- Что же еще вы хотите узнать?
- Что вы думаете о ней?
- Это деревенская девушка, но она слишком много читала и поэтому задавала несуразные вопросы.
- О чем?
- Обо всем. О доброте и эгоизме, об отношениях между людьми, о разуме. Разве все упомнишь?
- А о любви?
- Она заявила мне, что не верит в любовь и никогда не опустится до того, чтобы отдаться мужчине.
- Даже выйдя замуж?
- К замужеству она относилась как к чему-то, по ее словам, весьма постыдному.
- Стало быть, между вами ничего не было?
- Абсолютно ничего.
- Никаких вольностей?
- Случалось, что она брала меня за руку, когда мы шли пешком, а когда случалось ехать в автомобиле - слегка опиралась о мое плечо.
- Она никогда не говорила вам о ненависти?
- Нет, ее коньком были эгоизм и высокомерие, последнее слово она произносила с сильным нормандским акцентом. Чарли!
- Короче говоря, - вмешался брат, - ты ради забавы занимался изучением характера?
Тео не стал утруждать себя ответом.
- Это все, господин комиссар?
- До смерти Розы вы были знакомы с Анри?
На этот раз Шарль забеспокоился не на шутку. Откуда Мегрэ, говоривший с ним о пустяках, все это знает? Поведение Тео начинало казаться ему не таким уж естественным, особенно его затянувшееся пребывание в Этрета.
- Я знал его только по имени. Она рассказывала мне обо всех своих родных, которых она не любила, конечно, по той причине, что они якобы не понимали ее.
- А Анри Трошю вы встретили только после ее смерти?
- Он остановил меня на улице, спросил, тот ли я самый человек, кто встречался с его сестрой. Вид у него был такой, что он вот-вот полезет драться. Я обстоятельно объяснил ему все, и он успокоился.
- Вы встречались с ним еще раз?
- Да, вчера вечером.
- Зачем?
- Просто мы встретились, случайно...
- Он зол на ваших родных?
- Особенно на Валентину.
- По какой причине?
- Это уж его дело. Полагаю, что вы сможете его допросить, как допрашиваете меня. Чарли!
Мегрэ вдруг понял, на кого с таким старанием пытался походить Тео: на герцога Виндзорского!
- Еще два-три вопроса, поскольку вы уж так любезны. Когда-нибудь вам приходилось встречаться с Розой в "Гнездышке"?
- Никогда.
- А ждать где-нибудь поблизости от дома Валентины?
- Она сама сюда приходила.
- Случалось ли ей бывать пьяной в вашем обществе?
- Она сильно пьянела после одной-двух рюмок.
- Она не высказывала желания умереть?
- Смерти она боялась панически. В автомобиле она всегда умоляла меня сбавить скорость.
- Любила ли она вашу мачеху? Была ли ей предана?
- Не думаю, чтобы две женщины, живя вместе и встречаясь с утра до вечера, могли любить друг друга.
- Вы полагаете, что в конце концов они неизбежно начали друг друга ненавидеть?
- Этого слова я не произносил.
- Кстати, - снова вмешался Шарль Бессон, - я вспомнил, что должен зайти к Валентине. Было бы просто невежливо приехать в Этрета и не узнать, как у нее дела. Вы не поедете со мной, господин комиссар?
- Нет, спасибо.
- Вы останетесь с братом?
- Я побуду здесь еще какое-то время.
- Вам я больше не понадоблюсь сегодня? Завтра я поеду в Дьепп на похороны. Кстати, Тео, у меня умерла теща.
- Поздравляю.
Шарль выскочил из комнаты красный как рак, и трудно было бы сказать, что тому причиной: выпитые ли аперитивы или поведение брата.
- Идиот! - пробормотал Тео сквозь зубы. - Значит, это он заставил вас приехать сюда из Парижа?
Он пожал плечами, протянул руку к игральным костям, словно давая понять, что сказать ему больше нечего. Мегрэ вынул бумажник из кармана, повернулся к Чарли, но Тео пробормотал тому:
- Запиши на мой счет.
Выйдя из казино, Мегрэ увидел машину Кастэна, а возле отеля и самого инспектора, который дожидался его.
- Вы не торопитесь? - спросил Кастэн. - Может, выпьем по рюмочке?
- Вот уж чего мне не хочется. Кажется, я проглотил только что три аперитива подряд. И мне бы хотелось скорее сесть за стол.
Комиссар чувствовал, что его разморило. Все это дело вдруг представилось ему в комическом свете, даже Кастэн с его серьезным и деловитым видом показался уморительным типом.
- Мне кажется, вам стоило бы прокатиться в Ипор, - заговорил инспектор. - Уже пять лет я здесь работаю и думал, что знаю нормандцев. Но совладать с этой семейкой мне оказалось не по плечу.
- Что они говорят?
- Ничего. Ни да ни нет. Разглядывают тебя исподлобья, сесть не предлагают и словно ждут, пока ты уберешься восвояси. То и дело переглядываются, будто говорят друг другу: "Так будем с ним разговаривать?" - "Решай сам!" - "Нет, ты решай!" Потом мать пробурчит какую-то фразу, вроде бы ничего не значащую, но, видимо, полную скрытого смысла.
- Что же она говорит?
- Вот, например, такое: "Все эти люди - одна шайка, никто из них и слова не проронит".
- А еще что?
- "У них, конечно, были причины, по каким они не пускали сюда нашу дочь".
- Роза их не навещала?
- Насколько я понял, редко. Хотя из их слов можно сделать любые выводы. Впечатление такое, что слова у них имеют совсем другой смысл, чем обычно. Можно было понять лишь одно: мы с вами явились сюда не для того, чтобы установить истину, а чтобы избавить "тех людей" от неприятностей.
Они, кажется, не верят, что Роза погибла по ошибке, - продолжал инспектор. - Послушать их, так это в нее, а не в Валентину метил убийца... Отец, вернувшись, все же предложил мне стакан сидра; он, правда, долго колебался, но, как-никак, я был в его доме. Был там и его сын - в море он уходил только в ночь. Но со мной он не чокнулся.
- Это старший, Анри?
- Да. Сам он не проронил ни слова да и им делал знаки, чтобы они молчали. Если бы я повстречал папашу в одном из кабачков Фекана, да навеселе, возможно, он рассказал бы мне больше... А что удалось сделать вам?
- Я поговорил с обоими Бессонами. Сначала с Шарлем, затем с Тео.
Они сели за стол. Перед ними стояла бутылка белого вина, и инспектор наполнил оба стакана.