В число доверенных лиц рекомендовалось привлекать «всех людей, обладающих общими познаниями и способных мыслить логически и по-деловому, в первую очередь — учителей, районных партийных руководителей, членов СА и СС, руководителей крестьянских объединений, врачей и вышедших на пенсию чиновников».
В армии осведомителей СД членов партии или СС было совсем мало. Один из руководителей СД Хайнц Хеппнер уже после войны подсчитал, что в самой СД только около десяти процентов сотрудников были выходцами из СС, да еще процентов десять работали на общественных началах. Метастазы же ее раковой опухоли проникали во все слои немецкого общества. В самой СД, как на Вильгельмштрассе в Берлине, так и на местах, служили весьма представительные судьи, предприниматели, представители искусства. Так, в кобленцском округе в 1938 году из 24 человек, сотрудничавших на общественных началах, было 4 академика; из 11 доверенных лиц — 4 чиновника, 4 полицейских, 1 врач, 1 учитель и 1 ветеринар.
Со шпиками и доносчиками СД не работала. Полицейский теоретик Шлирбах утверждал, что «для национал-социалистского государства было бы недостойно пользоваться услугами шпиков и агентов». В служебных же записках полиции безопасности говорилось: «Использование профессиональных агентов не разрешается!» Адольф Айхман вспоминал, что в числе их доверенных лиц не было ни одного шпика, «да эти лица в само управление не заходили».
Лишь при Вальтере Шелленберге в управлении стали вестись дела в двух папках на доверенных лиц. В папке А имелись данные на доверенное лицо с указанием псевдонима, приводилась краткая биография без указаний имен, результаты проверки, расписка о сотрудничестве, перечень его сообщений или участия в каких-либо мероприятиях, связи. В папке Б собраны его донесения с указанием их ценности и оценкой (от «отлично» до «полностью непригодно») и приведена ведомость выданных ему средств. Настоящее имя доверенного лица указывалось в специальной картотеке.
Численность аппарата СД увеличивалась из года в год. Уже в 1937 году число сотрудников дошло до 3000, количество же доверенных лиц и осведомителей достигло 50 000.
Кардинальным, однако, оставался вопрос: за чем вести наблюдение и какие сведения получать? В период становления СД все было ясно и просто: выявлять и ликвидировать агентов противника в рядах национал-социалистов и раскрывать планы и намерения врагов. 30 января 1933 года НСДАП пришла к власти и установила контроль за полицейским аппаратом, так что борьба с противником могла вестись уже силами полиции.
Некоторое время СД выступала как вспомогательная полиция. 4 июля 1934 года Гиммлер объявил ее «единственной политической контрразведывательной службой», а через полгода дал указание: «СД должна выявлять противников национал-социалистской идеи, возглавить их ликвидацию и вести всю контрразведывательную деятельность государственного полицейского аппарата». Исполнительские функции ей, однако, запрещались. Взять на себя роль помощницы гестапо она, естественно, не пожелала, придумав себе новую миссию: стать духовной полицией, инструментом национал-социалистского контроля за мышлением людей.
Гиммлер так высказался по этому поводу:
«СД является крупнейшей мировоззренческой информационной службой партии и в конечном счете — государства… Службу безопасности интересуют только первостепенные мировоззренческие вопросы».
В качестве стража идеологической чистоты в государстве СД обеспечила себе новую область работы. В соответствии с высказыванием Гиммлера врагами были «коммунизм, еврейство, масонство, ультрамонтанизм, деятельность политизированных конфессий и реакции». По сути дела, это была новая формулировка старой задачи «борьбы с противником».
И СД превратилась в контрразведывательную организацию, прощупывая весь народ в поисках каких-либо идеологических отклонений, любых изменений «сердечной тональности сограждан». С Вильгельмштрассе шли непрерывным потоком циркуляры, телеграммы и телефонные звонки.
