- Я оставляю вас, месье Мегрэ; прошу вас, держите меня в курсе всех новостей. Когда тело привезут на улицу Сен-Доминик, пожалуйста, дайте мне знать.
И принцесса мгновенно исчезла, словно растворилась в воздухе.
- Вы желали говорить со мной?
Чей это был кабинет? Скорее всего, ничей: по всему было видно, что тут никто не работал. Филипп де В. указал Мегрэ на стул и протянул портсигар.
- Благодарю вас.
- Вы не курите?
- Только трубку.
- Я обычно тоже. Но только не в этом доме. Мою мать это приводит в ужас. - В голосе его слышалась скука, может даже нетерпение. - Полагаю, вы хотите поговорить со мной о Сент-Илере?
- Вам известно, что его убили прошлой ночью?
- Жена только что сказала мне. Признайтесь, странное совпадение.
- Вы хотите сказать, что его смерть могла быть как-то связана с кончиной вашего отца?
- Откуда мне знать? В газете ничего не пишут о подробностях преступления. Полагаю, самоубийство можно исключить?
- Почему вы спросили? У графа были причины покончить с собой?
- Я не вижу ни единой, но никогда нельзя угадать, что у человека на уме.
- Вы его знали?
- Когда я был ребенком, мать как-то показала мне его. Потом мы встречались в свете.
- Вы говорили с ним?
- Никогда.
- Вы были на него в обиде?
- С какой стати?
Он тоже искренне удивлялся подобным вопросам.
У него тоже был вид честного человека, которому нечего скрывать.
- Всю свою жизнь мать питала к нему некую мистическую любовь, которой не приходилось стыдиться.
Мой отец первый улыбался, слыша об этом; даже бывал чуточку растроган.
- Когда вы приехали из Нормандии?
- В воскресенье после полудня. На прошлой неделе, после несчастного случая с отцом, я приезжал один, но потом уехал снова, видя, что жизнь его вне опасности. В воскресенье, когда мать позвонила мне и сказала, что он умер от приступа уремии, я был поражен.
- Вы поехали всей семьей?
- Нет. Жена и дети прибыли только в понедельник.
Кроме, разумеется, старшего сына, который учится в школе.
- Ваша мать говорила с вами о Сент-Илере?
- Что вы имеете в виду?
- Мой вопрос, может быть, покажется смешным.
Сказала ли она вам в какой-то определенный момент, что собирается выйти замуж за графа?
- Излишне было бы говорить об этом. Я уже давно знал, что, если отец умрет раньше матери, этот брак состоится.
- Вы никогда не вели такую же светскую жизнь, как ваш отец?
Вопрос, казалось, удивил его, и он задумался, прежде чем ответить.
- Кажется, я начинаю понимать, к чему вы клоните. Вы видели в журналах фотографии отца и матери, когда они прибывали с визитом к какому-нибудь европейскому двору, присутствовали на великосветской свадьбе или помолвке. Я, естественно, принимал участие в подобных церемониях в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Последнюю дату я назвал весьма приблизительно. Потом я женился и уехал в деревню.
Потом я женился и уехал в деревню. Мать говорила вам, что я закончил Сельскохозяйственный институт в Гриньоне? Отец отписал мне одно из своих имений в Нормандии, там я и живу со всей семьей. Вы именно это хотели узнать?
- Вы кого-нибудь подозреваете?
- В убийстве Сент-Илера?
Мегрэ показалось, что губы его собеседника слегка дрогнули, но он не осмелился бы это утверждать.
- Нет. Подобные подозрения лучше держать при себе.
- И все же у вас есть какое-то предположение?
- Оно совершенно несостоятельно, и я предпочитаю о нем умолчать.
- Вы подумали о ком-то, чья жизнь изменилась бы со смертью вашего отца?
Филипп де В. потупил взгляд, затем снова посмотрел на Мегрэ:
- Одна мысль пришла мне в голову, но я не стал задерживаться на ней. Я столько слышал о Жакетте и ее преданности... - Он, казалось, был недоволен тем оборотом, который принимал разговор. - Мне не хотелось бы показаться нелюбезным, но я должен попрощаться с домашними: желательно, чтобы они доехали до темноты.
- Вы остаетесь на какое-то время в Париже?
- До завтрашнего вечера.
- Будете жить на площади Вандом?
- Мать сказала вам?
- Да. Для очистки совести я должен задать вам последний вопрос, прошу на меня не обижаться. Я был вынужден задать его также и вашей матери.
- Где я был вчера вечером, я полагаю? В котором часу?
- Положим, от десяти до полуночи.
- Немалый промежуток времени. Погодите! Я ужинал здесь, с матерью.
- Наедине?
- Да. Я ушел где-то в половине десятого, когда явился аббат Гож, к которому я не питаю особой симпатии.
Затем я поехал в гостиницу, обнять жену и детей.
Наступило молчание. Филипп де В. глядел прямо перед собой, явно смущенный, не решаясь продолжать.
- Потом я вышел подышать свежим воздухом на Елисейские поля...
- Вы гуляли там до полуночи?
- Нет.
На этот раз он заглянул Мегрэ прямо в лицо с несколько пристыженной улыбкой.
Вам это покажется странным, особенно если учесть, что я в трауре. Но для меня это нечто вроде традиции. В Женту меня слишком хорошо знают, чтобы я мог позволить себе какие-либо похождения: мне это и в голову не приходит. Может, виной всему воспоминания молодости? Всякий раз, когда я бываю в Париже, я имею обыкновение проводить пару часов с хорошенькой женщиной. А поскольку я не желаю, чтобы это имело продолжение и как-то осложнило мою жизнь, то и удовлетворяюсь...
Он неопределенно махнул рукой.
- Всегда на Елисейских полях? - уточнил Мегрэ.
- Я бы никогда не признался в этом жене: она бы не поняла. Для нее существует только определенный круг...
- Как девичья фамилия вашей жены?
- Ирен де Маршанжи... Могу добавить, если это вам окажется полезным, что моя вчерашняя подружка - темноволосая, не очень высокая, одета в светло-зеленое платье, над грудью - родимое пятно. Кажется, над левой грудью, но я не вполне уверен.
- Вы пошли к ней?
- Думаю, девушка живет в гостинице на улице Берри, куда она меня привела: в шкафу висели ее платья, а в ванной лежали личные вещи.
Мегрэ улыбнулся:
- Простите мою настойчивость, вы проявили массу терпения.