— Я вас понимаю, — сказал я. — А почему не предложить Колхауну плюнуть на все его банковские счета и переехать на Биллинджер-стрит? Ведь если он будет жить на только им самим заработанные деньги, у вас изменится отношение к нему?
Она весело засмеялась:
— Это будет номер! Представляю выражение его лица, когда я выложу ему все.
— А Хейл? — спросил я. — Как быть с Хейлом?
— Хейл, — сказала она, — один из нашей компании.
Он просто друг. Господи, ну мне посчастливилось наткнуться на отличную тему. Делами о наркотиках должны заниматься мужчины, женщине об этом не написать. Поэтому я поделилась идеей с Колом Хейлом и сделала все, чтобы он довел дело до конца.
— И что вы будете с этого иметь?
— Зависит от того, что с этого будет иметь Кол. Я получу проценты.
— И вы возьмете свою долю?
Она удивленно посмотрела на меня.
— Конечно, возьму, — сказала она. — Как вы думаете, ради чего я все это делаю?
— Мне казалось, что он просто симпатичен вам.
— Не говорите ерунду, — сказала она. — Мне нравится Кол, но сейчас мы просто деловые партнеры.
— Оба несете ответственность?
Она кивнула.
— И оба вляпались по уши.
Она снова кивнула и, помолчав, сказала:
— А вот вас я не понимаю. Не понимаю, что вы за человек.
— Я частный детектив и служу тому, кто меня нанял. Но в отличие от адвоката я лишен неприкосновенности. Поэтому мне приходится защищать не только клиента, но и себя. Например, я не имею права утаивать улики, если полиция требует их представить, я не имею права скрывать факты, которые могут послужить раскрытию преступления. Если я это сделаю, у меня возникнут серьезные неприятности.
— Но вы прячете меня.
— Нет, не прячу, — ответил я. — Я только отвожу вас в такое место, где вам не станут докучать назойливые репортеры.
— Репортеры?
— Да. Вы читали вечерние газеты?
— Нет, кажется, не читала.
— Там напечатана большая статья о миллионере из Лос-Анджелеса, арестованном за убийство.
— Но ведь он ничего не рассказал обо мне, да?
— Он-то не рассказал, однако не стоит преуменьшать способности газетных репортеров.
— Я не понимаю, каким образом факт ареста Мильтона дает повод репортерам разыскивать меня?
— Они расспросят адвоката Колхауна, — объяснил я. — Тот не упомянет ни одного имени, кроме имени Колберна Хейла. А уж если репортеры возьмутся за Хейла…
— Вы думаете, он проговорится? — спросила Нэннси.
— А вы думаете, он станет молчать? — в свою очередь спросил я.
Она задумалась, а потом спросила:
— Тогда почему вы его не спрятали?
— Потому что Хейл — свидетель. Он замешан в деле. Полиции не понравится, если частный детектив тайком увезет свидетеля. И я еще раз повторяю: у меня нет намерения прятать вас, я просто везу вас туда, где вас не будут беспокоить и вы сможете как следует отдохнуть.
— Ладно, пусть будет так, — сказала она весело. — Пусть будет так.
Пока мы добирались до Эль-Гольфо, я достаточно хорошо узнал Нэннси. Я понял, что она неплохая девушка со своим взглядом на мир. Не знаю, долго ли она будет его придерживаться. Рано или поздно какой-нибудь парень вскружит ей голову — может, этим парнем окажется Мильтон Колхаун, если ему удастся найти к ней правильный подход. Но в мои обязанности частного детектива не входило давать ему советы такого рода. Он сам должен найти решение.
В Эль-Гольфо мы получили две комнаты в мотеле.
Я сказал Нэннси:
— Здесь ходит автобус, и вы можете воспользоваться им при необходимости. Но учтите, что вам лучше дождаться, пока я или кто-нибудь другой не приедет за вами.
— А за мной точно кто-нибудь приедет?
— И после этого вам предстоит долгое приятное путешествие.
— Мы позавтракаем вместе?..
— Когда придет время завтрака, я буду уже далеко.
У меня много работы.
