Обожаю издеваться над ним.
– Правда? Значит, согласен сегодня посоревноваться?
– Не вопрос, – с азартом отзывается Майк. – Но потом не жалуйся, что наглотался морской воды, неудачник.
Неудачник? Я уже от души веселюсь.
– Шестьдесят минут, Майк. Без перерыва.
– Да хоть сто двадцать, Роб!
Я смеюсь, очарованный его заносчивостью.
– Уверен? Ты давно не тренировался.
– Уверен! – Он протягивает мне руку. – Кто первым сдается, тот готовит сегодня ужин.
Дерьмо, ненавижу пари. Пораскинув мозгами, прихожу к выводу, что он в любом случае проиграет, и заключаю пари.
– Эй, кузина, разбей!
Кэтрин подходит и разбивает наше рукопожатие.
– Вы ненормальные. К чему эти споры? Хотите выяснить, у кого пушка больше?
Пушка? По моему лицу расползается самая невинная улыбка.
Меня так и подмывает сказать: «Детка, ты знаешь чья пушка больше, толще и круче», но решаю лишний раз не провоцировать Майка на очередной поток грязи, от которого у Китти-Кэт вянут уши.
– У кого… что? – на пороге вырисовывается Кристина, одетая в белую коротенькую ночнушку.
Проклятие, неужели мой брат не может научить эту шалаву не светить своим хозяйством перед посторонними?
– Да так, – запинается Кэтрин, окинув Кристину недовольным взглядом. – Я сделала завтрак. Если хочешь – угощайся, – в ее пренебрежительном тоне прослеживается скрытая неприязнь.
– Супер, спасибо!
Пока Кристина достает с полки приборы, Кэтрин садится около меня и кладет голову мне на плечо.
Я знаю, что она делает. Обозначает территорию. В точности как и я, когда возле нее крутятся всякие ублюдки. М-м-м, моя девочка. Улыбнувшись, я обнимаю ее за талию и целую в лоб.
– Это были самые вкусные блинчики в моей жизни, – тихо произношу я, не обращая внимания на болтовню Кристины о похмелье.
– Хм, стало быть, на кухне я тебе все-таки пригожусь? – смеется Кэтрин, обняв меня в ответ.
– Определенно.
– Эй, Сид и Нэнси, хватит шушукаться! – вмешивается мой невоспитанный брат. – Поднимай свою накачанную задницу и тащи ее в Малибу. Сегодня я лишу тебя чести, Эдди Айкау!
– Майк…
– Не Майкай, кузина! Сегодня ты увидишь, что этот зазнайка не везде может продержаться час, – самонадеянно произносит Майк, гордо расправив спину.
Глава 9
У кого хвост длиннее?
Мы прибыли на знаменитый пляж Малибу к северу от Лос-Анджелеса, и Эддингтоны тут же принялись доказывать друг другу свое превосходство.
Господи, почему мужчины такие примитивные? И почему эти двое постоянно соревнуются, у кого хвост длиннее? Мне это кажется диким. Я сижу на песке и с замиранием сердца наблюдаю, как братья лихо скачут по волнам, соперничая друг с другом, и мне становится не по себе. Я по природе своей трусиха, ненавижу экстрим, а серфинг представляется мне одним из самых опасных видов спорта, где ты запросто можешь распрощаться с жизнью, угодив под крутую волну.
– Держи. – Кристина протягивает мне банку колы, купленную в ближайшем баре, и устраивается рядом. – Любуешься видом?
– Скорее, трясусь от страха.
– Почему? Они отлично катаются, особенно Роберт.
Бросаю на нее косой взгляд и чувствую, как в груди разрастается знакомое ощущение. Я знаю, она мечтает забраться к Роберту в трусы, но ничего у нее не выйдет. Он мой. Мой!
– Майк тоже не плох, – говорю я, напоминая ей о существовании младшего, – но согласна, Роберта трудно превзойти.
– Ты так влюблена в него, – завистливо подмечает она. – Я поражаюсь, как такое вообще возможно. Да и он с ума по тебе сходит…
Я хмыкаю.
– Мы не единственные влюбленные в мире люди. Почему тебя это удивляет?
