- А главное, не кричите. Я вам ничего не сделаю".
- Он говорил с акцентом?
- Да. По-французски он говорил не очень хорошо, с ошибками. Я почти уверена, что это американец: высокий, рыжеватый блондин, косая сажень в плечах и жует резинку... Типичный американец... Он с любопытством глядел по сторонам, словно впервые попал в парижскую квартиру. Он сразу же заметил в гостиной на стене, в рамочке из черного дерева с позолотой, диплом, который Лоньон получил за двадцать пять лет безупречной службы в полиции. В дипломе были обозначены фамилия мужа и его звание. "Шпик, черт побери! - воскликнул он и, обернувшись ко мне, спросил:
- Где ваш муж?" Я ответила, что понятия не имею, но это, как мне показалось, его нисколько не обеспокоило, он тут же стал выдвигать все ящики ч просматривать лежавшие там документы, счета и письма. Затем он покидал все это как попало обратно, часть бумаг упала на пол. Он нашел и нашу фотографию, снятую пятнадцать лет назад, взглянул на меня, покачал головой и сунул ее себе в карман.
- Короче, он, видимо, не предполагал, что ваш муж работает в полиции?
- Не могу сказать, что это его особенно поразило, но убеждена, что он этого не знал, когда явился сюда.
- Он спросил вас, в каком комиссариате служит ваш муж?
- Он спросил, где бы он мог его найти. Я ответила, что в точности не знаю, что муж никогда не говорит со мной о своей работе.
- О чем он еще спрашивал?
- Ни о чем. Он продолжал разглядывать все, что ему попадалось под руку.
- В ящике лежали и деловые бумаги?
- Да. Кое-что он сунул себе в карман вместе с фотоснимком. На верхней полке буфета стояла бутылка кальвадоса, и он налил себе большую рюмку.
- Это все?
- Он даже заглянул под кровать и в оба стенных шкафа. Потом он вернулся в столовую, выпил еще рюмку кальвадоса, с насмешливой улыбкой поклонился мне к ушел.
- Вы не обратили внимания, он был в перчатках?
- Да, в перчатках из свиной кожи.
- А те двое в тот раз?
- Кажется, они тоже были в перчатках. Во всяком случае, тип, который грозил мне пистолетом.
- Вы и сегодня подошли к окну после его ухода?
- Да, я видела, как он вышел из дому и направился к перекрестку; на углу улицы Колэнкур его поджидал один из тех двух типов, тот, что поменьше ростом. Я немедленно позвонила в комиссариат на улице Ла Рошфуко и попросила Лоньона. Мне сказали, что утром его не было и что они его не ждут, а когда я стала настаивать, мне объяснили, что он не появился и прошлой ночью, хотя это было его дежурство.
- Вы им сообщили, что у вас происходит?
- Нет. Я тут же подумала о вас, господин комиссар. Видите ли, я ведь знаю Лоньона как облупленного. Он готов в лепешку расшибиться, лишь бы все сделать как можно лучше. До сих пор никто еще не оценил его по достоинству, но он мне часто говорил о вас. Я знаю, вы не похожи на других, вы ему не завидуете, вы... Я боюсь, мосье Мегрэ. Должно быть, Лоньон замахнулся на людей, с которыми ему не справиться, и бог знает, где он сейчас находится...
Их прервал телефонный звонок. Госпожа Лоньон вздрогнула:
- Вы разрешите?
Мегрэ услышал, как она вдруг заговорила обиженным тоном:
- Как! Это ты? Где ты? Я звонила в участок, и мне сказали, что со вчерашнего дня ты туда не заглядывал.
К нам приехал комиссар Мегрэ.
Мегрэ подошел к ней и протянул руку к трубке.
- Разрешите?.. Алло! Лоньон, это вы? Лоньон не мог вымолвить ни слова, должно быть, он застыл, стиснув зубы и глядя в одну точку.
- Скажите, Лоньон, где вы сейчас находитесь?
- В комиссариате.
А я - в вашей квартире, в обществе вашей жены. Мне необходимо с вами поговорить. Я сейчас заеду на улицу Ла Рошфуко. Ждите меня... Что вы говорите?
Он с трудом расслышал, как инспектор пробормотал:
- Я бы предпочел встретиться с вами в другом месте... Я вам потом объясню, господин комиссар...
- Тогда через полчаса я буду ждать вас у себя, на Набережной Орфевр.
Он повесил трубку и взял шляпу.
- Как вы думаете, беды не случится? - спросила госпожа Лоньон.
И так как Мегрэ глядел на нее, явно не понимая вопроса, она добавила:
- Он такой отчаянный и такой усердный, что иногда...
***
- Пусть войдет.
Лоньон промок до нитки. Брюки и ботинки его были в таком виде, что казалось, он шатался всю ночь по улицам. К тому же его замучил страшнейший насморк, и он ни на минуту не выпускал из рук носового платка. Слегка наклонив голову, как человек, ожидающий выговора, он застыл посреди комнаты, не подходя к Мегрэ.
- Садитесь, Лоньон. Я только что от вас.
- Что вам рассказала жена?
- Полагаю, все, что знала.
Наступила довольно долгая пауза, которой Лоньон воспользовался, чтобы высморкаться, но поднять глаза и посмотреть Мегрэ прямо в лицо он так и не решился. Комиссар знал, как обидчив Лоньон, и поэтому медлил, соображая, с чего лучше начать разговор.
Характеристика, которую госпожа Лоньон дала своему мужу, не была такой уж неточной. Этот болван от излишнего усердия постоянно попадал в дурацкие положения и был при этом уверен, что весь мир в сговоре против него, что все вокруг тайно строят козни, чтобы помешать ему получить повышение.
И удивительнее всего то, что инспектор Лоньон был вовсе не глупым и действительно на редкость добросовестным и честным человеком.
- Она лежит? - спросил он, прерывая затянувшееся молчание.
- Когда я приехал, она была на ногах.
- Сердится?
- Располагайтесь поудобней, Лоньон, и не отводите глаз. Вне зависимости от того, что мне наговорила ваша жена, достаточно взглянуть на вас, чтобы понять: с вами происходит что-то неладное. Вы мне непосредственно не подчиняетесь, следовательно, ваши дела меня как бы не касаются. Но раз уж ваша супруга обратилась ко мне, может быть, все же лучше посвятить меня в то, что приключилось. Как вы думаете?
- Думаю, вы правы.
- В таком случае я попрошу вас рассказать мне все, вы понимаете, все, а не почти все.
- Понимаю.
- Очень хорошо. Курите, пожалуйста.
- Я не курю.
Это было правдой. Мегрэ просто забыл, что Лоньон не курит из-за жены, которой делается дурно от запаха табака.
- Что вы знаете об этих гангстерах?
- Я думаю, это настоящие гангстеры.
- Американцы?
- Да.
- Как вы с ними связались?
- Сам толком не пойму.