Я закрыл машину и повел Нэннси в маленький ресторан. Было поздно, но у них еще оставались жареные креветки, и по лицу Нэннси я понял, что она приятно удивлена качеством местной кухни.
— Смотрите, как бы вам не прибавить в весе, — предупредил я ее.
— У меня туго с деньгами, — пожаловалась она.
— Сколько у вас есть?
— Чертовски мало.
Я засмеялся и сказал:
— Надеюсь, вы не будете против, если я предложу вам воспользоваться деньгами, которые Мильтон Колхаун выделил мне на расходы?
— Конечно, Дональд. От вас я приму деньги без колебаний.
Я протянул ей стодолларовую купюру. Она посмотрела на деньги широко раскрытыми от удивления глазами.
— Это поддержит вас какое-то время, — сказал я. — Причем я не даю вам их в долг — просто предоставляю некоторую сумму. Если по возвращении у вас что-нибудь останется, просто забудьте об этом.
— Но ведь это ваши деньги.
— Я не буду в проигрыше.
Сначала она не решалась брать их, потом сложила и сунула в сумочку. Мне показалось, что таких денег она не держала в руках в обозримом прошлом.
Мы закончили обедать. Я купил Нэннси пару бутылок тихуанской минеральной воды и открывалку, чтобы она могла пользоваться ею в номере. Я объяснил ей, что пить тихуанскую воду более безопасно, чем воду из-под крана.
Когда я собрался пожелать ей спокойной ночи, она встала на носки и поцеловала меня.
— Дональд, — сказала она, — не знаю, говорил ли вам это кто-нибудь прежде, но вы удивительный человек.
— Вы хотите мне это сказать? — спросил я.
— Именно это я хочу вам сказать, — повторила она и еще раз меня поцеловала.
Глава 15
Я поднялся задолго до рассвета и, оставив побережье, двигался на север, все больше и больше углубляясь в пустыню.
Восток постепенно светлел, меняя тона от оранжевого к голубому, потом вдруг из-за гор вырвались яркие лучи, оставляющие на ровной поверхности земли длинные тени.
Когда я наконец добрался до поворота, уже совсем рассвело.
Было нелегко успеть в Эль-Сентро к началу предварительного слушания, но мне это удалось.
Окружной прокурор Клинтон Роберте держался серьезно, в соответствии с важностью момента.
Он начал с того, что обратился с речью к судье Полку, который проводил предварительное слушание:
— Ваша честь, цель настоящего слушания состоит не в том, чтобы доказать виновность подсудимого в совершении преступления, а в установлении самого факта преступления и в оценке причастности подсудимого к совершению данного преступления.
Судья Полк слегка нахмурился, как бы недовольный тем, что его поучает человек много моложе, чем он сам.
— Суд прекрасно понимает цель предварительного слушания, господин прокурор, — сказал он. — Вам нет необходимости это объяснять.
— Ваша честь, я не объясняю цель предварительного слушания, — заметил Роберте. — Я стараюсь просто уточнить нашу позицию. Исходя из социального положения подсудимого, мы вынуждены будем входить в обстоятельства глубже, чем обычно. Мы собираемся представить достаточно доказательств, чтобы было исчерпывающе ясно, на что будет опираться обвинение в период основного разбирательства. А если подсудимый сможет опровергнуть предъявленные доказательства, то мы будем только рады тут же прекратить дело.
Антон Ньюберри, скривив губы в усмешке, сказал:
— Другими словами, вы предлагаете, чтобы защита раскрыла свои карты на предварительном слушании?
— Вовсе нет, — сердито ответил Роберте. — Мы просто пытаемся показать, что обвинение будет соблюдать высочайшие нормы профессиональной этики, а если защита сможет опровергнуть наши улики и показания свидетелей, мы будем только счастливы солидаризироваться с защитой и просить суд о прекращении дела.
— А если защита не станет ничего предъявлять? — спросил Ньюберри.
— В таком случае, — огрызнулся Роберте, — мы будем ходатайствовать, чтобы подсудимый предстал перед судом первой инстанции по обвинению в совершении убийства первой степени.
Роберте вызвал окружного топографа и пригласил его занять свидетельское место. Затем он предложил свидетелю показать план, демонстрирующий участок дороги между Калексико и долиной Империал.
