В числе осведомителей Далюге был его старый товарищ Герберт Пакебуш, сидевший в штабе берлинских штурмовиков. Сын столяра, сдружившийся с Далюге еще в добровольческом корпусе, он был командиром 21-го берлинского штурма СА и брал на заметку все, что видел и слышал. Но он не разглядел, что заместитель командующего СА Штеннес образовал фронду, планировавшую смещение мюнхенского партийного руководства. В этом сказалась деятельность Отто Штрассера.
Да и социальная нужда заставляла берлинских руководителей СА встать в оппозицию партийным бонзам и Гитлеру. Безработные хлынули в СА, влекомые радикальной аргументацией и посулами, что привело к оскудению кассы. Штеннес доложил в Мюнхен: "В составе берлинских штурмов более 67 процентов безработных[73]. В Бреслау местный штурм не может быть собран на построение в морозную со снегом погоду из-за отсутствия у людей обуви.
Вместе с безработными в ряды СА проникли и уголовные элементы, устраивавшие на улицах городов побоища не хуже гангстерских схваток в Чикаго. О составе штурмовых отрядов Берлина и их командовании свидетельствуют полученные ими прозвища: нойкёльнерский штурм, например, назывался «сутенеры»; веддинговский — «грабители», а среди их командиров красовались титулы: «резиновая нога», «король пивных», «острослов», «стрелок».
Руководство штурмовиков не получало никаких средств, партийные кассы были для них закрыты.
И они считали, что партийные бонзы сознательно принижают роль СА, а для некоторых — штурмовики вообще препятствие на пути к власти и респектабельности. Кое-кто даже провозглашал: «Адольф предает нас, пролетариев!» Появились и памфлеты, направленные против фюрера:
«Мы, пролетарские элементы движения, и так всем довольны. Мы охотно поддерживаем пар, бросая в топку уголь, чтобы только наши „дорогие“ Фюреры продолжали получать от 2000 до 5000 марок в месяц и жили в свое удовольствие. В особенный восторг привело нас известие, что Адольф Гитлер купил на берлинской автомобильной выставке новый большой „мерседес“ за 40 000 марок…»
По Берлину прошел слух, будто бы Гитлер намеревается в целях создания коалиции с националистами начать постепенную ликвидацию штурмовых отрядов. Штеннес, надеясь на поддержку других высших руководителей СА, предъявил Мюнхену ряд требований: включение руководителей СА в число кандидатов в депутаты парламента, сокращение полномочий гауляйтеров, оплата штурмовикам несения дежурства по охране партийных мероприятий. Требования Штеннеса были приурочены к предстоявшим в сентябре 1930 года выборам в рейхстаг, в подготовке которых самое активное участие принимали штурмовые отряды.
В Мюнхен выехала группа представителей берлинской СА. Но Гитлер их не принял. Когда же вскоре был составлен список кандидатов от национал-социалистской партии, то оказалось, что Штеннес и еще один представитель берлинской СА в него включены не были. Разразился скандал. В конце августа берлинские руководители СА сложили свои полномочия и призвали штурмовиков бойкотировать выборы. Во время проведения Геббельсом предвыборного митинга во Дворце спорта штурмовики демонстративно сняли охрану, а находившиеся в зале стали выкрикивать хором:
Пусть к нам обращаются духи рейхстага,
Сменим обстановку пока.
Спокойно найдем своего кандидата,
Со свастикой чтоб не свалять дурака!
Берлинские штурмовики собрались на площади Виттенбергплац, где провели антигеббельсовский митинг. Газета «Мюнхнер пост» отмечала: «На митинге раздались крики: „Пусть к нам выйдет Геббельс и попытается оправдаться!“ Часть собравшихся стала угрожать пойти во Дворец спорта и разогнать геббельсовский балаган».
Геббельс тут же обратился за помощью к СС. Люди Далюге немедленно выставили охрану у Дворца спорта и часовых у здания управления берлинского гауляйтера по Хедеманштрассе, 10. Однако в ночь на 30 августа «штеннесовцы» смяли и избили эсэсовских часовых и устроили погром в здании. Гауляйтер попросил вмешаться полицию, которую всегда до этого поносил. В результате 25 штурмовиков были арестованы. Геббельс первым же поездом выехал в Мюнхен, чтобы доложить фюреру о катастрофе. Тот был близок к нервному потрясению.
