Рейхсфюрер СС догадывался о стремлении командиров спецподразделений получать традиционные воинские звания. Ведь большинство из них считали необходимым включить эти подразделения в состав сухопутных войск. С большим трудом им удалось отговорить Гиммлера от вынашиваемой им идеи переводить их время от времени в другие организации СС для укрепления мировоззрения и духа корпоративности. В результате они были бы поставлены на один уровень с охранниками концлагерей и следователями СД.
В своем выступлении перед выпускниками юнкерских училищ Гиммлер заявил 22 мая 1936 года, что им предстоит служба «в течение 10 месяцев в спецподразделениях в качестве командиров взводов для получения командных навыков, затем 10 месяцев — в управлении по расовым вопросам для оттачивания своего мировоззрения, потом 10 месяцев — в службе безопасности для изучения противника, а в заключение еще 10 месяцев — в структурах СС для получения управленческих навыков».
Проект этот, однако, осуществлен не был, как и попытка введения в штат спецподразделений инструкторов по мировоззренческой пропаганде — нечто вроде института политруков в советских вооруженных силах. В том же 1936 году эти вопросы были переданы командирам спецподразделений, управление же образования и обучения отвечало за направленность таких занятий и предоставляло для них тексты.
Однако это мероприятие показало, что командиры — представители старого поколения военных — относились к национал-социалистской трепотне отрицательно, и между ними и молодежью происходили неоднократные стычки. Так, штурмбанфюрер СС Эрнст Фик докладывал 17 мая 1938 года, что в беседе с оберфюрером СС Гётце, «старым солдатом», по мировоззренческим проблемам дело у них едва не дошло до ссоры. Он же охарактеризовал Штайнера, идола спецподразделений, как человека, «духовно близкого к вермахту, плюсом которого являются военные традиции, минусом же — тугодумие в понимании наших политических проблем».
Суть мировоззренческих занятий сводилась к тому, чтобы внушить солдатам спецподразделений: в государстве Адольфа Гитлера они должны быть готовы выступить в случае надобности против собственных братьев, так как являются вооруженной силой партии. Вербовочные проспекты призывали всех здоровых мужчин немецкой крови вступать в ряды спецподразделений, если они полностью разделяют национал-социалистское мировоззрение. Занятия преследовали цель превращения солдат спецподразделений в слепо послушных, фанатичных, готовых выполнить любой приказ диктатора национал-социалистов. На их головы вместе с тем обрушивалась лавина антицерковной пропаганды, старавшейся отвернуть их от буржуазно-христианской морали и заставить порвать с церковью.
В конце 1938 года 53,6 % солдат спецподразделений вышли из церкви, причем многие из них были просто вынуждены сделать такой шаг. В юнкерских школах будущим офицерам внушали, что христианство является разлагающим человека «еврейским» учением. На занятиях рассматривались такие темы, как «Вина христианства в гибели восточных готов и вандалов», «Влияние христианства на почитание предков в нашем народе». Подобными были и темы выпускных сочинений юнкеров.
Солдаты спецподразделений готовились морально и к тому, чтобы предотвратить повторение ноябрьской революции 1918 года. Даже в октябре 1943 года в мотопехотной дивизии СС «Хоэнштауфен» был широко распространен тезис: «История учит, что руководство рейха должно иметь в своем распоряжении части, готовые в случае необходимости навести любыми средствами внутренний порядок в стране».
И это были не просто слова. Когда 9 ноября 1938 года над Германией нависла ночь, получившая название «хрустальной», в которую началось варварское истребление евреев, шеф службы безопасности Гейдрих разослал повсюду депеши с приказанием привести спецподразделения в боевую готовность. 14 ноября 1938 года из Вены ему поступило донесение: «К местным синагогам направлены мобильные отряды, которые с помощью ручных гранат ликвидировали их инвентарь и подготовили к последующему уничтожению огнем».
Гиммлер в спецподразделениях никогда и не видел ничего другого, кроме внутриполитического инструмента власти. Они должны были охранять режим и держать в страхе ненадежный вермахт, а в случае угрозы военного путча, объединившись с полицией и другими подразделениями СС, ликвидировать его. Правда, развязанная Гитлером Вторая мировая война нарушила эту концепцию, вынудив его направить эсэсовцев (впоследствии войска СС) на поле брани.
