Было десять минут четвертого.
- Она воспользовалась какой-нибудь машиной?
- Не думаю.
Насколько Мегрэ знал Барона, от слежки его ничего не могло отвлечь.
Да и привратник должен был заметить выходившую Натали.
Мегрэ вошел и закрыл за собой дверь.
- Что вы собираетесь делать?
- Ничего. Оставьте меня в покое. Если боитесь, что сопру что-нибудь, не спускайте с меня глаз.
Начал комиссар с левого крыла, обошел комнаты, которые занимала Натали. Взял даже на себя труд заглянуть в платяные шкафы, что заставило Клер улыбнуться.
- Неужели вы думаете, что она могла спрятаться в шкафу?
- Это место ничем не хуже других.
- Чтобы прятаться, нужно иметь хоть какую-нибудь причину.
- Нужно иметь хоть какую-нибудь причину и для того, чтобы не воспользоваться парадным ходом.
Мегрэ разгуливал по гостиной, поочередно вглядывался в суровые лица, смотревшие с портретов предков, и думал о той жизни, которую вел их потомок. Не вели ли они себя так же, если отрешиться от портретов?
- Где черный ход?
- Придется уж вам сказать: это секрет на весь свет.
- Через двор?
- Нет. Справа от лифта есть маленькая застекленная дверь. Она ведет на коротенькую лестницу, выходящую в сад. Пройдя через него, упираешься в дверь, которая находится в стене ограды. Она выходит прямо на улицу Сен-Симона.
- И дверь эта не запирается?
- Запирается. Так как господин и госпожа Сабен-Левек являются владельцами сада, ключ у них.
- Где лежит этот ключ?
- Не знаю.
Это уже становилось интересно. Кто владел этим ключом, Жерар или его жена? И если хозяином его был он, когда она ключ забрала у мужа?
Мегрэ прошел в небольшой кабинет нотариуса и уселся в удобное кожаное кресло.
- Вы собираетесь здесь надолго обосноваться?
- До возвращения вашей хозяйки.
- Она будет недовольна.
- Почему?
- Потому что ваше присутствие в доме, когда ее нет, не предусмотрено.
- Вы ей очень преданны, не правда ли?
- Почему мне не быть ей преданной?
- Она к вам хорошо относится?
- Она бывает очень противной, несправедливой, агрессивной, но я на нее не обижаюсь.
- Вы считаете, что она не отвечает за свои поступки?
- В такие моменты - да.
- Думаете, она больна?
- Что же ей делать, если алкоголь стал для нее единственным прибежищем?
- Если бы она попросила вас солгать ради нее, пойти на лжесвидетельство, вы бы согласились?
- Конечно.
- Должно быть, малоприятно, когда она блюет вечером в кровати?
- Сиделкам приходится видеть и не такое.
Мегрэ показалось, что он слышит шум у входной двери. Тем не менее он не двинулся с места, а горничная, судя по всему, ничего не услышала.
- Что вы скажете, если я начну кричать и буду утверждать, что вы хотели меня изнасиловать? Комиссар не мог удержаться от смеха.
- Стоит попробовать. Ну-ка давайте!
Она пожала плечами и удалилась в направлении большой гостиной и другого крыла квартиры. Больше она не появилась - навстречу Мегрэ нетвердой походкой двигалась через гостиную Натали.
Она была мертвенно-бледна, на лице с черными кругами под глазами, как рана, пламенел накрашенный рот. Она чуть не упала, переступая через порог, и Мегрэ встал, чтобы помочь ей.
- Кто вам сказал...
Она тряхнула головой, словно хотела стереть только что произнесенные слова.
- Нажмите кнопку, что рядом с дверью гостиной. Мегрэ повиновался. Эта кнопка, наверное, была звонком в людскую.
- Жарко.
Не вставая с места, она сняла коричневую твидовую куртку.
- Ну а вам, конечно, не жарко?
- Сейчас нет. Вы наверняка слишком быстро шли.
- Откуда вы знаете, что я шла?
- Оттуда. Вы знаете: я найду шофера вашего такси и узнаю также, куда вы ездили.
Натали смотрела на него в настоящем оцепенении. Казалось, она не в себе.
- Вы умный... Но злой.
Комиссару редко приходилось видеть женщину в таком отчаянии, в таком душераздирающем состоянии. Клер знала, зачем ее позвали, потому что принесла поднос с бутылкой коньяка, рюмку и пачку сигарет. Она сама налила рюмку, протянув ее своей хозяйке, которая чуть не опрокинула поднос.
- Я вам не предлагаю, верно? Вы еще не алкоголик. Она с трудом произнесла это слово и тут же повторила его.
- Ваш врач никогда не советовал вам полечиться?
- Этот-то! Если бы я его слушала, я уже давно была бы в психиатрической лечебнице. Это было бы только-только на руку моему мужу.
Видите, как непредсказуема жизнь.
Она неожиданно замолчала, как будто потеряла мысль.
- Непредсказуема... непредсказуема... - повторила она, потерянно озираясь. - Ах да... Жизнь... Это мой муж умер, а я жива.
Она осмотрелась, повернулась к большой гостиной. На лице ее вдруг отразилось нечто вроде удовлетворения. Потом она выпила рюмку. Потом сказала совсем не весело:
- Все - мое.
Мегрэ ждал, что она вот-вот рухнет на пол, она же, и будучи пьяной, сохраняла тем не менее какое-то чувство реальности.
- Я никогда не бывала здесь.
Теперь она рассматривала стены кабинета.
- Он приходил сюда только почитать.
- Название "У мадемуазель" вам что-нибудь говорит?
Она вздрогнула, и взгляд ее обрел прежнюю твердость.
- Что вы сказали?
- Мадам Бланш, хозяйка кабаре "У мадемуазель"...
- Как вы об этом узнали?
- Какая разница? В моем распоряжении превосходная фотография, на которой вы с Жераром пьете шампанское. Это было до вашей свадьбы.
Она застыла, готовая дать отпор.
- Секретаршей вы никогда не были. Работали, между прочим, в третьесортном кабаре в Ницце, где полагалось удаляться с клиентами наверх.
- Сволочь вы, комиссар!
И она залпом выпила свою рюмку:
- Теперь я - госпожа Сабен-Левек.
Мегрэ поправил:
- Вдова Сабен-Левек.