Так, окружное управление СД «Рейн» запросило Кобленц 25 ноября 1937 года: «Во многих докладах и информациях последнего времени имеются утверждения, что приговоры особых судов вызывают у населения резкую критику. Просим вас уточнить, какие именно решения судей… дают повод для критических замечаний…»
В сводном отчете из Кёльна за номером 037 говорится: "Позиции национал-социализма здесь в свете выступлений католической церкви довольно шатки. По сути дела, стоит вопрос, победила ли окончательно национал-социалистская революция или нет… Отмечаются случаи нападения на членов организации гитлерюгенда[113] Олива в Кёльне, срыва ее плакатов (Аугсбург, Альтенхофен), агитации против этой организации, ругани и хулиганских выходок".
21 марта 1937 года берлинское управление СД разослало циркуляр:
«Усилить наблюдение за появившимися в ряде населенных пунктов рейха организациями „Сионистского союза“… Установить строгий контроль за каждым его членом. При необходимости требуйте введения прослушивания их телефонных переговоров и перлюстрации переписки».
Тень СД преследовала немцев повсюду. Так, оберштурмфюрер СС Грилленбергер сообщал 26 января 1938 года с туристического теплохода «Дер дойче», находившегося в круизе по портам Италии: «Отпускник Фриц Шванебекк, 1901 года рождения, проживающий в Мюккенберге, при исполнении государственного гимна вел себя без надлежащего внимания и почтения… 60 туристов возвратились на борт корабля с большим опозданием… Есть случаи высказывания недовольства в отношении распоряжений по обмену валюты…»
Перед проведением выборов СД развертывала весьма активную деятельность, о характере которой свидетельствует, например, распоряжение, полученное местным учреждением СД в Эрфурте 4 апреля 1938 года: «… Докладывайте о всех лицах, которые, по имеющимся у вас данным, могут проголосовать против. Бюллетени для голосования подозрительных лиц будут подготовлены специально: на них на пишущей машинке без ленты пробьют цифры, под которыми идут их фамилии в списках. Цифры эти становятся отчетливо видны при обработке бумаги снятым молоком».
Дела на подозрительных граждан пухли, в них регистрировалось чуть ли не каждое их слово. В деле на главного редактора газеты «Франкфуртер цайтунг» были собраны многие его статьи периода Веймарской республики, из которых «отчетливо прослеживались его истинные политические воззрения». Даже ведущий национал-социалистский журналист Шварц ван Бергк попал под подозрение, написав в статье о Палестине, что и евреи могут сражаться за свое дело и умирать. По этому вопросу имеется высказывание обершарфюрера СС Хагена следующего содержания: «По моему мнению, недопустимо, чтобы журналист в национал-социалистской газете открыто признавал, что из пропагандистских соображений определенные заслуги евреев в Палестине умалчиваются».
СД не жалела сил и средств, приписывая нежелательным лицам еврейское происхождение. Так, профессорам Эрнсту и Генриху Серафимам, прибывшим в Германию из Польши, еврейское происхождение было приписано как «вполне подтвержденный факт». Для подкрепления этом версии сотрудник СД Аугсбург получил задание завербовать в Польше подходящего студента, который представил бы необходимые данные о генеалогической ветви этих профессоров. Особое внимание обращалось на то, чтобы заказчик остался неизвестным.
Гейдриха уже не удовлетворяло негласное установление господства над страной. Для тоталитарного контроля за мыслями людей необходим был шум, громкие идеологические лозунги, публичные выступления лидеров, строгая цензура. На первых порах Гейдрих использовал еженедельную национал-социалистскую газету Гюнтера д'Алквена «Черный корпус».
Эссенец д'Алквен, сын торговца шерстью, недовольный национальным бюргерским укладом, царившим в родительском доме, стал одним из первых руководителей местной организации гитлеровской молодежи, быстро усвоив, чтo требует партия от работников прессы. Сотрудник убогого издательства «Бремерской национал-социалистской газеты», выпускавшего написанные от руки манускрипты, он постоянно испытывал недостаток денежных средств. Контактируя с популярной в нацистских кругах газетой «Фёлькишер беобахтер», отличавшейся стерильностью, д'Алквен решил занять более высокую должность в журналистской иерархии.