19 августа 1939 года главное командование сухопутных войск вермахта направило приказ, согласованный с Гитлером, инспектору спецподразделений СС: «Спецподразделения СС немедленно подчиняются главному командованию сухопутных войск. Вопросы их использования будут решаться главкомом сухопутных войск в соответствии с отданными фюрером указаниями».
Личный состав эсэсовцев стал считать себя обычными солдатами, а их инспектор Пауль Хауссер отправился в штаб дивизии генерал-майора Вернера Кемпфа в качестве офицера связи, почувствовав себя, наконец-то, тем, кем всегда желал быть, — генералом, командующим войсками. В распоряжение берлинского главного управления СС он уже не возвратился.
Пехотный полк Штайнера «Германия» вошел в состав танковой дивизии Кемпфа, лейбштандарт и гамбургский пехотный полк также были приданы частям, принявшим участие в польской кампании. Полк Штайнера отличился в ходе наступления 3-й армии вермахта на Млаву и Модлин. Лейбштандарт принял участие в боях под Бзурой, а гамбургский полк в составе 14-й армии — в броске на Львов.
Использование спецподразделений СС в боях вскрыло целый ряд недостатков и вызвало критические замечания вермахта. Так, они понесли значительно большие потери, чем сражавшиеся в тех же условиях части сухопутных войск. Эти солдаты не были готовы к боевым действиям в составе дивизий, а офицеры не соответствовали требованиям, предъявляемым к руководителям подразделений в бою. Правда, командование спецподразделений упрекнуло генералов вермахта в плохом обеспечении и недостаточной поддержке артиллерией и танками. В качестве возможного решения вопроса решили сформировать из спецподразделений СС дивизию и ввести в ее состав тяжелое оружие и тыловые подразделения обеспечения.
Однако план этот осуществлен не был, так как верховное командование вермахта не хотело иметь у себя крупные эсэсовские части, ограничивая их численность. Военные округа, занимавшиеся призывом в вооруженные силы, направляли в эти части строго ограниченный контингент новобранцев.
Выход из создавшегося положения нашел Готтлоб Бергер, который стал реальным создателем войск СС. Сын владельца лесопильного завода в Швабии, 1896 года рождения, доброволец Первой мировой войны, получивший звание лейтенанта и возглавивший штурмовую группу, он уволился из армии после тяжелого ранения. Бергер прошел сложный жизненный путь, примкнув к СА в первые же годы ее создания. Весною 1933 года был замешан в драке с молодыми штурмовиками и по решению суда чести уволен из СА. После устранения Рёма он возвратился в штурмовые отряды, вошел в окружение обергруппенфюрера СА Крюгера, сыгравшего двойственную роль в событиях 30 июня 1934 года, а годом позже переметнулся в СС. Вскоре он сблизился с Гиммлером, став его суфлером и верным помощником, предупреждая о случаях неповиновения отдельных фюреров СС. Благоволение рейхсфюрера СС обеспечило ему неплохую карьеру.
В 1938 году Бергера назначили начальником отдела комплектования главного управления СС. Он стал заниматься вопросами вербовки в охранные отряды. Разделяя взгляды Гиммлера на создание боеспособной армии, Бергер стал размышлять, каким образом можно было бы увеличить численность вооруженных частей СС. И решил воспользоваться тем, что личный состав охраны концентрационных лагерей, части полиции общественного порядка и полицейских резервов не были связаны со службой в вермахте. Следовательно, распоряжение его этими контингентами не приводило к столкновению с командованием вермахта. К тому же подоспели указания Гитлера от 17 августа 1938 года и 18 мая 1939 года, разрешавшие Гиммлеру в случае войны привлечь в спецподразделения эти резервы.
По расчетам Бергера, это давало возможность сформировать дополнительно две дивизии, в результате чего численность вооруженных сил СС удваивалась. Гиммлер согласился с планом Бергера, и формирование новой армии, получившей наименование войск СС, началось.
