- Вот тогда я и начал понимать, что я лишний, - продолжал свой рассказ Планшон, посматривая на Мегрэ светлыми глазами. - Не знаю, как вам объяснить. Я любил ее. Кажется, и сейчас еще люблю. Да, уверен, что еще люблю ее и буду любить по-прежнему, даже если мне придется ее убить.
Кроме моей матери, она единственная, кто отнеслась ко мне, как к нормальному человеку, а не уроду... Да и потом, это же моя жена... В чем бы она ни провинилась передо мной, она все же моя жена, не так ли?.. Она подарила мне Изабеллу... Она носила ее в своей утробе... Вы не, можете себе представить, какие месяцы я пережил, когда она была беременной...
Случалось, я вставал перед ней на колени и благодарил за... Мне трудно выразить это словами... В ней был кусочек моей жизни, понимаете? И Изабелла - это же частичка нашей совместной жизни...
До женитьбы я был совсем одинок... Никому не был нужен, никто не ждал меня дома по вечерам... Я работал, сам не знаю для чего...
И вот теперь она нашла любовника, а я даже не могу на нее сердиться... Она молода... Красива... И Роже Пру крепче, чем я... Он смахивает на животное, полисе сил и здоровья-Мадам Мегрэ, видимо, смирилась и не делала никаких знаков из кухни. Комиссар медленно набивал табаком очередную трубку.
- Я всякое передумал... Убеждал себя, что эта история долго не продлится и что Рене вернется ко мне, потому что, несмотря ни на что, мы привязались друг к другу,.. Я вам не надоел?..
- Нет. Продолжайте.
- Сам не знаю, что еще рассказать... В письмах все выглядело гораздо понятнее и намного короче... Если бы я ходил в церковь, как во времена, когда еще была жива мать, то, наверное, я бы исповедовался священнику...
Не помню уж, как мне пришла в голову мысль встретиться с вами... Вначале я думал, что у меня не хватит духу прийти к вам... А теперь, когда я у вас Дома, никак не могу собраться с мыслями и все связно объяснить...
Клянусь вам, если я много говорю, то это не потому, что выпил несколько рюмок... Я заранее обдумал все, что должен был вам рассказать... Так на чем я остановился?
Глаза его часто моргали, в руках он вертел медную пепельницу, которую машинально взял со столика.
- Вечером, в день рождения Пру, они выставили вас за дверь...
- Не насовсем. Они знали, что я вернусь, и послали меня просто прогуляться, чтобы провести вечер вдвоем...
- Вы надеялись, что у жены это было всего лишь мимолетное увлечение?
- Вы считаете меня таким наивным?
- Что произошло дальше? ,.
Планшон вздохнул, покачал головой, словно хотел собрать свои мысли воедино.
- С тех пор произошло столько событий!.. Спустя несколько дней после того вечера, я поздно, около двух часов ночи, вернулся домой и увидел в столовой раскладную кровать... До меня не сразу дошло, что она приготовлена мне... Я приоткрыл дверь в спальню... Они лежали на нашей кровати и притворялись спящими... Что мне оставалось делать?.. Роже Пру гораздо сильнее меня... Да и потом, я тогда не очень твердо держался на ногах... Уверен, что верх бы одержал Пру... Я также не хотел устраивать драку, потому что могла проснуться Изабелла... Она еще не понимает всего... Для нее я по-прежнему остаюсь отцом... Я заснул на раскладушке, а утром встал раньше них и ушел в мастерскую... Рабочие смотрели на меня с явной насмешкой. Лишь старый, совершенно седой Жюль, которого мы прозвали Папашей, вел себя по-другому. Он работал еще у прежнего хозяина. Кажется, я вам уже говорил об этом. Мы с ним на "ты".
Мы с ним на "ты". Он зашел в мастерскую и проворчал: "Послушай, Леонар, для тебя самое время выставить эту самку за дверь... Если не сделаешь это сейчас, то потом тебе не поздоровится..." По моему виду Жюль понял, что у меня не хватит духу прогнать жену из дома. Ок посмотрел мне в глаза, положил руку на мое плечо и со вздохом сказал: "Я не знал, что ты настолько болен..."
Но больным я не был. Я просто продолжал ее любить, она была мне нужна, я хотел чувствовать, что она рядом со мной, пусть далее и спала с другим. Прошу вас, господин Мегрэ, ответьте мне откровенно...
Он не сказал "господин комиссар", как это пришлось бы ему сделать в управлении уголовной полиции. Обращение "господин Мегрэ" означало то, что он пришел к Мегрэ не как к полицейскому, а как к человеку, именно с которым он и хотел поговорить.
- Вам уже встречались такие случаи, как мой?..
- Вы хотите выяснить, не выгоняли ли своих жен мужчины, узнав о супружеской измене?
- Да, что-то в этом роде...
- Таких историй было у меня много.
- Но для таких мужчин, наверное, оставалось все же место в их доме, да и ради приличия им давали понять, что они по-прежнему что-то значат?.. Со мной все произошло иначе! Вот уже два года, как меня хотят выдворить вон... К столу меня приглашают редко и с неохотой... Лишний не Пру, а я... Во время еды они беседуют между собой, смеются, шутят с дочерью, а меня не замечают, словно я для них призрак...
По воскресеньям они отправляются на грузовике на прогулку за город...
Первое время Изабеллу они не брали с собой, оставляли в доме, и я ее всячески развлекал... Если бы не дочь, может, и я поехал бы с ними? Сам не знаю... Теперь Изабелла часто уезжает с ними, ведь прогулка на машине ей приятнее...
Я терзал себе душу, и не только по вечерам, после нескольких рюмок, но и утром, и днем на работе. А работы у меня по-прежнему хватает...
Меня охватило глубокое отчаяние, и я не знал, как поступить...
Месяца три тому назад я даже решился обратиться к адвокату... Многого я ему не рассказал, как вам: мне показалось, что он слушал мою историю без всякого интереса, и я его раздражал.
"В конце концов, что вы сами-то хотите," - спросил он меня.
"Трудно сказать."
"Вы желаете развестись с женой?" - продолжал допытываться адвокат.
"Сам не знаю... Мне лишь хочется, чтобы дочь осталась со мной".
"Вы можете доказать, что жена изменяет вам?"
"Но я же говорил вам, что каждую ночь сплю на раскладушке, они оба - в нашей спальне"...
"Этот факт должен засвидетельствовать комиссар полиции вашего района... На каких условиях вы вступили в брак?"
- И адвокат разъяснил мне, что, поскольку мы не подписали брачный контракт, то все нажитое нами является общим. Это означает, что моя мастерская, мой дом, мебель, все, принадлежащее мне, включая и носильную одежду, принадлежит моей жене в равной степени, как и мне...
"А моя дочь? - упорно допытывался я у адвоката. - Мне ее оставят?"
"Это будет зависеть от конкретных обстоятельств. Если вы докажете аморальное поведение своей супруги, и если судья..."
Планшон сжал зубы. Немного помолчав, он продолжил свой рассказ:
- Адвокат заявил мне и еще одну вещь.