– Потому что в наши дни это редкость. Признаться, я и не подозревала, что подобные пары еще существуют. Берегите это чувство, – глубокомысленно заключает Кристина, надвинув на нос квадратные солнечные очки.
Надо же. Вот тебе и тупица…
Откупорив банку с газировкой, я снова гляжу вдаль на две крошечные точки, танцующие на волнах, и по моему телу проскальзывает дрожь.
– Сколько там натикало? – спрашиваю я взволнованно.
– Осталось пятнадцать минут. Нервничаешь?
Нет, идиотка, получаю неслыханное удовольствие!
– Не бойся, – смеется Кристина, – он справится.
– А ты разве не боишься за Майка? – едко выплевываю я, раздраженная ее наплевательским отношением.
– Не-а, я не из пугливых. К тому же он ведь не с парашютом пошел прыгать, – расслабленно тянет она. – Хотя даже в таком случае я бы не парилась. Люблю смелых мужчин. Они меня восхищают.
Отлично! Впрочем, чего можно ожидать от девки, пускающей слюни на брата своего парня?
– Девочки, как настроение? – мы одновременно поворачиваем шеи и таращимся на высокого мускулистого брюнета в серых спортивных штанах. – Меня зовут Дин, я представляю местную школу серфинга.
– Приятно познакомиться! – оживляется Кристина, беззастенчиво изучая его крепкий, обнаженный торс. – Я Кристина, а это моя подруга Кэтрин, – она протягивает ему руку, тот галантно целует ее и переводит внимание на меня.
– Мне тоже приятно, – сдержанно машу ему пальчиками.
– Как насчет серфинга? У нас отличные ребята, обучение легкое, доступное. Или вы обе профи?
– Вообще-то мы чайники. Но мы с радостью ознакомимся с вашей легкой, доступной программой.
«О боги! Эта беспринципная баба готова отдаться первому встречному», – думаю я, незаметно закатив глаза.
– Хм, в двух словах и не опишешь, – Дин медленно облизывает губы, затем садится возле меня на корточки и выуживает из кармана какую-то брошюру.
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
– Пойду займусь очередным бесполезным делом, – на ходу ворчит он, – а ты думай-думай. Кстати, счастливого Рождества!
И он туда же.
Чего они носятся с этим Рождеством?
Кейн прикрывает за собой дверь, а я разворачиваюсь в кресле и смотрю на бескрайнюю панораму Манхэттена.
Ненавижу праздники. Особенно если они навевают неприятные воспоминания. Еще эти подарки…
Черт, я так и не приготовил для Китти-Кэт подарка. Пару лет назад я бы поручил это плевое дело своей секретарше, но теперь… теперь все иначе.
Закрыв глаза, я вспоминаю наше утреннее импровизированное рандеву и взволнованно покачиваюсь из стороны в строну. Как ей удается быть такой страстной и непредсказуемой, оставаясь при этом наивной и робкой? Это сводит меня с ума. И не только это. Мысль о том, что она отправилась на обед с этим паршивым сопляком, вызывает во мне приступ бешенства. Какого хрена этот глист трется вокруг нее? Клянусь, если бы не мои обещания, я бы вытряс из него все дерьмо, отбив у сопляка охоту приставать к чужим женщинам!
Кэтрин думает, что я изменился, но она заблуждается. Я стараюсь, действительно стараюсь сдерживаться, но мое внешнее спокойствие – всего лишь кажущаяся видимость, которая рано или поздно даст трещину. Я по-прежнему готов убить каждого, кто к ней приблизится.
Даже этот голубой стилист периодически действует мне на нервы. Она моя, слышите? Моя! И у нас все серьезно.
Настолько серьезно, что полгода назад я чуть было не сделал ей предложение, но, струсив, передумал. Нельзя допустить, чтобы все закончилось как в прошлый раз. Сперва я должен разобраться со своими проблемами и только потом начинать семейную жизнь. Впрочем, я никогда не смогу расстаться с этой девушкой, поэтому к чему тянуть резину?
Размышляя над сложившейся ситуацией, я нахожу единственный разумный выход и поворачиваюсь к ноутбуку.