Днем позже Гитлер умолял Штеннесса не выходить из партии. Затем стал совершать обход одной пивной за другой, в которых просил штурмовиков доверять ему. Вечером 1 сентября в здании ветеранских союзов было заключено примирение. Гитлер пообещал удовлетворить основные требования товарища по партии Штеннеса, после чего все мирно разошлись.
С этого момента Гитлер укрепился в своем стремлении использовать СС в качестве внутрипартийной полиции и приказал установить наблюдение за Штеннесом. А тут в штабе берлинской СА нашелся и доносчик — врач, доктор Леонардо Конти, ставший впоследствии обергруппенфюрером СС и имперским министром здравоохранения. 8 сентября он доложил: «СА под командованием Штеннеса превращается в войско, не имеющее никакой внутренней связи с движением и его идеями. По его приказу оно готово к выступлению в любой момент. Штеннесу чуждо национал-социалистское мировоззрение, в которое он и не собирается вникать».
Гитлер учуял смертельную опасность. Он сместил собиравшегося и без того уходить в отставку Пфеффера и провозгласил самого себя верховным руководителем СА. При этом ему вспомнились слова его старого друга: «Тебе стоит лишь сказать: в шесть часов утра такого-то числа будь со своей ротой у Арки победы. И я там буду!»
И Гитлер вызвал из Боливии подполковника в отставке Эрнста Рёма. Но прежде чем Рём был назначен начальником штаба, а фактически возглавил руководство СА, Гитлер предпринял еще один шаг, свидетельствовавший о его истинных намерениях и положивший начало культу фюрера. Каждый штурмовик был обязан принести клятву верности человеку, который объявил, что соединяет в своем лице руководство партией и движением. 3 сентября 1930 года временно исполнявший обязанности начальника штаба СА Вагенер объявил всем заместителям командующего СА, что они должны «в обязательном порядке принести клятву верности фюреру партии и СА Адольфу Гитлеру». В этой клятве говорилось о «беспрекословном и добросовестном выполнении всех приказов, зная, что руководство не потребует ничего противозаконного».
Фюрер Адольф Гитлер стал таким образом единовластным вождем национал-социалистской партии, имея в своем распоряжении СС как партийную полицию. И она понадобилась ему гораздо раньше, чем он предполагал, так как находились еще партийцы, не одурманенные его культом.
Случилось то, о чем предупреждал Конти: Вальтер Штеннес нанес удар, будучи не согласен с политикой централизации СА, которую стал проводить в жизнь новый ее начальник штаба Рём. Однако на этот раз друг Далюге — Пакебуш оказался на высоте, проинформировав его о планируемых мероприятиях. Поэтому на рассвете 1 апреля 1931 года Далюге доложил Рёму:
«Я только что получил сообщение от адъютанта одного из штандартенфюреров СА, что этой ночью с двенадцати до трех часов утра проходило закрытое совещание берлинского руководства штурмовиков под председательством группенфюрера СА Яна. На нем шел разговор о предстоявшем смещении Штеннеса, о котором должен объявить Гитлер сегодня пополудни на заседании в Веймаре. Этот приказ Гитлера выполнен не будет, о чем заявили все присутствовавшие на совещании, высказавшись в поддержку Штеннеса».
Охранные отряды попытались выступить против штурмовиков, но оказались слабы. Сторонники Штеннеса заняли здание управления гауляйтера и помещения редакции национал-социалистской газеты «Ангрифф». Бунт берлинских штурмовиков быстро распространился на северную и восточную части Германии, в результате чего гитлеровская империя СА к востоку от Эльбы рухнула. Большинство фюреров СА вплоть до командиров рот Бранденбурга, Силезии, Померании и Мекленбурга выступили против Гитлера. Среди них можно назвать Ветцеля, Велтиенса, Яна, Пустова, Лустига, Кремзера. Однако руководство СА остальной части Германии воздержалось от присоединения к Штеннесу.