По данному пункту у сторон не возникло никаких вопросов.
Роберте представил следующего свидетеля — офицера полиции Калексико, который находился на дежурстве в ночь с девятнадцатого на двадцатое. Полицейский во время патрулирования заметил на широкой площадке недалеко от северной границы Калексико пикап с плавучим домиком. Он видел его накануне, девятнадцатого числа, вечером и позже, после полуночи. Он решил оставить владельца пикапа в покое до утра, а утром разбудить и предупредить, что парковка в этом месте запрещена, и во избежание недоразумений предложить водителю двигаться дальше.
Офицер настойчиво постучал в дверь. Ответа не последовало, поэтому он повернул ручку. Дверь оказалась незапертой. Он открыл дверь, заглянул внутрь и увидел распластавшийся на полу труп.
Полицейский пришел к выводу, что человек был застрелен. Он немедленно вышел и запер дверь, при этом действовал аккуратно, чтобы не оставить отпечатков пальцев.
По рации он передал в управление сообщение о случившемся, и оттуда была выслана команда следователей. Кроме того, управление поставило в известность шерифа Эль-Сентро, который прислал на место происшествия своих заместителей.
Туда же явился эксперт по дактилоскопии, а вскоре к ним присоединился сержант Фрэнк Селлерс из отдела по расследованию убийств из Лос-Анджелеса.
Ньюберри был краток:
— У меня нет вопросов.
Полицейский указал на представленной диаграмме то место на выезде из города, где находился пикап с прицепом.
И на этот раз стороны воздержались от вопросов.
Для дачи показаний вызвали эксперта-дактилоскописта. Он заявил, что для выявления отпечатков пальцев тщательно посыпал порошком наружные и внутренние поверхности пикапа и плавучего домика.
Были найдены отпечатки пальцев?
Да, ему удалось выявить много отпечатков. Около семидесяти пяти из них не удалось идентифицировать, но о некоторых отпечатках он может сказать, кому они принадлежат.
— Скажите, где вы обнаружили отпечатки пальцев, которые можно идентифицировать, — попросил Роберте.
— Я обнаружил пять следов от левой руки на алюминиевой поверхности плавучего домика, чуть левее дверной ручки. Один отпечаток, очевидно от большого пальца, смазан. Четыре других отпечатка оказались вполне четкими.
— У вас есть с собой фотографии этих отпечатков?
— Да.
— Вы можете показать их суду?
Свидетель достал фотографии.
— Далее. Вы говорите, что по этим отпечаткам можно установить, кому они принадлежат. Вы установили, кому принадлежат эти четыре четких отпечатка?
— Да. Отпечатки принадлежат Мильтону Колхауну, подсудимому.
В зале суда послышались возгласы изумления. Ньюберри заморгал чаще прежнего, но его лицо оставалось каменным.
А вот Колхаун выдал свои чувства. Сначала он выглядел удивленным, но потом его лицо помрачнело.
На сей раз Ньюберри решил провести краткий перекрестный допрос.
— Вы не знаете, когда были оставлены эти отпечатки пальцев? — спросил он.
— Нет, сэр, не знаю. Мне только известно, что они были оставлены незадолго до того, как я их снимал, а это было утром двадцатого числа.
— Эксперт абсолютно уверен в том, что эти отпечатки принадлежат подсудимому?
— Абсолютно.
— Каждый отпечаток? Или этот вывод сделан исходя из совокупных признаков нескольких отпечатков?
— Нет, сэр, — сказал эксперт. Он идентифицировал каждый отпечаток по отдельности, и в каждом отпечатке можно было найти достаточно похожих черт, чтобы считать результат положительным.
Ньюберри отпустил свидетеля.
Медицинский эксперт из управления шерифа свидетельствовал, что ездил на осмотр вместе с окружным следователем Калексико, что тело было обнаружено на полу внутри плавучего домика и что потом труп отправили в морг и произвели вскрытие. В результате вскрытия было установлено, что смерть наступила от пулевого ранения. Пуля 38-го калибра проникла в грудную клетку, и, пройдя под углом, задела сердце, и застряла рядом с позвоночником справа. Пулю достали. Смерть наступила между девятью вечера девятнадцатого и тремя часами утра двадцатого числа.
