Я прошел мимо Крамера, даже не посмотрев на него, и попросил Фритца остановить запись и отмотать пленку. Потом забрал
бобину и вернулся в кабинет.
– Мы ждем, – отрывисто буркнул Вольф. Это подстегнуло меня – я начал суетиться и свалил стопку кассет со стола на пол. Все уставились на меня,
что было не очень приятно. Я метнулся к шкафу за магнитофоном, ответив присутствовавшим презрительным взглядом. Наконец мне удалось расчистить
стол, установить аппаратуру и вставить пленку.
– Можно начинать? – спросил я Вольфа.
– Вперед.
Я повернул тумблер. Раздался щелчок, легкое шипение и затем голос Вольфа: «Дело не в этом, мистер Ковен, просто я сомневаюсь, имеет ли вам смысл
нанимать меня, учитывая минимальные размеры моих расценок, для такого простого дела, как розыск револьвера или даже установление вора. Я думаю…»
– Нет! – закричал Вольф. Я выключил.
– Простите! Не то.
– Может, я собственноручно должен заниматься этим? – саркастически осведомился Вольф.
Я пробормотал что то нечленораздельное и поставил кассету на перемотку. Потом нашел нужную, заменил кассеты и снова повернул тумблер. Теперь
раздался голос Ковена – громкий и отчетливый: «На этот раз вам с Гудвином не удастся сфабриковать очередную ложь. Слишком много свидетелей».
Потом голос Вольфа: «Ну, так мы ничего не выясним, мистер Ковен. Мы все завязаны в этом деле, и болтовня нам не поможет. Вы не хотите платить
мне миллион долларов. Я не хочу терять свою лицензию. Полиция не хочет присовокуплять к длинному списку еще одно нераскрытое убийство. Стало
быть, центральным и основным событием является насильственная смерть мистера Гетца. Вот я и предлагаю рассмотреть этот сюжет. Если мы
установим…»
Голос Ковена: «Вы сказали мисс Лоуэлл, что знаете, кто убил Гетца. Что же вы не сообщаете полиции? Сразу все и разрешится».
Вольф: «Что вы имеете в виду, мистер Ковен?»
Ковен: «Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду».
Вольф: «Ну значит, мы просто недопоняли друг друга. Я слышал ваш разговор с мисс Лоуэлл по телефону. У меня создалось впечатление, что на вас
подействовала моя угроза заявить в полицию…»
– Достаточно! – сказал Вольф. Я выключил магнитофон.
Вольф посмотрел на Ковена.
– По моему, это называется предложением поставить в известность полицию. А как по вашему?
Ковен молчал. Вольф перевел взгляд:
– А как вам кажется, мисс Лоуэлл?
Она покачала головой:
– Я не специалист в этих вопросах.
– Давайте не будем спорить по поводу слов, мистер Ковен. Вы все слышали. А благодаря неловкости мистера Гудвина вам удалось послушать и еще одну
запись. Вас может удивить то, что я не передал ее полиции и не поставил все точки над «i». Дело в том, что в понедельник вечером, когда ко мне
заходил инспектор Крамер, я еще считал вас своим клиентом и мне не хотелось дискредитировать вас. Да и мистер Крамер вел себя так возмутительно,
что отбил у меня всякую охоту с ним разговаривать. Теперь вы уже не являетесь моим клиентом. Так что мы будем обсуждать наши дела с позиций
реализма или вообще не будем обсуждать их. Я не собираюсь укорять вас за вранье полиции – это ваши проблемы. Я настаиваю только на том, чтобы вы
говорили правду. То есть…
– Постойте, – вмешалась Пат Лоуэлл. – Но в воскресенье утром револьвер был в ящике. Я видела его своими глазами.
– Я знаю, что вы видели. Это как раз один из интересующих меня моментов, сейчас мы его обсудим.