Достичь более высокого положения сразу ему не удалось. Однако в начале 1934 года Гюнтеру была предложена должность главного редактора берлинской газеты «Ангрифф». Но он должен был предварительно составить редакционную программу. Впоследствии д' Алквен рассказывал: «И я совершил глупость, пожалуй, самую большую в своей жизни — я сказал правду… Я высказал мысль о целесообразности конструктивной оппозиции, так как в противном случае государство может погибнуть от обескровленных кровеносных сосудов».
Естественно, его кандидатура была отклонена.
Через несколько месяцев после этого Гюнтер ехал в одном купе вагона поезда вместе с начальником главного управления СС Виттием, направляясь на встречу с силезскими эсэсовцами. Разговорившись, он поведал ему свою историю. «Дружище, Гюнтер, — успокоил его тот, — я переговорю с Генрихом. Ведь теперь СА да и любой мелкий ремесленный союз имеют свои газеты. Почему бы не иметь ее и СС?»
Подобная же идея появилась и у партийного издателя Макса Амана. Идея понравилась Гиммлеру, который решил назвать газету «Черный корпус». Поэтому предложение Виттия оказалось своевременным, и д'Алквен получил назначение на должность главного редактора собственной газеты СС.
Любитель поучать, Гиммлер не преминул прочитать двадцатичетырехлетнему гауптштурмфюреру СС довольно продолжительную лекцию о газетном деле, по окончании которой д'Алквен сделал вывод, что «тот не имел ни малейшего представления об этом». Что касалось названия газеты, то д'Алквен предложил в качестве заголовка «Движение», но Гиммлер не согласился. За два дня до выхода газеты д'Алквен вместе с партийным художником-карикатуристом Хансом Швайцер-Мёльнером усиленно трудились над оформлением первой страницы. Руководство СС в это время достигло соглашения с партийным издательством Франца Эера, что оно возьмет на себя распространение 40 000 экземпляров газеты.
6 марта 1935 года в свет вышел первый номер, в подзаголовке которой значилось: «Газета охранных отрядов НСДАП, орган руководства СС». Редакция, насчитывавшая шесть сотрудников, расположилась но адресу: Берлин, Циммерштрассе, 88. К концу 1935 года газета, выходившая по четвергам, имела уже объем в 20 страниц общим тиражом 189 317 экземпляров. В 1937 году тираж достиг 500 000, а в годы войны — 750 000 экземпляров.
Этот успех объяснялся тем, что «Черный корпус» шокировал и в то же время околдовывал читателей. Резкие выступления против церкви и евреев, нападки на бюргерство и чиновничество, постоянные грубые выпады по отношению к людям, критически настроенным к государственным порядкам, позволяли в то же время кое-что читать и между строк. В народе «Черный корпус» получил даже имидж «единственной оппозиционной газеты», поскольку она действительно порой выражала оппозицию по отношению к партийным аппаратчикам, внутрипартийной коррупции и должностным махинаторам.
21 января 1937 года в газете была помещена статья, в которой говорилось: «После спада революции возникает опасность оцепенения. Об этом свидетельствует история. Мы, национал-социалисты, изучаем историю, чтобы сделать соответствующие выводы. Одним из них является необходимость появления новой формы оппозиции…»
В газете появлялись и достаточно смелые высказывания о том, что «на некоторые должности назначены национал-социалисты, не соответствующие им по своим способностям и знаниям.., что целый ряд партийных деятелей относятся к лицам, не имеющим партийных билетов, как к людям второго сорта, достойным презрения, не говоря уже о тех, кто по молодости лет был, может быть, даже марксистом…»
Когда летом 1935 года мюнхенские нацисты стали бить витрины еврейских магазинов, «Черный корпус» отозвался на эти события следующим образом: «Еврейский вопрос является одной из жгучих проблем нашего народа, но он не может быть решен уличным террором».
По теме «Здоровое народное восприятие» «Черный корпус» утверждал, что «обладающему самосознанием и чувством собственного достоинства судье нет необходимости обосновывать свое решение длинными объяснениями». Даже полиции эта газета рекомендовала подходить к понятию «врага государства» с большей осторожностью, поскольку «необдуманными и необоснованными действиями можно принести больше вреда нежели пользы». В другой статье предлагалось «проанализировать статистику числа случаев вынесенных обвинений, основанных на сведении личных счетов и доносах».