Допрос Ньюберри снова был краток:
— Как было установлено время наступления смерти?
Свидетель ответил, что принимал в рассмотрение температуру живого тела, температуру окружающего воздуха в ту ночь, приблизительно определил температуру внутри плавучего домика и учел развитие трупных явлений.
— А как насчет содержимого желудка? — спросил Ньюберри. — Разве по содержимому желудка нельзя установить, через какое время после последнего приема пищи наступила смерть?
— Содержимое желудка ни о чем не говорит, — объяснил медэксперт. — Последний раз пищу принимали за несколько часов до наступления смерти.
Я передал Ньюберри записку:
«Выясните, в каком состоянии находился плавучий домик, — писал я. — Горел ли электрический свет в то время, когда было обнаружено тело? Пользовались ли газовой плитой, что могло повлиять на температуру внутри дома. Не могла ли таким образом произойти ошибка в определении времени смерти? Поинтересуйтесь, разве не является истиной утверждение, что трупное окоченение иногда развивается очень медленно, а иногда процесс происходит почти моментально, в особенности если смерть наступает во время горячего спора или ссоры, отчего повышается кровяное давление?»
Ньюберри внимательно прочитал записку, скомкал ее и бросил в корзину для мусора. После этого он еще раз обратился к свидетелю:
— У меня больше нет вопросов.
Медицинский эксперт покинул свидетельское место.
Обвинитель представил суду заверенную копию свидетельства архива огнестрельного оружия, в которой указывалось, что Мильтон Карлинг Колхаун приобрел револьвер 38-го калибра марки «смит-и-вессон», с длиной ствола 178 дюйма, с заводским номером 133347, с пятизарядным барабаном. Оружие было куплено в компании «Сьерра спортинг» три года назад, в марте. Была представлена ксерокопия архивной записи за подписью Мильтона К. Колхауна и с его адресом.
Роберте сказал:
— Я прошу занять свидетельское место сержанта Фрэнка Селлерса из полицейского управления Лос-Анджелеса.
Селлерс присягнул с равнодушием человека, который уже давал показания в суде тысячи раз.
Вопросы обвинителя были направлены на установление профессиональных качеств Селлерса и на выяснение, находился ли сержант утром двадцатого в Калексико.
— Что привело вас в Калексико? — спросил Роберте.
— Шеф полиции в Калексико просил наше управление оказать кое-какую техническую помощь в связи с делом…
— Одну минутку, — перебил его Ньюберри. — Поскольку это дело не связано с рассматриваемым в суде, я протестую против заявления свидетеля как некомпетентного, не имеющего отношения к делу, несущественного.
— Здесь есть косвенная связь, — начал было Роберте, — но мы снимаем вопрос.
Ньюберри улыбнулся с таким видом, как будто совершил нечто существенное, а не просто лишил меня информации, которую я хотел почерпнуть из слов сержанта.
— Но вы находились в Калексико утром двадцатого числа?
— Да, сэр.
— В котором часу?
— Я прилетел самолетом примерно в половине шестого утра.
— И что вы сделали?
— Я доложил о своем прибытии местной полиции.
— А потом что?
— Позже я отправился в отель «Де Анза», чтобы позавтракать.
— И что произошло, когда вы вошли в ресторан отеля «Де Анза»?
— Я увидел там частного детектива Дональда Лэма.
Я был знаком с ним раньше. Наши пути пересекались.
Он находился в отеле в компании некоего Мильтона Карлинга Колхауна, подсудимого на данном процессе.
— Вы с ними говорили?
— Да. Я поинтересовался, чем занимается Лэм в Калексико, и мне дали понять, что он работает над одним делом и что подсудимый — его клиент.
— И что потом?
— Потом в ресторан вошел сотрудник полиции Калексико, отозвал меня и сообщил, что на окраине города обнаружен труп. Я отправился вместе с полицейским к месту преступления. Это был плавучий домик на понтонах, прицепленный к пикапу марки «Форд».