Кроме того, он позволял себе иногда расслабиться.
- Знаю. Я виделся с некоторыми его подружками.
- После его женитьбы я несколько раз ужинал у них на бульваре Сен-Жермен.
- Просто в качестве друга?
- Думаю, что могу отвечать вам, не боясь выдать профессиональную тайну. Прийти посмотреть на его жену просил меня Жерар. Он не мог понять, в здравом ли она уме. Я увидел женщину, обладающую острым умом, которая с первого вечера вывела меня на чистую воду. Она смотрела на меня ясными глазами, как будто бросала мне вызов. И нарочно пила без остановки.
- Она продолжает этим заниматься.
- Знаю, но в моем присутствии она пила в два раза больше и после каждой рюмки поглядывала на меня.
- Это заболевание, не правда ли, доктор? - приговаривала она. - Я-то, что называется неизлечимая алкоголичка...
- Излечиваются почти все, сударыня, конечно, при условии, что хотят вылечиться.
- Как этого хотеть, если не можешь взглянуть жизни в лицо. Я здесь одна: муж, которому я совершенно безразлична, меня презирает.
- Уверен, что вы ошибаетесь. Я знаю Жерара. Если он женился на вас, то только потому, что любит.
- Он думал, что любит. Я-то его не любила, но надеялась, что полюблю.
Это самый эгоистичный, самый циничный человек, которого я встречала.
Амадье снова раскурил трубку, послав к потолку кольцо дыма. В комнате, которую нельзя было назвать ни гостиной, ни кабинетом, ни приемной для пациентов, повсюду лежали книги, журналы.
- Понимаете, в какое я попал положение. Бедняга Жерар, который при этом присутствовал, сносил все это не моргнув глазом.
- На шестой или седьмой визит она вышла ко мне в большую гостиную и, не дав мне времени поздороваться, сообщила, еле ворочая языком:
- Господин Амадье, не стоит больше утруждать себя. Ужин не состоится.
И в дальнейшем ваше присутствие в этом доме нежелательно. Когда мне будет необходим психиатр, я найду его сама.
Она повернулась ко мне спиной и нетвердой походкой направилась на свою половину.
На следующий день мой друг Жерар пришел ко мне с извинениями. Он рассказал, что жена его становится все более невыносимой и что он всеми средствами старается избегать ее. Правда, он добавил, что со своей стороны она делает то же.
- Почему ваш друг не потребовал развода?
- Потому что, несмотря на жизнь, которую он вел, Жерар был очень набожен. Кроме того, именно эта жизнь и обернулась бы против него.
Мегрэ задумчиво курил, разглядывая этого высокого рыжего человека с чистыми голубыми глазами. В конце концов он вздохнул и поднялся.
- Итак, безумной вы ее не считаете.
- На первый взгляд нет. Не забывайте, что я видел ее только под воздействием алкоголя. Для установления диагноза нужны были бы более длительные и тщательные наблюдения. Сожалею, что не смог быть вам полезен.
Они пожали друг другу руки, и Амадье проводил взглядом обоих мужчин, которые начали спускаться по лестнице: в доме не было лифта.
- К "Дофину"?
- С удовольствием, шеф.
- Жаль, что невозможно поместить ее в Святую Анну, препоручив заботам такого человека.
- Мужу должно иногда становиться невыносимо жить с ней, даже если они не видят друг друга.
Находиться с ней под одной крышей, когда она испытывает к тебе подобные чувства, я, мне кажется, побоялся бы.
Мегрэ с серьезным видом взглянул на Лапуэнта:
- Ты думаешь, она могла бы...
- Я вам уже говорил, что мне жаль ее. Мне по-прежнему жаль ее, потому что она, должно быть, очень несчастна, но в то же время она меня пугает.
- Как бы там ни было, где-то он есть, живой или мертвый.
- Скорее мертвый, - чуть слышно ответил Лапуэнт.
Войдя в пивную "У дофина", Мегрэ первым делом направился к телефону, чтобы позвонить домой.
- Знаю, - сказала г-жа Мегрэ, не дав ему открыть рта, - обедать ты не придешь. Я была в этом настолько уверена, что ничего и не готовила, и тебе пришлось бы удовлетвориться ветчиной с салатом.
Мегрэ решил было заказать еще один пастис, но вспомнил, что рекомендовал ему его друг Пардон, и передумал. В меню был рубец по-кайенски, что тоже было ему вредно, но Мегрэ тем не менее отважился его попробовать.
- Я не могу решиться попросить у прокурора постановление на обыск.
Мне будет трудно получить его, поскольку нет никаких доказательств, что трагедия имела место.
- Что вы собираетесь искать?
- Оружие. Был ли у нотариуса пистолет? Есть ли он у его жены?
- Вы думаете, она способна на убийство?
- Что касается ее, мне кажется, что тут все возможно. С таким же успехом она могла бы его убить кочергой или бутылкой.
- И что бы она делала с телом?
- Это верно. Я не представляю себе, что она поджидает его у выхода из кабаре "Крик-крак", наносит ему удар - выстрела ведь не было - и прячет тело.
- Может быть, у нее есть сообщник?
- Если только мы не на ложном пути и на нашего героя не напали злоумышленники. Такие нападения случаются каждую ночь.
- Зачем в этом случае прятать тело?
- Согласен. Согласен. Я кружу на месте. В какие-то моменты мне начинает казаться, что я близок к разгадке, но уже через минуту понимаю, что это не выдерживает критики.
Мегрэ через силу усмехнулся.
- Вот будет картинка, если наш нотариус неожиданно появится, бодрый, улыбающийся, и поинтересуется, что это у нас случилось.
- Что вы думаете о Лекюрере?
- О первом клерке? Он мне не очень нравится, без видимых причин. Это один из тех рассудочных людей, которых ничто не выводит из себя и которые в любых обстоятельствах сохраняют присутствие духа.
- Вы говорили о том, что может случиться с конторой, если выяснится, что Сабен-Левек мертв. Первый клерк служит у него больше двадцати лет. А ведь соблазнительно рассматривать контору в каком-то смысле как свою собственную.
- Для этого нужно, чтобы вдова согласилась сохранить ее, что кажется мне маловероятным. Судя по всему, они не испытывают симпатии друг к другу.
- Во всяком случае, целоваться они в нашем присутствии не собираются.
Мегрэ тяжело уставился на Лапуэнта.
- Ты действительно это допускаешь?
- С сегодняшнего утра - да. Может быть, я ошибаюсь, но...
- А не слишком ли это просто? Они оба умны. Натали - просто зверь.
Слышал, что сказал нам психиатр? Это мне напоминает одну фразу, которую я недавно вычитал: "Неистовая до потери способности соображать".