Однако если спецподразделения были проникнуты солдатским духом, то в подразделениях охраны концлагерей дело обстояло по-иному. Их шеф, группенфюрер СС Теодор Айке, эльзасовец, бывший начальник финансовой части в кайзеровской армии, был настроен отрицательно по отношению к кадровым офицерам и вынашивал идею противопоставить свои отряды спецподразделениям. Его палачи и головорезы на «ура» воспринимали проникнутые ненавистью выступления «папы» Айке против евреев, марксистов и профессиональных солдат.
Форма землисто-бурого цвета выделяла охранников среди других эсэсовцев. К тому же Гиммлер предоставил им полную автономию, подчинив лично себе и назначив Айке инспектором концлагерей. Кроме вооруженной охраны каждого из концлагерей, Айке стал создавать штурмбаны (батальоны), в которых 29 марта 1936 года насчитывалось 3500 человек. Они получили официальное наименование: подразделения «Мертвая голова». В апреле 1937 года Айке сформировал на их базе три штандарта (полка): «Обербайерн», дислоцировавшийся в Дахау, «Бранденбург» — в Ораниенбурге и «Тюрингия» — в Бухенвальде. В 1938 году к ним присоединился четвертый полк, «Остмарк», расквартированный в Линце.
Профессиональных военных Айке в свои подразделения не брал, заявив в 1937 году: «Мы не относимся ни к сухопутным войскам, ни к полиции, ни к спецподразделениям, но лишь к СС. Поэтому подразделениями „Мертвая голова“ офицеры и унтер-офицеры командовать не будут. Отныне все лица, которые поведут себя как армейские офицеры и соответственно как унтер-офицеры и мушкетеры, станут передаваться в другие подразделения и службы».
Третья составляющая — полиция общественного порядка, по мнению Гиммлера, не обладала достаточной надежностью в идеологическом плане.
«Это — не национал-соцалисты, — говорил он, — не эсэсовцы и вообще не относящиеся к числу избранных люди… в составе подразделений СС они будут рассматриваться как солдаты строительных батальонов».
Тем не менее войска СС стали принимать определенные контуры. В конце сентября 1939 года бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Карл Пфеффер-Вильденбрух сформировал полицейскую дивизию СС. 10 октября группенфюрер СС Хауссер приступил к формированию моторизованной дивизии (получившей позже наименование «Рейх») из полков «Германия», «Фюрер» и гамбургского полка. 1 ноября группенфюрер СС Айке закончил формирование дивизии «Мертвая голова» из полков охраны концлагерей. Лейбштандарт оставался моторизованным полком, но и он в 1942 году был реорганизован, превратившись в дивизию «Адольф Гитлер».
Если спецподразделения СС, участвовавшие в польской кампании, насчитывали 18 000 человек, то теперь у гиммлеровских вооруженных сил — в войсках СС — имелось более 100 000 человек. Бергер создал и ведомство по вопросам комплектования войск СС, отделы которого появились в 17 округах СС. Начались переговоры с командованием вермахта с целью добиться его согласия на подготовку собственных резервов.
Вермахт, однако, согласился только на выделение ему ограниченного числа призывников на восполнение убывающих в спецподразделения солдат из полицейских формирований и штандартов «Мертвая голова», которые он за военные части не признавал, а также разрешил проведение вербовки в полевые части войск СС, оставив за собой право окончательного решения на использование таких кандидатов. Как правило, Бергер получал не более одной трети из числа отобранных в управлениях призывных районов страны рекрутов.
Верховному главному командованию вермахта в конце концов надоели приставания Бергера, и 8 марта 1940 года оно определило, что конкретно должно входить в войска СС: лейбштандарт, три дивизии, полки «Мертвая голова», запасные подразделения и юнкерские школы. Решение генералов поддержал Гитлер, который продолжал считать войска СС военизированными элитными полицейскими частями, готовыми в любое время защитить его режим.
