* * *
Про запах Николай не соврал: шашлыками запахло еще в начале седьмого, причем запахло так, что аж слюнки потекли. А без пяти семь в Алину дверь снова постучались.
На сей раз визит вежливости ей нанес Егор. В руках он держал букет полевых цветов, и Аля запоздало вспомнила, что подаренные утром кувшинки из своей бывшей комнаты она так и не забрала.
– Готова? – он протянул Але букет и мимоходом заметил: – Там танцы намечаются, а ты в джинсах. Неромантично. Вот Эллочка, к примеру, вырядилась, как на парад – любо-дорого посмотреть.
– Ну так кто ж тебе не дает смотреть на Эллочку? – усмехнулась Аля и поставила цветы в вазу.
– Не, я на Эллочку не хочу, я на тебя хочу, – Егор вроде бы и дурачился, но в голосе его проскользнули напряженные нотки, даже не намекающие, а говорящие открытым текстом о том, что, будь его воля, он бы с радостью перевел их отношения из разряда дружеских в разряд более близких.
Рано, слишком рано об этом думать. Поэтому Аля и многозначительную фразу, и сопровождающий ее многозначительный взгляд предпочла проигнорировать.
На берегу озера жизнь била ключом. Толик и Николай о чем-то азартно спорили у мангала. Эллочка с томным видом возлежала чуть в сторонке, в шезлонге. Егор был прав, когда говорил, что наряд мадам Иванова подобрала на славу: ярко-красный топ на тоненьких бретельках выгодно подчеркивал пышную грудь, а короткая юбочка давала всем желающим возможность сполна насладиться видом длинных и стройных ног. Да, что ни говори, а Эллочка была в хорошей форме, можно сказать, на самом пике женской привлекательности. Грех прятать от благодарной публики такие роскошные формы. Благодарная публика в лице Вадима Семеновича была здесь же, обмахивала дражайшую супругу глянцевым журналом, что-то шептала на ушко. Впрочем, кроме Вадима Семеновича, на Эллочкины ноги поглядывал еще кое-кто. Этот «кое-кто» сидел на краю настила, свесив босые ноги в воду, укрывался от уже не такого жаркого, как днем, но еще довольно яркого солнца широкополой панамой и маскировал свой интерес к ногам мадам Ивановой разложенной на коленях книженцией. Гришаев, будь он неладен...
– Егор, ну куда же вы пропали?! – Эллочка смерила Алю презрительным взглядом, призывно улыбнулась Егору. – Вы же обещали рассказать мне о Галапагосских островах. Я жду-жду, а вы пропали, – она обиженно поджала накрашенные губы.
Егор бросил на Алю страдальческий взгляд, украдкой сжал ее руку и двинулся к мадам Ивановой. Завидев фаворита супруги, Вадим Семенович едва заметно поморщился, отложил журнал и отошел к мангалу. Странные у них, что ни говори, отношения. Эллочка вертит мужем, как хочет, а тот и слово поперек сказать боится, даже с фаворитами готов мириться.
Аля, оставшаяся по вине Эллочки без сопровождения, осмотрелась. В сторонке от мангала был накрыт стол, если судить по количеству столовых приборов, коренные обитатели Полозовых ворот пикник решили проигнорировать. Может, оно и к лучшему. Мало радости в том, чтобы каждую минуту натыкаться на колючий взгляд Елены Александровны. Да и общение с дедом Алю тяготило. Наверное, не привыкла она еще к его необычной болезни и не приучила себя к мысли, что теперь она не сама по себе, что у нее есть дед. Вот и чувствует себя неловко в его обществе, точно он не родной ей человек, а самозванец.
– Эй! Алевтина! – долго оставаться в одиночестве ей не пришлось, заприметивший ее Толик подпрыгивал на месте и размахивал бутылкой шампанского. – Шампусик, Алевтина! Шампусик, шашлычки, а потом сразу танцульки!
– Да уймись ты, балабол, – Николай дернул товарища за рукав, приветливо улыбнулся Алевтине. – Не желаете присоединиться? – он кивнул на мангал, от которого шел такой одуряющее вкусный дух, что присоединиться захотелось немедленно.