* * *
Вылезаю из машины и захож у в «Тиффани», где на меня моментально набрасывается сексапильная блондинка с глупым выражением лица.
– Здравствуйте, сэр! Добро пожаловать в «Тиффани»!
Я окидываю ее безразличным взглядом.
В принципе она могла бы встречать посетителей голой, так было бы эффектнее.
– Здравствуйте, – небрежно отзываюсь я и, прежде, чем она задаст мне свой заученный вопрос, перехожу к делу, – мне нужно кольцо. Платиновое, с круглым бриллиантом примерно в три карата. Размер пятый.
– О, – бедняжка, похоже, в растерянности. – Ясно.
Ясно?
Я хмурюсь.
– У вас найдется то, что мне нужно или нет? – строго уточняю я, заставляя ее покраснеть и встрепенуться.
– Разумеется, сэр! Прошу сюда.
* * *
Расплатившись и забрав с собой знаменитый голубой пакетик, за содержимое которого большинство женщин готовы продать душу дьяволу, я выхожу из бутика и сталкиваюсь со своей матерью.
Проклятие!
– Привет, дорогой! – она чмокает меня в щеку, и ее внимание тут же приковывается к пакету.
– Рождество. Подарки вот покупаю, – заранее отвечаю я.
– Для Кэтрин?
– Да, для Кэтрин.
– И что же там? – любопытствует мама, пытаясь заглянуть внутрь.
– Кольцо, – буднично объявляю я.
Реакции ждать не приходится. Ее челюсть отвисает настолько стремительно, что я начинаю смеяться.
– В чем дело? Ты в шоке?
– Нет, просто… – она мешкает, – ты что, решил… вы решили…
– Если ты о женитьбе, то нет.
– Но, сынок, кольцо это ведь очень серьезно. Почему не браслет? Или колье, например?
Кажется, она вот-вот разрыдается, и отнюдь не от счастья.
– Потому что я так захотел, – грубо отрезаю я.
– Вы так мало знакомы. Ей всего девятнадцать… не торопись с этим, хорошо?
– Мам, это всего лишь подарок. Не паникуй, ладно?
– Ладно, как знаешь, – она выдавливает из себя смиренную улыбку и перескакивает на другую тему. – Вы придете сегодня на ужин?
Черт, ужин! Я совсем забыл. Жаль наносить ей второй удар, но вынужден отказаться.
– Прости, у нас другие планы. Но мы приедем поздравить вас с Новым годом, обещаю.
Потерпев полное фиаско, моя мать угрюмо поджимает губы и тянется ко мне за прощальным поцелуем.
– Хорошо, сынок. Счастливого Рождества!
– Счастливого Рождества, мам, – вторю ей я, подавив в себе неприязнь к этому бессмысленному словосочетанию.
Обняв ее напоследок, я сажусь в машину и приказываю Питу везти меня домой.
* * *
Дома оказывается на удивление тихо. Обычно Кэтрин приходит раньше меня и включает телевизор, а я, наоборот, совсем не смотрю ТВ.
Мы вообще кардинально отличаемся друг от друга, и почему-то меня это нисколько не раздражает. Наверное, таким образом мы дополняем друг друга – циник и мечтательница.
Я захожу в гостиную и останавливаюсь напротив большой высоченной елки. Вот вам и дежавю…
У меня потеют ладони.
Опустившись на корточки, я кладу подарок под елку, отхожу назад и передо мной вырисовываются флешбэки минувших дней.
Мануэла тоже любила праздники. Когда мы жили в Сохо, она постоянно устраивала мне всякие сюрпризы, заставляя отмечать чуть ли не каждую дату в календаре. Я удовлетворял любые ее капризы, все, что она пожелает, только бы она улыбалась. В отличие от Кэтрин, она была ненамного младше меня, но я все равно относился к ней как к ребенку. Я хотел заботиться о ней, а вместо этого убил. Этот кошмар будет преследовать меня до конца моей жизни. Моя печаль, моя вина и мое наказание.
Я провожу рукой по лицу и вздыхаю.
Нет, Кэтрин должна быть счастлива. Я в лепешку расшибусь, но не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Мне больше не двадцать пять, и она не Мануэла.