Демократически настроенные элементы воспрянули духом, начались отставки одних нацистов за другими. Так, Штеннес снял Геббельса с должности гауляйтера. Тот в свою очередь освободил штурмовиков от клятвы в верности Гитлеру. Сподвижники Штеннеса взяли на себя руководство партией, исключив бунтовщиков из своих рядов. Но как только кассы СА оказались пусты, революционный подъем путчистов пошел на убыль. Гитлер распорядился «вымести мусор». Бывший обер-лейтенант, герой черного рейхсвера и последователь Грегора Штрассера — Пауль Шульц стал восстанавливать распавшуюся структуру восточного командования, а Герман Геринг принялся очищать тамошнюю СА от бунтовщиков.
Гитлер продемонстрировал перед партией, что своей победой над Штеннесом он обязан исключительно бдительности и действиям охранных отрядов. Унтерштурмфюрер СС Фридрих Вильгельм Крюгер был назначен группенфюрером СА восточных районов. Далюге же получил послание, одна из фраз которого впоследствии была увековечена (правда в несколько измененной форме) на пряжке эсэсовского ремня: «Эсэсовец, твоя честь значит — верность!» СС оказалась, как говорится, на коне. Как только Гитлер замечал, что его авторитету что-то угрожает или кто-то пытается воспротивиться его культу, тут же вмешивалась СС. Гиммлер с триумфом заявил на одном из совещаний ее руководства: «Нас не везде любят и после проделанной работы подчас ставят в угол, но мы не ждем благодарности. Главное, что наш фюрер в нас уверен. Мы для него — самая любимая и дорогая организация, никогда его не подводившая».
Чтобы обеспечить эффективность выполнения поставленных задач эсэсовские подразделения населенных пунктов были разделены на секции по три — пять человек с одной улицы или квартала. Секции собирались за полчаса до начала указанного времени, а в случае отсутствия кого-либо командир посылал за ним на дом. В наставлении СС было сказано: «За отсутствие без оправдательных причин эсэсовец наказывается в первый раз письменным порицанием командира. За повторное отсутствие он письменно же предупреждается о грозящем исключении из рядов СС и получает выговор перед строем подразделения. В третий раз следует неотвратимое исключение из СС».
Командиры подразделений были обязаны следить за постоянной готовностью к действиям своих подчиненных. Они изыскивали возможности увеличения числа велосипедов и мотоциклов и проводили учебные эстафеты на расстояния от 30 до 50 километров.
В то же время СС тщательно скрывала характер своей деятельности, не позволяя проявлять любопытство со стороны не только штурмовиков, но и членов партии. Гиммлеровский орден стал постепенно окутываться мистикой. Далюге, в частности, приказал: «Запрещаю любые разговоры со штурмовиками и их руководством, а также с членами партии обоего пола о характере деятельности и задачах, стоящих перед СС. В случае нападок в небольшой компании со стороны посторонних эсэсовцы обязаны немедленно молча покинуть собравшихся, ограничившись замечанием, что СС выполняет приказы и распоряжения непосредственно Адольфа Гитлера».
Упоминавшийся выше Вагенер дал нижеследующее объяснение причин следования СС собственным законам: «СС представляет собой охранную организацию, задачами которой являются, с одной стороны, полицейские функции внутри движения, а с другой — недопущение никаких нарушений государственных распоряжений и законов со стороны членов нашего движения… Для выполнения своих задач СС должна быть полностью самостоятельной, то есть независимой как от политического руководства, так и руководства СА».
Прикрываясь подобной интерпретацией, СС занималась своей основной деятельностью — выискиванием антигитлеровских элементов и противников партии.
Начиная с 1925 года СС собирала сведения об образе жизни ряда членов партии. Первое из таких конфиденциальных донесений датировано 24 сентября 1925 года. Оно было подписано одним из основателей СС Шреком и направлено в партийное руководство:
"Во время вчерашнего вечернего сбора партгруппы Нойбиберга некий Херцер заявил: «Еще весною этого года в газете „Фелькишер курир“ была опубликована статья, в которой утверждалось, что доверенному лицу Гитлера — Герману Эссеру местным евреем Ландауэром вручена взятка в сумме 30 000 марок. Поскольку до сих пор никакого опровержения не последовало, можно считать, что описанный в газете случай действительно имел место. Следует подчеркнуть, что Эссер ранее состоял в коммунистической партии».
