- Это означает, что улица де Соссэ тоже отправилась на охоту. А тут уж вам прямая дорога к следователю Комельо.
Фамилия возымела магическое действие: оба были достаточно наслышаны о неумолимости этого судейского чина.
- Но раз вы были так любезны и навестили меня, мы можем говорить по-дружески.
- Мы почти ничего не знаем.
- Хватит и того, что знаете. Вы дружили с Альбером?
- Он был мировой парень.
- Весельчак, правда?
- Познакомились мы с ним на скачках.
- Так я и думал.
Мегрэ уже составил себе довольно полное представление о посетителях. Гараж Фердинана вряд ли часто открыт для публики. Вряд ли занимаются там и перепродажей угнанных машин: это требует сложного оборудования и разветвленной организации. К тому же компаньоны не из тех, кто любит рискованные дела. Вероятнее всего, они скупают по дешевке старые колымаги и подновляют их ровно настолько, чтобы сбывать простофилям. В барах, на ипподромах, в холлах отелей всегда попадаются наивные буржуа, которые не прочь исключительно выгодно приобрести что-нибудь по случаю. Порой, чтобы облапошить их, довольно украдкой шепнуть, что машина украдена у кинозвезды.
- Были вы оба в Венсене в прошлый вторник? Им пришлось еще раз обменяться взглядами - не затем, чтобы сговориться, а чтобы вспомнить.
- Минутку... Слушай, Фердинан, ты не во вторник выиграл на Семирамиде?
- Точно.
- Значит, были.
- А Альбер?
- Вот теперь вспомнил. В этот день на третьем заезде хлынул ливень. Альбер тоже там был - я его издали приметил.
- Вы с ним не говорили?
- Нет, он был на трибуне, а не на поле. Мы-то на трибуну не ходоки. Он обычно тоже. Но в этот вторник он появился с женой - отмечали годовщину свадьбы или что-то в этом роде. Несколькими днями раньше он сам мне об этом рассказывал. Говорил даже, что они собираются купить машину, подешевле конечно, и Фердинан обещал ему помочь.
- А потом?
- Что потом?
- Что произошло на следующий день? Около пяти он позвонил вам в гараж?
- Нет, в “Пеликан” на авеню Ваграм. Мы там почти всегда в это время бываем.
- Теперь, господа, попрошу очень точно, если можно, дословно, повторить, что он сказал. Кто с ним говорил?
- Я, - отозвался Джо.
- Подумай. Не торопись.
- По-моему, он не то спешил, не то был взволнован.
- Знаю.
- Сперва я не очень понял, о чем речь. Он говорил сбивчиво, впопыхах, словно боялся, что его вот-вот прервут.
- Это я тоже знаю. В тот день он раза четыре-пять звонил и мне.
- А, значит, вам все уже известно?
- И все-таки продолжай.
- Он сказал, что за ним увязались какие-то типы и что он побаивается, но теперь придумал, как от них отделаться.
- Сказал как?
- Нет, но вроде был доволен своей выдумкой.
- Дальше.
- Выразился он примерно так: “История жуткая, но кое-что на ней можно, пожалуй, сорвать”. Не забудьте, комиссар, вы обещали...
- Повторяю свое обещание.
Вы оба выйдете отсюда так же свободно, как вошли, и что бы вы ни наделали, вас не потревожат, при условии, конечно, что вы скажете всю правду.
- Ну, сознайтесь, вам же она известна не хуже, чем нам.
- Почти.
- Ладно. Альбер добавил: “Приезжайте ко мне в восемь вечера. Потолкуем”. И перед тем, как повесить трубку, еще успел вставить: “Жену сплавлю в кино”. Улавливаете? Это означало: дело нешуточное.
- Минутку. Альбер уже работал вместе с вами обоими?
- - Никогда. На кой мы ему были? Вы ведь знаете, чем мы занимаемся. Ремесло у нас, в общем-то, не совсем законное. Альбер же буржуа.
- Тем не менее он задумал погреть руки на том, до чего докопался.
- Может быть. Не знаю. Я все стараюсь припомнить одну его фразу, да никак на ум не приходит. Он о бадде с севера в какой-то связи упоминал.
- И вы решили отправиться на встречу?
- А разве можно было отказаться?
- Слушай, Джо, брось валять дурака. Можешь быть откровенным - тебе ничто не угрожает. Итак, ты решил, что твой дружок Альбер расшифровал типов из пикардийской банды. В газетах ты читал, что они взяли несколько миллионов. Вот ты и подумал, нельзя ли тут поживиться. Так ведь?
- Я подумал, что это имеет в виду Альбер.
- Ладно, разобрались. Дальше.
- А дальше мы вдвоем поехали к нему.
- И на бульваре Генриха Четвертого ваша машина вышла из строя, из чего я делаю вывод, что желтый “Ситроен” был не таким новеньким, каким казался с виду.
- Мы подштопали его для продажи, но сами пользоваться им не собирались.
- На Шарантонскую набережную вы опоздали на добрых полчаса. Ставни были закрыты. Вы распахнули дверь, не запертую на ключ...
Посетители мрачно переглянулись.
- И увидели, что ваш друг Альбер убит ударом ножа.
- Точно.
- Как вы поступили?
- Сперва нам показалось, что он еще не совсем готов: тело было теплое.
- Потом?
- Потом мы заметили, что дом обыскан. Вспомнили о Нине, которая вот-вот вернется из кино. А "киношка поблизости только одна в Шарантоне, у канала. Мы туда и отправились.
- Что вы собирались делать?
- Честное слово, сами толком не знали. Нам не очень-то весело было. Во-первых, сообщать такую новость женщине - занятие не из приятных. Кроме того, мы струхнули: вдруг банда нас срисовала. Мы с Фернаном посовещались...
- И постановили отвезти Нину в деревню?
- Да.
- Далеко?
- Она около Корбейля в гостинице на берегу Сены, куда мы ездили на рыбалку, - Фердинан лодку там держит.
- Разве Нина не захотела проститься с Альбером?
- Мы ей не дали. Когда мы, возвращаясь ночью, проезжали по набережной, вокруг дома не было ни души, но из-под двери пробивался свет: мы забыли выключить электричество.
- Зачем вы увезли тело?
- Это Фердинан предложил.
- Зачем? - повторил Мегрэ, поворачиваясь к понурому спутнику Боксера.
- Так сразу и не объяснишь. Я здорово струхнул. В Корбейле мы выпили в гостинице, чтобы взбодриться.