Поскольку Гитлер рассчитывал на молниеносную войну и быструю победу, он не хотел раздражать военных призраком второго вермахта, почему и не поддерживал (до июня 1942 года) экспансионистские планы командования войск СС, запретив создание корпусов. Он установил, что их численность не должна превышать 5-10 процентов численности сухопутных войск вермахта мирного времени, подчеркивая: войска СС не должны быть только войсками. В секретном распоряжении от 6 августа 1940 года было сказано: «Расширение границ Великой Германии вызывает необходимость содержания вооруженных полицейских частей, которые должны быть готовы поддержать при любых обстоятельствах авторитет империи».
Хотя позиция штаб-квартиры фюрера окончательно прояснилась, Бергер не отказался от своих планов увеличения численности войск СС, тем более что с 1 июня 1940 года возглавил его главное управление. После проведения военной кампании в Западной Европе Гиммлер создал еще одно главное управление, ведающее войсками СС, определив 15 августа 1940 года их задачи: «Главное оперативное управление должно решать вопросы руководства войсками СС, тогда как главное управление СС возьмет на себя обязанности по мировоззренческому воспитанию, вербовке и прежде всего — пополнению войск СС личным составом».
Так как командование вермахта отказывало ему в выделении необходимых резервов для комплектования новых подразделений, Бергер решил использовать возможности вербовки рекрутов в тех областях, куда генералы доступа не имели. За границами рейха, в первую очередь на Балканах, жили сотни тысяч «фольксдойчев» — немцев по происхождению, но граждан других государств, восторженно воспринимавших победы Гитлера, распропагандированные великогерманскими лозунгами и призывами. Вот где находились громадные резервы для легионов Гиммлера.
Бергер начал с собственной родни. Его зять Андреас Шмидт, проживавший в Румынии, возглавлял там местное сообщество немцев. Ультранацист, молодой фанатик, пропитанный культом Гитлера, он пообещал тестю оказать необходимую помощь вербовщикам войск СС. В феврале 1940 года территорию Румынии покинули более 1000 молодых немцев и отправились в Германию, хотя румынские власти старались воспрепятствовать дезертирству своих военнообязанных в другие страны. Воодушевленный успехом, Бергер пообещал Гиммлеру вовлечь в ряды войск СС до полутора миллионов «фольксдойчев» из стран Юго-Восточной Европы даже без помощи соответствующих правительств.
Эсэсовские добровольцы маскировались под иностранных рабочих, выезжали в санитарных поездах, присоединялись к подразделениям тылового обеспечения дивизий СС, находившихся в тех или иных странах. Впоследствии Бергеру даже удалось заключить с рядом правительств Юго-Восточной Европы договоры, по которым «фольксдойчам» при определенных условиях разрешался выезд в Германию для вступления в ряды войск СС.
Принцип добровольности вступления в войска СС понимался Бергером весьма своеобразно. Если не срабатывала пропаганда, в дело вступали команды фольксштурмовцев, силой принуждавшие молодых парней к согласию. В последние годы войны действовал в основном принцип принуждения. Балканским странам навязали соглашение, по которому все военнообязанные немецкого происхождения были обязаны проходить военную службу в немецкой армии и, прежде всего, в войсках СС. В результате в конце 1943 года «фольксдойчи» составляли уже четверть личного состава войск СС, а в конце войны их число достигло 310 000 человек.
Не удовольствовавшись этими успехами, Бергер решил использовать еще один резерв — молодежь так называемых «германских стран», наэлектризованную молниеносными победами немцев в начале войны, на глазах которой в течение нескольких недель рухнул старый мир буржуазных демократий, а завоеватели, маршировавшие по улицам Осло, Брюсселя и Гааги, представлялись посланцами новой эры.
У некоторых молодых бельгийцев, голландцев и норвежцев появлялось желание не пропустить вхождение в эту новую эру. Ими двигали страсть к приключениям, возможность сделать карьеру и стать господами над миллионами славянских «недочеловеков». Идеалистов, однако, среди них оказалось немного. Примерно одна треть западноевропейцев, сражавшихся в войсках СС (около 125 000 человек), находилась под воздействием политических идей и была членами пронацистских и националистических партий своих стран, отражавших стремление к сотрудничеству с новыми немецкими господами.