– С удовольствием! – Аля подошла к парням и тут же услышала за спиной презрительное фырканье Эллочки:
– Не боитесь, Алевтина, жиром провонять?
Ответить она не успела, за нее ответил Толик:
– Дамочка, да помилуйте, какой жир?! Запах исключительно благородный: березовых поленьев и свежайшего жареного мяса. Если бы от моей девушки так пахло, я бы ходил вокруг нее и облизывался. Скажи, Колян?
– Вынужден с тобой согласиться, – Николай подмигнул Але. – Ароматы просто божественные. А вы, Элла, можете шашлык не есть, там, – он кивнул в сторону накрытого стола, – всякой разной травы в достатке.
Оскорбленная Эллочка обиженно хмыкнула, обозвала парней плебеями и отгородилась от них журналом. Воспользовавшись временной передышкой, Егор не преминул покинуть мадам Иванову и присоединиться к более демократичной и более веселой компании. И даже Вадим Семенович проявил несвойственную ему решительность и не бросился утешать супругу, а остался у мангала. Только Гришаев, который в возникшей словесной перепалке умудрился сохранить нейтралитет, остался сидеть на прежнем месте. Теперь, когда Эллочку не окружали фавориты, вид на ее ноги открывался просто изумительный. Похоже, и ученым мужам ничто человеческое не чуждо...
Пока возились с шашлыками и раскладывали по тарелкам приготовленные Марьей Карповной всевозможные закуски, на берег вышел товарищ Федор и, не то стесняясь, не то опасаясь чего-то, уселся в сторонке, под раскидистой вербой.
– Эй, товарищ Федор! – завидев парня, Толик приветливо взмахнул рукой. – Как дела, служивый?
– Спасибо, хорошо, – товарищ Федор одернул портупею, поправил фуражку.
– Вишь, какой бравый вояка! – Толик подмигнул Але. – Документик его видала?
Аля кивнула.
– Моих рук дело! Пришлось в райцентр мотаться, чтобы фотку на принтере распечатать. Но получилось здорово, правда?
– Так это ты ему в пропуск фото Штирлица вклеил? – удивленно вскинул глаза на товарища Николай. – А я-то думаю, откуда у нашего товарища Федора этакая красота взялась.
– Я! – Толик подпрыгнул на месте от избытка чувств. – Теперь наш товарищ Федор истинный ариец. Эй, ну что ты там сидишь?! – он посмотрел в сторону притихшего парня. – Иди сюда, я тебя шашлыком угощу. Вкусный шашлык, пальчики оближешь.
По глазам было видно, что товарищу Федору страсть как хочется попробовать шашлыка, но вместо того чтобы подойти ближе, он отрицательно покачал головой.
– Ну иди же сюда! Чего боишься?! – Толик взмахнул шампуром. Аля едва успела уклониться от летящих во все стороны брызг.
– Толик, не буянь! – Николай отобрал у него шампур, позвал товарища Федора: – Эй, парень, да иди ж ты сюда. Чего ты там один сидишь? Тут у нас весело. Давай, присоединяйся.
– Нет, – товарищ Федор затряс головой.
– Боится, – констатировал Толик. – Наверное, после того как труп утром нашел, у него в башке что-то переклинило. Не подходит к озеру, и все тут! Даже помогать не пришел, а обычно хвостом вокруг нас с Коляном вертится.
– Надо ему шашлык отнести, – Аля потянулась за шампуром.
– Не надо, – Николай мягко, но решительно сжал ее запястье.
– Почему? – она с легким удивлением посмотрела на его руку, неожиданно ухоженную, с аккуратно постриженными ногтями.
– Потому, что нельзя всякие фобии и дурацкие страхи поощрять, – сказал он очень серьезным тоном. – Как же он станет жить, если будет бояться к воде подходить? Тут же кругом вода, куда не плюнь. Нет, пусть уж один раз себя пересилит, чем всю жизнь бояться.
Возможно, в словах Николая и был резон. Возможно, Аля бы даже согласилась с его доводами, если бы не вспомнила утренний разговор с товарищем Федором, его испуганные васильковые глаза.
