно подтвердил, что это та самая река, которая течет мимо стен Башни.
– Не верю я ему, – тихо сказал молчун Тору. – Не может того быть – мы слишком долго плутали по степи.
– Какой смысл ему нас обманывать? – возразил капитан, ощутивший в этот момент острую тоску по дому.
Ему вдруг захотелось, чтобы эта лениво несущая воды Река оказалась именно Сной, той самой рекой, на берегу которой он провел свою последнюю ночь с Данной. Эх, окунуться бы в прохладную воду, смыть с себя накопленную за долгую дорогу усталость и грязь и никого больше не видеть, кроме Данны, ее желанного тела и зовущей загадочной улыбки. Молчуну этого не понять, он, похоже, не верит даже самому себе.
– Люди на горизонте, – услышал он вдруг голос лейтенанта.
– Это Чирс, – воскликнул Резвый, – и с ним пятеро горданцев.
Тор вздохнул с облегчением. Чирс не обманул, он нагнал их в самом конце пути, а значит, весь этот трудный поход был совершен не впустую. Он вернется домой с оружием, полученным от Храма, и никто не вправе будет упрекнуть его в том, что люди потеряны им напрасно.
Чирс первым подскакал к меченым и крикнул хриплым голосом:
– Кочевники подожгли Башню!
– Что?! – острая боль полоснула Тора по сердцу – предчувствие не обмануло его, он ждал беды, и она пришла.
– Вон с того холма видно все, – Чирс уверенно махнул рукой.
– Вперед, – крикнул Ара.
– Стой! – захрипел молчун севшим не ко времени голосом. – Я не вижу дыма.
Но Тор не слышал Кона, душа его рвалась туда, где погибала в огне Башня, где враги убивали его друзей, его семью и куда неслись сейчас, настегивая коней, его люди. Он догнал меченых у подножия пологого холма и первым взлетел на вершину. И замер там в изумлении: не было ни дыма, ни кочевников, ни горящей Башни. Кругом расстилалась степь, унылая в свой бескрайности и безнадежности.
– Измена! – крикнул Тор, и это слово было последним в его жизни. Холм вздрогнул от удара и раскололся на тысячи частей с ужасающим грохотом, погребая под оседающей землей меченых и их капитана. Огненный вихрь рванулся к небу, а вместе с ним улетела душа человека, страстно рвавшегося к неизведанному, а встретившему в чужих краях все то же: глупость, подозрительность и подлость.