– Вольф снова оглядел присутствующих. – Мы хотим
знать, кто убил Адриана Гетца. Вот этим мы и займемся. Что нам известно об убийце? Довольно много:
во первых, он или она взяли револьвер до прошлой пятницы и где то его хранили. А потом, незадолго до убийства Гетца, подменили револьвер
Гудвина, предварительно вынув патроны;
во вторых, он настолько ненавидел Гетца, что больше не мог смириться с его существованием;
в третьих, он знал о субботнем визите Ковена и о цели прихода Гудвина, а также ему были известны подробности планируемой Ковеном процедуры.
Только…
– Я и сейчас о них ничего не знаю, – пропищал Хильдебранд.
– Я тоже, – подхватил Пит Жордан.
– Невинность может позволить себе роскошь неведения, – сообщил им Вольф. – Наслаждайтесь ею, если можете. Короче, только зная обо всем
вышесказанном, убийца мог осуществить свой остроумный замысел.
В четвертых, его замысел достаточно оригинален, но, к несчастью, страдает некоторыми недостатками. Идея приписать убийство Гетца Гудвину в
некотором смысле довольно изобретательна, но и безрассудна одновременно. Подменить револьверы, переложить патроны, спуститься к спящему Гетцу и
застрелить его, используя подушку в качестве глушителя, – все это хорошо продумано и исполнено, – но потом? Бросить револьвер в клетку к
обезьяне, чтобы его как можно быстрее обнаружили. Это, конечно, импровизация, и притом глупая. Мистер Гудвин не мог оказаться таким вопиющим
болваном.
В пятых, убийца страстно ненавидел обезьяну, то ли потому, что она ассоциировалась у него с Гетцем, то ли просто так. Совершив убийство и не
имея в запасе ни минуты, он тем не менее идет к окну и открывает его, преследуя одну единственную цель. Это придает всему делу какой то
нездоровый оттенок. И, как мы знаем, он добивается результата. Мисс Лоуэлл сказала мне, что обезьянка умирает.
В шестых, в воскресенье утром этот человек снова подкладывает револьвер Ковена в ящик стола и вынимает его оттуда, только удостоверившись, что
револьвер там видели. Это самая удачная деталь всего замысла. Поскольку ни с того ни с сего в ящик никто не полезет, он организует дело так,
чтобы туда заглянули. Зачем ему это было нужно? Эта заготовка была ему нужна только в том случае, если он знал о планирующемся приходе Гудвина и
уже продумал, как обвинить Гудвина в убийстве и дискредитировать его показания. Поэтому в воскресенье утром он не только кладет револьвер на
место, но и обеспечивает свидетелей, естественно за исключением мистера Ковена.
Вольф повернулся к Хильдебранду:
– Вы видели револьвер в воскресенье утром, мистер Хильдебранд?
– Да. Но я его туда не клал!
– Я и не говорю, что это сделали вы. Ваше утверждение, что вы невиновны, еще никем не подвергнуто сомнению. Вы были в мастерской, потом
поднялись наверх, чтобы посоветоваться с мистером Ковеном, встретили миссис Ковен, которая сообщила вам, что мистер Ковен еще не встал,
поднялись этажом выше, встретили мисс Лоуэлл, выдвинули ящик, и оба посмотрели на револьвер. Верно?
– Я поднялся вовсе не для того, чтобы смотреть в этот ящик. Мы просто…
– Хватит волноваться по поводу обвинений, которые вам еще не предъявлены. Это плохая привычка. До встречи с мисс Лоуэлл вы поднимались в
кабинет?
– Нет!
– Мисс Лоуэлл, до этого утром он заходил в кабинет?
– Не знаю, – проговорила она медленно, словно цедя слова. – Мы совершенно случайно заглянули в этот ящик.
– Миссис Ковен, заходил ли мистер Хильдебранд в кабинет до того?
Она вскинула голову:
– До чего?
– До вашей встречи?
– До какой встречи? – изумленно переспросила она.