– Кто же вы, во имя дьявола, что осмеливаетесь так говорить со мной? – спросил астролог.
– Если бы я был сам дьявол, ты не более бы ужаснулся, открыв, кто я, – возразила маска. – Этого с тебя достаточно, не старайся более узнать меня.
Гордый, повелительный тон, которым вдруг заговорила маска, произвел свое действие на астролога, но он делал усилия, чтобы казаться спокойным.
– Что же сделаете вы, если я откажусь повиноваться? – спросил он.
– Я обвиню вас, – шепнула маска, – в измене ныне царствующему королю. Поройтесь в сокровеннейших изгибах вашего сердца, Руджиери, и припомните самые ужасные ваши тайны. Припомните существующие еще улики ваших гнусных злодейств и того, кто могбы быть вашим обвинителем.
– Существует только один человек, – простонал Руджиери, – который мог бы обвинить меня, и этот человек…
– Перед вами!
– Это невозможно! – с недоверием воскликнул Руджиери.
Тогда маска шепнула ему на ухо одно имя. Руджиери вздохнул и задрожал с головы до ног.
– Этого достаточно! – сказал он после минутного молчания. – Приказывайте, что вам заблагорассудится, благородный сеньор! Моя жизнь принадлежит вам.
– Мне не нужна твоя жизнь, – с презрением отвечала маска. – Отдай мне эту девушку. Но погоди! Я здесь не один. Нет ли у тебя такого убежища, где бы она могла пользоваться твоим искусным лечением и быть сокрыта от всех поисков Кричтона и где бы ты мог подвергнуть ее действию магических чар, о которых ты мне говорил?
– Да, сеньор, – отвечал Руджиери после минутного размышления, как бы пораженный какой-то мыслью. – Я отведу ее в таинственную башню подле Суасонского отеля, которая доступна только ее величеству Екатерине Медичи и мне. Там она может оставаться до тех пор, пока вы сообщите мне ваши дальнейшие желания. Но возможно ли, чтобы эта девушка отвергла вашу любовь? Мне кажется, она должна была бы радоваться вашему предпочтению. Клянусь Оримадом, здесь что-нибудь не так. Вы, может быть, околдованы, благородный сеньор. Император Шарлеман был подобно вам рабом отвратительной ведьмы, и теперь мне пришел на память ключ странной формы, который я нашел у нее на груди. Может быть, в нем заключаются чары. Это должен быть могущественный талисман, я его подвергну испытанию. Во всяком случае, нам необходимо противопоставить этому талисману наши собственные чары, и я заменю его восковым изображением вашего…
– Как хочешь, так и делай! – прервала маска. – А! Она шевелится. Скорей! Мы попусту теряем время.
Уже несколько минут как астролог и его товарищ заметили, что венецианка возвращается к жизни. С глубоким вздохом приподняла она веки своих больших, томных глаз и устремила их черные зрачки на Руджиери и Эльбериха.
Первый в ту минуту, как она очнулась, стоял, нагнувшись над ней, последний поддерживал ее в своих руках.
Сидя на корточках и обнимая своими голыми желтыми руками стан молодой девушки, отвратительный карлик казался посланцем Эблиса на погибель чьей-либо чистой души. Страх стал овладевать девушкой по мере того, как она переводила взгляд с одного из них на другого. То, что ока видела, казалось ей сновидением. Напрасно Руджиери положил палец на ее рот, она еще не могла осознать ни своего собственного положения, ни необходимости молчания. В эту минуту глаза ее устремились на замаскированного человека, мрачная фигура которого, прислоненная к контрфорсу стены, принимала сверхъестественные размеры при неопределенном свете наступавших сумерек. С диким смехом указала она на этого мрачного вида человека и прошептала несколько несвязных слов.
– Унесите ее скорее! – воскликнула маска. – К чему слушать ее бредни! Уведите ее в башню!
