- Я думаю, что...
- Говоря яснее: все то, что вы рассказали нам о Кюэнде, не будет отражено в официальном рапорте инспектора. Следует считаться с тем, что судебный следователь, когда из какого-либо источника узнает о вашем существовании, пришлет к вам инспектора, возможно, Фумеля, а может быть, кого-то иного, с определенными полномочиями.
- И что я тогда должна буду сделать?
- В таком случае вы можете потребовать присутствия адвоката.
- Зачем?
- Поскольку это ваше право. Вы лично не совершили никакого преступления. Но, может быть, Кюэнде оставил в вашей квартире, кроме своих книг и трубок, еще какие-нибудь вещи...
В ее голубых глазах появился блеск понимания. Наполовину про себя она буркнула:
- Чемодан...
Она прикусила язык, но было уже слишком поздно.
- Но ведь это совершенно нормально, - сказал Мегрэ, что ваш друг, живущий здесь с вами в течение долгого времени, несколько месяцев в году, доверил вам чемодан со своими личными вещами. Не менее нормально было бы, если бы он оставил вам ключик от чемодана с просьбой, например, чтобы вы в случае чего его открыли...
Мегрэ желал бы не иметь свидетелей при беседе. Фумель, как бы отгадав его намерения, отодвинулся немного в сторону и стоял с выражением лица человека, которого ничего на свете не интересует.
Но Эвелина протестующе покачала головой.
- У меня нет никакого ключа. Но...
- Не стоит об этом. Еще одно: такой человек, как Кюэнде, мог быть настолько предусмотрительным, чтобы оставить завещание, в котором были бы для вас определенные поручения... Например, он мог бы пожелать, чтобы вы занялись его матерью...
- Она, должно быть, уже немолода...
- Вы сами увидите... Одно только несомненно: в его жизни не было других женщин, кроме матери и вас...
- Вы так считаете?
Ей это польстило, несмотря на все, и довольная улыбка промелькнула на ее лице. Когда она улыбалась, на ее щеках появлялись две ямочки, как у молоденькой девушки.
- Не знаю, что и думать...
- Вы обо всем подумаете, и не раз, когда останетесь одна...
После короткой паузы она обратилась к нему:
- Скажите, господин комиссар... - она заколебалась и внезапно покраснела:
- Он никогда... никогда не убил никого?
- Со всей уверенностью могу сказать, что нет.
- Если бы вы сказали, что да, то я перестала бы вам верить.
- Добавлю еще кое-что. Кюэнде жил, что не подлежит сомнению, со своих краж.
- Но ведь он тратил так мало!
- Вот именно! Возможно, что ему нужно было только сознание, что он может иметь деньги в своем распоряжении, это давало ему чувство уверенности в себе. А может быть, тут роль играл какой-то еще иной мотив, и роль принципиальную...
- Какой мотив?
- Его психологической природы. Я вам уже говорил, что он мог неделями наблюдать за избранным домом...
- Каким образом?
- Целыми часами просиживал в разных кафе, занимая столик у окна или нанимал где-нибудь комнату, в гостинице напротив...
Она прервала, подхватив его мысль:
- Вы считаете, что и тогда, когда мы познакомились.
.. в „Ла-Режанс"?
- Очень возможно. Но, что самое странное, он никогда не ждал того, чтобы в квартире никого не было. Наоборот, ждал, когда хозяин вернется домой...
- Как это можно объяснить?
- Психолог или психиатр ответил бы вам лучше, чем я... может быть, потому, что ему необходимы были сильные ощущения... игра с опасностью? Я не уверен. Он прокрадывался не только в чужие квартиры, но и до определенной степени в жизнь их обитателей. Когда они спали в постелях, он почти касался спящих... Так, словно хотел бы украсть их интимность.
- Можно подумать, что вы его вовсе не обвиняете, не считаете, что это плохо.
Мегрэ улыбнулся в свою очередь, прежде чем ответить:
- Я стараюсь быть объективным и никого заранее ни в чем не обвинять.
Такова моя профессия. Вот, пожалуй, все. До свидания. Прошу запомнить то, что я вам сказал. Каждое слово. И обдумать все спокойно.
Он пожал Эвелине руку, к ее огромному удивлению, и Фумель взял пример с комиссара, только сделал это как-то более неловко, как будто чуточку смутившись.
Когда они оказались на лестнице, инспектор произнес с восхищением:
- Прекрасная женщина!
Не исключено, что он еще сюда вернется, и не только по официальному делу... Быть может, будет бывать в этих местах даже тогда, когда все уже забудут о деле Кюэнде... Неисправимый! У него и сейчас есть несносная любовница, которая делает все, чтобы усложнить ему жизнь, а он, как будто этого мало, вечно нарывается на неприятности.
Снег шел так густо, что на тротуарах образовались сугробы.
- Что мне теперь делать, шеф?
- Тебе хочется спать? Нет? Ну тогда зайдем выпить чего-нибудь покрепче.
В „Ла-Режанс" теперь было уже почти тесно. Какой-то клиент, возможно, коммивояжер, переписывал из телефонной книги, составленной по профессиям, необходимые ему адреса.
- Ну и что? Вы нашли ее, господа?
- Да.
- Ничего себе бабенка, правда? Что вам подать?
- Мне грог.
- И мне тоже.
- Два грога? Уже несу!
- Послушай, Фумель, как только выспишься, составь рапорт. Еще сегодня.
- Надо будет упоминать об улице Нев-Сен-Пьер?
- Конечно И о том доме Вильтона, напротив отеля „Лам-бер" Судебный следователь наверняка вызовет тебя к себе, чтобы ты сообщил ему подробности.
- Может быть, пошлет меня к мадемуазель Шнейдер, чтобы я произвел у нее обыск?
- А ты, надеюсь, не найдешь в том чемодане ничего, кроме одежды.
Фумель курил сигарету за сигаретой. Он был чем-то взволнован.
- Я слышал, что вы ей говорили, господин комиссар, и все понял - Его мать сказала мне: „Мой сын наверняка не оставит меня ни с чем".
- Она и мне так же сказала, слово в слово.
- Увидишь, судебный следователь Кажу не захочет слишком далеко забираться в это дело. Как только прозвучит фамилия Вильтон...
Мегрэ выпил свой грог, не торопясь, маленькими глотками, заплатил, и они вышли. Он решил взять такси.
- Хочешь, я тебя подвезу? Куда тебе ехать?
- Нет, спасибо. У меня отсюда удобный автобус Может быть, Фумель, опасаясь, что эта аппетитная дамочка не все хорошо поняла, имел намерения вернуться к ней, чтобы объяснить все более подробно?
- Слушай, кусочек меха дикого кота не дает мне покоя.