В связи с этим многие читатели испытывали определенное доверие к эсэсовской газете. Д'Алквен в редакционной статье от 18 февраля 1937 года писал: «Читатель должен был понять с самого начала, что мы не только хотим быть читаемой газетой, но и читаем сами, собирая необходимые материалы из настроений, мнений и опыта народа».
Именно эта статья навела шефа СД Гейдриха на мысль использовать газету в своей системе контроля и надзора. «Черный корпус» стал не только рупором, но и постоянным каналом непрерывно поступавшей информации о жизни и настроениях граждан. Гейдрих быстро нашел общий язык с д'Алквеном. Центральное управление СД будет поставлять в газету сведения своего информационного аппарата, а редакция направлять ему значительную часть читательской почты. Д'Алквен заготовил даже преамбулу, которая гласила: «В приложении пересылаем вам выдержки из читательской почты с просьбой дать им свою оценку. Благодарим заранее за труд. Хайль Гитлер».
7 июня 1938 года берлинец Пауль Кох прислал в газету письмо, в котором сообщал, что «мясник Густав Шивек, имеющий свою лавку на Штральзундерштрассе, 37, постоянно заворачивает отпускаемый товар в бумагу, на которой напечатана реклама еврейских магазинов, и спрашивал: нельзя ли направить его на путь истинный, набив морду?»
21 июня редакция отправила письмо начальнику отдела службы безопасности Сиксу. 8 июля в газету пришел ответ, гласивший: «Сообщаем для сведения, что письмо Пауля Коха направлено в соответствующее учреждение государственной полиции. О результатах расследования вы будете извещены».
Редакторы «Черного корпуса» быстро привыкли выпускать газету в тесном сотрудничестве со службой безопасности, используя ее архивы. Так, заместитель главного редактора, оберштурмфюрер СС Рудольф, запросил управление СД, «является ли некий Моргенштерн евреем или полукровкой», на что быстро получил ответ. Редакция газеты испытывала постоянную помощь коллег из центрального управления, получая необходимые материалы.
Важнейшие статьи предварительно обсуждались на редакционном совете. Обершарфюрер СС Хаген записал после переговоров с участием Рольфа д'Алквена, младшего брата Гюнтера, также входившего в состав редакции: «В отношении публикаций по еврейскому вопросу принято решение не выступать против принятой в настоящее время линии, до тех пор, пока не будет достигнуто окончательное соглашение с министерством экономики о фондировании выезда евреев из страны».
Сейфы управления СД стали открываться охотнее и чаще, как только там стало понято, что «Черный корпус» может активно дополнять недостающие СД функции. Полемические вопросы, поднимавшиеся в газете, часто производили на граждан более сильное впечатление, чем постоянные, но не очень-то понятные угрозы гестапо, так как отражали демоническую силу всезнания, почерпнутого из информации СД.
Так, газета буквально огорошила ультраконсервативный «Союз немецких офицеров» опубликовав выдержки из антинацистских выступлений членов союза на его земельном съезде, которые были занесены в закрытый протокол. Публицист Вильгельм Штапель был шокирован, когда газета привела цитату из письма, хранившегося в его столе, гласившую, что «на сторону Гитлера можно перейти лишь с консервативным отвращением и ужасом». Некий Вернер Грунд из Цвиккау, поблагодаривший британского премьер-министра Чемберлена за его усилия по сохранению мира, был немало удивлен, увидев этот текст в газете. А прокурор Вольфганг Денк из Лейпцига был ошеломлен публикацией его письменного обращения в правительство в защиту женщины, посаженной в концлагерь.
Время от времени газета официально признавала выдвинутые ею необоснованные обвинения или сделанные какими-то другими организациями и лицами неправомерные сообщения. Летом 1940 года, например, она поместила заметку, согласно которой «висбаденская судебная палата, приговорившая вначале к четырем годам тюремного заключения некоего местного жителя, обвиненного как подрывной элемент на основании публикации „Черного корпуса“, впоследствии во всем, к счастью, разобралась».