- Вы что думаете, я записываю имена всех девок, что прошли через мое кабаре? Эти бабы - они то есть, то их нет. Многие из них выходят замуж, и можно только удивляться, какие удачные устраивают себе браки. У меня была одна, так она стала герцогиней в Англии.
- У вас и фотографий их нет?
- Почти все забирают их у меня, когда уходят. Ну а другие я рву и швыряю в корзину.
- Благодарю вас, Ленуар.
- Было очень приятно...
Ленуар поднялся с набитым ртом и проводил их до лестничной площадки.
- На авеню Ваграм, тридцать один.
Это был большой буржуазный дом, где среди прочих проживали два врача, дантист и специалист по составлению налоговых деклараций.
- Вы от кого? - спросила служанка, одетая как театральная субретка.
- Я Мегрэ.
- Полицейский?
- Да.
Бланш Боннар была занята не завтраком, а телефонным разговором. Было слышно, как она говорит в одной из комнат:
- Да... Да... Дорогой мой, не могу я просто так брать на себя обязательства. Мне необходимы более точные сведения, необходимо связаться с моим архитектором... Да... Нет, не знаю, сколько мне на это потребуется времени... Я увижу тебя сегодня вечером в кабаре? Как хочешь... Bye... <Сокращение "вуе-вуе" - до свидания (англ.).>.
Она вышла к ним навстречу, и звук ее шагов заглушался дорожкой, которая закрывала повсюду разноцветные ковры. Бланш Боннар долго разглядывала Мегрэ, обратив внимание на Лапуэнта только ради приличия.
- Вам повезло, что я уже встала. Обычно я поднимаюсь с постели поздно, но сегодня у меня свидание с моим поверенным. Проходите.
Гостиная была мягкой, слишком мягкой на вкус Мегрэ. Хозяйке, как и Ленуару, наверное, перевалило за пятьдесят, но она не думала сдаваться, что было заметно, даже когда она была в утреннем туалете. Она была хорошо сложена и, несмотря на свою толщину, не выглядела отталкивающе, а глаза у нее были и вовсе красивы.
- Дело Сабен-Левека, не гак ли? Я ждала вас со дня на день, но не предполагала, что вы докопаетесь так быстро.
Она закурила сигарету с золоченым фильтром.
- Можете курить. Это не мешает даже моему попугаю... Когда я вчера увидела в газетах фотографию, я сразу смекнула, что к чему, и удостоверилась, что не ошиблась.
- Вы знали госпожу Сабен-Левек, когда она называла себя Трикой?
- Еще бы!
Она встала, прошла в другую комнату и вернулась с громадным альбомом.
- Память у меня не очень хорошая, поэтому я все храню. У меня пять таких альбомов, набитых фотографиями. Держите.
Она протянула Мегрэ раскрытый альбом. На странице справа была приклеена одна из тех фотографий, что делают в кабаре.
Это была действительно Натали, еще молоденькая, наивная и непосредственная. На ней было платье с глубоким декольте, в вырезе которого была видна грудь.
Рядом с ней, слегка нагнувшись, Сабен-Левек. На столике - ведерко для шампанского и бутылка.
- Познакомилась она с ним здесь. Она уже месяца два была танцоркой.
- Знаете, откуда она приехала?
- Да. Из Ниццы, где работала в довольно неприглядном кабаре.
- Она была с вами откровенна?
- Все они со мной откровенны.
Большинство из них одиноки, довериться некому. Тогда они и обращаются к мамаше Бланш. Могу я вам предложить что-нибудь выпить? Сама я много не пью, но в это время обычно выпиваю рюмочку портвейна.
Портвейн был первоклассный, такой Мегрэ редко приходилось пробовать.
- Фамилия ее была Фрасье, и отец у нее умер, когда ей было лет пятнадцать. Он был бухгалтером или что-то в этом роде. Мать была дочерью русской княгини, и Натали старалась, чтобы это было известно. Видите, несмотря ни на что, я кое-что помню.
В моем кабаре она всегда сидела за одним и тем же столиком. На клиентов прежде всего производили впечатление ее молодость и наивность.
Они и подходили-то к ней с некоторой нерешительностью. Она улыбалась им, очаровательная, но недоступная.
Редко соглашалась с кем-нибудь пойти. Мне даже кажется, что и раз трех не наберется.
- У нее не было постоянного любовника?
- Нет. Жила она одна в гостиничной комнатушке недалеко отсюда, на улице Бре. Мне она очень нравилась, но вместе с тем я не могла полностью понять ее.
Однажды вечером появился Сабен-Левек. Вернее господин Шарль: мы знали его под этим именем. Он уже заходил как-то, много раньше. Ему нравились женщины милые и спокойные, и он сию же минуту заметил Трику. Он подошел и сел к ней за столик. Наверное, пригласил ее пойти с ним, и она отказалась.
Целую неделю он приходил каждый вечер, и только тогда она согласилась пойти с ним. Вещи ее остались в кабаре: два платья, нижнее белье, разные мелочи.
Через несколько дней она за ними зашла.
- Большая любовь? - спросила я ее. Она взглянула на меня и не ответила.
- Он снял тебе квартиру?
- Еще ничего не ясно...
Она расцеловала меня в обе щеки со словами благодарности, и больше я ее не видела.
Однако двумя месяцами позже в "Фигаро" появилась фотография. Трика была в подвенечном платье, а муж ее в визитке. "Г-н Жерар Сабен-Левек, небезызвестный нотариус с бульвара Сен-Жермен, женился сегодня утром..."
Мегрэ и Лапуэнт переглянулись. Что надо думать об этой истории?
Девчушка из Кемпера, танцорка из сомнительного кабаре в Ницце, потом из кабаре "У мадемуазель" становится женой одного из самых известных и богатых нотариусов Парижа.
Отец Жерара, человек с принципами, в ту пору был еще жив. Что он сказал об этом союзе? И как ладили между собой эти трое, которые занимали один и тот же этаж?
Уже спустя три месяца Жерар, по своему обыкновению, снова стал время от времени пропадать на несколько дней.
Пила ли уже в это время Натали? И проводила ли она большую часть времени на своей половине?
Шли годы, и пила она все больше. Нотариус отказался от супружеской жизни. Они стали если уж не врагами, то посторонними.
- Теперь она свободна. Свободна и богата. Это внушает вам беспокойство, не так ли, господин комиссар?
- Газеты умолчали кое о чем. Сабен-Левека раз десять, по крайней мере, ударили по голове чем-то тяжелым, и череп его развалился на мелкие кусочки.
- Вы думаете, женщина могла это сделать?
- Женщины при некоторых обстоятельствах могут быть так же сильны, как мужчины, если не сильнее. Если предположить, что она пошла на преступление, то где оно могло быть совершено? В их квартире? Потеря крови огромная. Остались бы следы, а она достаточно умна, чтобы не понять этого.