– Нет, так нельзя! – она решительно стряхнула руку Николая, выложила шашлыки на пластиковую тарелочку и направилась к товарищу Федору.
Пока у мангала шел спор, парень топтался на месте, вытягивал тонкую шею, чтобы услышать, о чем речь, но с места так и не сдвинулся.
– Привет! – Аля протянула ему тарелку. – Пойдем перекусим! – она кивнула на накрытый стол.
– Не, мне за хозяйский стол нельзя, – товарищ Федор торопливо сунул за щеку кусок мяса. – Я тута постою. Можно?
– Так, может, еще чего-нибудь хочешь? Что тебе принести?
Парень сначала бросил быстрый взгляд в сторону причала, потом на стол, взъерошил волосы и сказал с застенчивой улыбкой:
– Я кетчуп люблю и салатик тети-Машин, который с кукурузой. А еще лимонад. Можно?
– Господи, да что ж ты все спрашиваешь?! Сейчас принесу.
Аля взяла со стола еще одну одноразовую тарелку, положила на нее «тети-Машин салатик с кукурузой», большой ломоть хлеба, пристроила с краю маринованный огурчик, плеснула в стакан фанты и, подумав, сунула в карман джинсов пригоршню шоколадных конфет.
Угощению товарищ Федор обрадовался, точно малый ребенок, особенно конфетам. Да что там говорить, по сути, он и был большим ребенком, с детскими желаниями и детскими же страхами.
– Я к дому пойду, можно? – Товарищ Федор прижимал к груди гостинцы и смотрел на Алю ясным, ничем не замутненным взглядом. – А конфетку одну я Звездочке отдам. Она очень любит конфеты, особенно шоколадные. Только мне их редко дают, и ей приходится без конфет...
– Я вам со Звездочкой потом еще конфет принесу, – пообещала Аля, у которой от откровений товарища Федора вдруг защемило сердце.
– Не, больше не надо, – он отрицательно мотнул головой. – Если Елена Александровна узнает, что я хозяйские конфеты ем, заругается.
– Она не узнает, – решительно сказал Аля. – Я их так возьму, что никто не заметит.
– ...Ну что, облагодетельствовали сирого и убогого? – оказывается, пока она разговаривала с товарищем Федором, Гришаев решил покинуть свой наблюдательный пост. Теперь он смотрел на нее с насмешливым прищуром и кривил губы в презрительной улыбке. – Сделали доброе дело: накормили сиротку, успокоили душеньку?
– Сами вы сирый и убогий, если можете так думать, – огрызнулась Аля и отошла подальше от этого пакостника. Ну что он за человек такой?! Ну ведь ни капли жалости в нем, ни капли снисхождения.
– Злой вы, Дмитрий Сергеевич, – поддержал ее Егор. – А как же так горячо вами любимый народный фольклор? Как же сказки, где вот таких вот сирых и убогих, – он кивнул в сторону спешащего к дому товарища Федора, – в цари выбирают да на девицах-красавицах женят?
– А знаете что, Егор Ильич! – Гришаев, кажется, нисколько не смутился. – Признаюсь вам, как на духу, не люблю я сказки про Иванушку-дурака, в корне противоречат они моему видению мира. Не может дурачок в одночасье стать распрекрасным удальцом, да еще в цари баллотироваться. Хотя, – он задумчиво почесал кончик носа, – вынужден признать, что подобные чудеса иногда случаются. Но, даже очутившись на троне, дурак не перестает быть дураком. А ментальность у нашего народа такова, что культ Ивана-дурачка поддерживается, холится и лелеется. Таких вот Иванов шашлыками прикармливают и по головке глядят все, кому не лень, – он бросил испытующий взгляд на Алю, и она едва удержалась от желания сказать этому выродку что-нибудь резкое, а еще лучше грубое. Впрочем, не стоит. Неблагодарное это занятие – доказывать таким вот типам, что они не правы, лучше их просто игнорировать.
– А может, уже к столу?! – вмешавшийся в разговор Толик разрядил обстановку. – Шашлычки-то остывают. А шампанское, наоборот, нагревается. Теплое шампанское – это ж бр-р-р... – он потряс головой, выражая свое отношение к теплому шампанскому.