– Этот голос! – закричала молодая девушка, вдруг становясь на ноги и проводя рукой по глазам.
– Это… это должен быть он! Где я? Ах!..
– Схватите ее! – закричала маска.
– Он меня преследует даже в минуту смерти! – вскричала в отчаянии молодая девушка. – Я умираю и не могу от него скрыться! Спасите меня от него, Кричтон! Спасите меня!
И она с пронзительным криком вырвалась из рук Руджиери.
– Убежала! – вскричала маска, напрасно стараясь удержать ее. – Бездельник! Ты нарочно выпустил птичку, попавшую в сеть! Руджиери, вы ответите мне за это своей жизнью.
– Птичка только расправила крылья, – отвечал астролог, – и мы снова поймаем ее.
В эту-то минуту Кричтону показалось, что он слышит голос джелозо. Подобно легкой лодочке, бросаемой из стороны в сторону движением волн, девушка, ослабевшая от раны, старалась пробиться сквозь мятежную толпу, не обращавшую никакого внимания на ее жалобы и крики скорби.
– Бедный молодой человек! – кричал один из студентов, – он обезумел от своей раны! Ступай прочь, молодой безумец! Кричтону некогда обращать внимания на твои крики, у него и своих дел слишком много! Ему еще нужнее помощь, чем тебе! Видишь ли это зеленое перо? Видишь битву, которая кипит вокруг него? Ну это перо принадлежит Кричтону. Будь благоразумен, не ходи туда, там удары сыпятся, как град, их хватит и на твою долю. Ступай назад искать защиты.
Молодая девушка увидела высокую фигуру шотландца, на которую указывал ей студент, окруженную толпой, и в ту же минуту Кричтон обратил глаза на прелестную венецианку.
– Это голос джелозо, – сказал он себе, – отчего он идет сюда один? Эй! Назад, господа! Берегитесь!
– Спасите меня, Кричтон! – кричала между тем венецианка. – Спасите меня!
Сплошная толпа студентов удерживала Кричтона.
– Дайте дорогу! – закричал он, не пугаясь их численности, и, потрясая над головой бывшей у него в руках полосой железа, он кинулся в сторону венецианки.
Молодая девушка увидела его приближение, она увидела, что студенты уступали его непреодолимым усилиям, она услышала его ободряющий крик, но в ту минуту, когда ее сердце забилось надеждой, когда она уже видела себя под охраной его могучей руки, она вдруг почувствовала, что кто-то схватил ее.
Она подняла голову. Ее взгляд встретился с черными зрачками, горевшими в отверстиях маски. Ее разум помутился, зрение омрачилось, она лишилась чувств.
Между тем Кричтон храбро продвигался вперед. Новые затруднения преграждали ему дорогу, новая толпа упорно его задерживала, но наконец все препятствия были устранены, и он достиг того места, на котором увидел джелозо, однако оно было пусто. Взрыв насмешек студентов доказывал, как их потешало его разочарование.
– Вы слишком поздно пришли на помощь к вашему спасителю, – послышался голос из толпы. – Он вне вашей власти, в руках человека, у которого нелегко его отнять. Ваш противник оказался сильнее вас, сеньор, и не моя будет вина, если вы всегда будете встречать камень преткновения на своей дороге. Bezo los manos, сеньор.
Повернув голову в ту сторону, откуда слышался голос, Кричтон увидел удалявшегося Каравайя.
– Клянусь всеми моими надеждами на возведение в рыцарское достоинство, – прошептал он, гордо осматриваясь кругом, – я бы отдал все лавры, мною сегодня приобретенные, за избавление этого молодого человека от его врагов. Его вопли, его тревожные взгляды, его величайшая опасность. Да будут прокляты эти проклятые студенты: нужны исполинские усилия, чтобы продолжать розыски в такой сумятице, но, несмотря на это, я бы охотно продолжал их, если бы была малейшая надежда на успех.