Любовник зарезал мужа своей возлюбленной, потом убил ее саму, а затем безуспешно пытался вскрыть себе вены. Правда, это было в маленькой деревне недалеко от Сент-Антуана.
"Он согласился с тем, что наш брак будет бездетным, а я со своей стороны пообещала ему, что никогда не буду встречаться с вами. Он знает, что я вам пишу, и не подвергает сомнению то уважение, которое вы всегда выказывали по отношению ко мне..."
Время от времени в душе у Мегрэ что-то бунтовало.
- Ты в это веришь, Жанвье?
- Похоже, что все это искренне.
- Прочти это!
Письмо было написано три года спустя.
"Я знаю, друг мой, что вы будете страдать, но, если это вас утешит, я страдаю еще больше вас..."
Это было в 1915 году. Она сообщала, что Жюльен, брат принца де В., недавно погиб в Аргонне во главе своего полка. У нее снова был продолжительный разговор с мужем, приехавшим в Париж в отпуск.
В заключение она писала любимому человеку, что ей придется спать с принцем.
Конечно, она не употребляла таких слов. В письме не было не только ни одного грубого, шокирующего слова, но и сам факт был представлен как нечто нематериальное.
"Пока Жюльен был жив, Юбер не беспокоился, уверенный в том, что у брата будет наследник и что фамилия де В..."
Брата теперь не было. Значит, долгом Юбера было обзавестись потомством.
"Я провела ночь в молитве, а наутро пошла к своему духовнику..."
Священник согласился с мнением принца. Из-за любви нельзя допустить, чтобы угасло славное имя, встречавшееся на страницах истории Франции на протяжении пяти веков.
"Я поняла свой долг..."
Жертва была принесена, и родился сын Филипп.
Она сообщила о его рождении короткой фразой, которая изумила Мегрэ:
"Слава Богу, это мальчик!.."
Не означало ли это, что, если бы родилась девочка, ей пришлось бы начинать все сначала? А если бы снова и снова рождались девочки?
- Ты это читал?
- Да.
Оба они были во власти какого-то непонятного состояния, так как оба привыкли к суровой действительности, к страстям, которые завершались трагедиями и ими приходилось заниматься на набережной Орфевр.
Еще бы немного, и Мегрэ засунул бы все эти письма в шкаф с зелеными занавесками на застекленных дверях, проворчав при этом: "Сколько глупостей!"
В то же время он проникся каким-то уважением, почти нежностью, которую старался подавить.
- Ты этому веришь?
Снова герцоги, принцы, свергнутые короли, встреченные в Португалии. Потом путешествие в Кению вместе с мужем, затем в Соединенные Штаты, где Изабель чувствовала себя растерянной из-за суровости тамошней жизни.
"...Чем больше он взрослеет, тем больше походит на вас. Не чудо ли это? Возможно, это Небеса воздают нам за принесенную жертву? Юбер тоже замечает это сходство и смотрит на ребенка как-то по-своему..."
Во всяком случае, Юбер больше не был допущен на супружеское ложе, но и не искал утех на стороне.
В письмах он был теперь не Юбер, а просто Ю.
"У бедного Ю. появилось увлечение, и я подозреваю, что оно причиняет ему страдания.
Он худеет на глазах и становится все более нервным..."
Такие "увлечения" стали появляться через каждые пять-шесть месяцев. Арман де Сент-Илер со своей стороны не должен был пытаться заверять ее в своем целомудрии.
К. примеру, Изабель писала ему:
"Надеюсь, что турецкие женщины не такие дикие, как о них говорят, а их мужья не такие свирепые..."
И добавляла:
"Будьте благоразумны, друг мой. Каждое утро я молюсь за вас..."
Когда он работал в посольстве на Кубе, а потом был послом в Буэнос-Айресе, ее беспокоили женщины с испанской кровью.
"Они так красивы! А я здесь, так далеко, содрогаюсь от мысли, что в один прекрасный день вы влюбитесь..."
Она проявляла заботу о его здоровье.
"Вы все еще страдаете из-за фурункулов? Представляю, как при такой жаре они должны..."
Она знала Жакетту.
"Я написала Жакетте и сообщила ей рецепт миндального торта, который вы так любите..."
- Разве она не обещала мужу больше не видеться с Сент-Илером? Послушай это...
"Какое неописуемое и в то же время мучительное счастье я испытала вчера, когда издали увидела вас в Опере... Мне так нравятся ваши седые виски и легкая полнота, которая придает вам такой достойный вид...
Весь вечер я гордилась вами...
Только вернувшись на улицу Варенн и посмотревшись в зеркало, я ужаснулась... Как мне удавалось не разочаровывать вас?.. Женщины быстро увядают, и вот я уже почти старуха..."
Таким образом, они виделись издали неоднократно.
И даже назначали друг другу что-то вроде свиданий.
"Завтра около трех часов я буду гулять с сыном в парке Тюильри..."
Сент-Илер, со своей стороны, прогуливался у нее под окнами в заранее условленное время.
По поводу ее сына, когда ему было лет десять, была написана характерная фраза, которую Мегрэ зачитал вслух:
- "Филипп, увидев снова, что я пишу, простодушно спросил: "Опять пишешь своему возлюбленному?"
Мегрэ вздохнул, вытер пот со лба и перевязал бечевкой пачки писем.
- Попытайся соединить меня с доктором Тюделем.
Нужно было опереться на твердую почву. Письма вернулись на свое место в шкафу, и Мегрэ сказал себе, что больше к ним не прикоснется.
- Он у телефона, шеф...
- Алло! Доктор... Да, Мегрэ... Вы закончили десять минут назад?.. Нет, разумеется, я не требую от вас всех подробностей... - Слушая доктора, он что-то черкал в блокноте Сент-Илера. - Вы уверены? Вы уже отправили пули Гастинну-Ренетту? Я позвоню ему попозже...
Спасибо... Будет лучше, если вы отправите ваше заключение судебному следователю... Ему это будет приятно... Еще раз благодарю...
Он стал ходить по комнате, заложив руки за спину и останавливаясь время от времени у окна, чтобы выглянуть в сад, где по лужайке скакал дрозд.
- Первая пуля, - объяснял он Жанвье, - поразила его спереди почти в упор... Это пуля калибра 7,65... У Тюделя нет еще опыта доктора Поля, но он почти уверен, что она была выпущена из автоматического браунинга... На одном доктор настаивает категорически: первая пуля вызвала почти мгновенную смерть. Тело наклонилось вперед и соскользнуло из кресла на ковер.