Со временем также доносительство превратилось в систему. Все подразделения СС были обязаны сообщать руководству о деятельности «рейхсбаннера» и компартии, представлять характеристики на видных евреев и масонов, докладывать о всех политических событиях в своем районе. Материал, поступавший на Шеллингштрассе в Мюнхен, не регистрировался. Только при Гиммлере в этом вопросе был наведен надлежащий порядок. В июне 1931 года он заявил: «Работа противника по большевизации Германии усиливается. Поэтому одной из важнейших задач СС становится вскрытие его деятельности и при возможности борьба с евреями и масонами».
В эсэсовских территориальных округах были созданы секретные информационные отделы, которые должны были следить за противником как в самой партии, так и вне ее.
Шеф СС Гиммлер доложил своему фюреру 10 октября 1931 года: «В некоторых городах отмечены случаи официального исключения опытных антифашистов из рядов коммунистической партии в целях их последующего внедрения в охранные отряды… Бывший капитан Эрхард, лидер якобы распущенной организации „Викинг“, стал в последнее время проявлять активную деятельность. В тесном сотрудничестве с правительственными кругами он готовит создание, прикрываясь фразами о национальном интересе, вооруженных отрядов по типу добровольческого корпуса в целях разгрома НСДАП…»
С помощью бывшего обер-лейтенанта военно-морского флота Райнхарда Гейдриха, вступившего в том же году в партию и СС, Гиммлер создал пресловутую службу безопасности — СД.
Штурмфюрер СС Гейдрих оказался отличным сборщиком информации, и СС начала постепенно превращаться в важнейшую секретную службу партии. Да и Гитлер стал считать ее своей надежной личной охраной. 25 января 1932 года он назначил Гиммлера начальником службы безопасности, которая стала располагаться в Коричневом доме штаба партии — перестроенном дворце Барлова на Бриннерштрассе, 45 в Мюнхене. В приказе руководства СА № 114/32 "а" было сказано:
«Начальником службы безопасности партии назначен рейхсфюрер СС. Приказываю руководителю территориального округа СА Мюнхен — Верхняя Бавария и командиру 1-го штандарта СС представить рейхсфюреру СС списки отобранного в эту службу личного состава».
Гиммлер еще не закончил организационные мероприятия, как вдруг в Коричневом доме разразился скандал. Суть его заключалась в том, что сторонники Штеннеса поставили вопрос: в какой степени Гитлер должен отвечать за моральный облик руководства СА? Дело было в том, что Гитлер поставил во главе ее гомосексуалиста, позорившего революционную армию национал-социализма, — Эрнста Рёма, сделав его начальником штаба СА. Впрочем, свои склонности Рём никогда и не скрывал, заявив как-то: «Хочу отметить, что не принадлежу к числу бравых парней и не столь тщеславен, чтобы присоединяться к ним».
Попытки государства регулировать человеческие отношения с помощью законов он рассматривал как непродуктивные, цитируя высказывание Рихарда Вагнера: «Самообман, химера и ничего более».
Нападки видных национал-социалистов он встречал в штыки, заявляя пренебрежительно: «С господином Альфредом Розенбергом, этим неуклюжим и бестолковым моралистом, я нахожусь во враждебных отношениях. Некоторые его статьи адресованы непосредственно мне, поскольку я и не скрываю своей точки зрения. Полагаю, что в национал-социалистских кругах давно пора к этому привыкнуть».
В 1925 году поведение Рёма приняло скандальный оборот, поскольку он обвинил некоего берлинского шалопая — Германа Зигесмунда в краже своего чемодана. На судебном процессе тот показал: «Вечером 13 января господин Рём пригласил меня в казино „Мария“ на кружку пива. Когда мы сидели за столом, он вытащил из кармана портсигар, выронив при этом какую-то бумажку, которую я поднял. Примерно через полчаса я ушел оттуда, так как этот господин предложил мне вступить с ним в половые сношения, что было для меня противно. Только на улице я разглядел, что бумажка, поднятая мною, оказалась квитанцией из камеры хранения».