Этого еще недоставало. Ей встречались пациенты, не имеющие представления о своем возрасте. Как правило, это были люди, никогда не выезжавшие из страны и не имевшие поэтому даже документов. Если этот человек в самом деле не знает своего возраста, выяснить, так ли это, или же он просто не помнит, а значит, и определить степень повреждений может оказаться затруднительно. Впрочем, следовало попытаться исключить такой осложняющий дело факт. Она терпеливо ждала.
— Нет. Не могу вспомнить, — признался пациент.
— Тем не менее, вспомнить придется. Ну, попробуйте еще раз.
* * *
М.Р. выдохнул.
— Ох, — сказал он, смеясь, — это у него нервы. Помните вакцинацию?
Ответа на его слова не последовало.
— Мне как-то пришлось тащить его к врачу, — продолжал Маллоу, — у него ухо болело — не поверите, собственную фамилию забыл!
Но доктор даже не улыбнулась.
— К сожалению, вы ошибаетесь. Ваш друг немного запутался в простых вещах.
— Каких вещах?
— Некоторых вещах, в которых трудно запутаться.
— О Господи. Что он вам сказал?
— Это неважно.
— Что значит, неважно, я должен знать!
— Он сказал, что его зовут Джулия.
— Так, понятно. Ну, а как он, вспомнил?
— Полагаю, что да. Он в конце концов верно назвал имя, и, думаю, возраст тоже. Ему ведь двадцать один?
Маллоу ответил утвердительно.
— Но… — запнулся он. — Как бы покороче. Не подумайте ничего такого. Мы с ним одно время работали в газете. Джулия Дей — псевдоним.
Но доктор не ответила. Она убрала в шкаф оторванную половину простыни, лежавшую почему-то на столе, сунула в карман халата фонендоскоп и направилась ко второй двери. М.Р. постоял, не зная, куда девать руки, и отправился следом.
За дверью находилось нечто вроде операционной. Запах карболки мешался с запахом камфары. На металлическом столе у стены выпускал струйки пара стерилизатор. Доктор повернула вентиль, накрыла колпаком спиртовку, открыла крышку.
— Помимо упомянутых травм имеются довольно значительные кровоподтеки, — сказала она сквозь пар.
Пинцетом извлекла шприц, несколько игл, разложила все это, прикрыла хрустящей от крахмала салфеткой.
— Такое впечатление, что в авто находился некий тяжелый тупой предмет, на который мистер Саммерс последовательно упал не менее восьми раз с разных сторон.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я полагаю, вам лучше знать.
Воцарилось молчание. Перед глазами Маллоу, как в кинематографе, пробегали эпизоды: Апрель 1910 года
Кафе Фрейшнера. У миссис Христодуло — владелицы маленькой, но дорогой гостиницы, истерика. У миссис Палпит — жены лавочника, с двумя девчонками и одним мальчишкой-бездельником, обморок. Ее приводит ее в чувство Фрейшнер. Халло с пеной у рта продолжает объяснять миссис Грацци — одной из самых элегантных дам в городе, матери четырех девчонок на выданье, необходимость отмены роскоши.
Май 1910 года
Лавка Палпита. Мистер Халло выступает с лекцией об отмене денег. Лекция заканчивается стремительным бегством лектора, за которым гонится лавочник.
Август 1910 года
Скандал в городе. У миссис Грацци украли сумочку. Пострадавшая фурией несется в кафе, где немедленно объявляет о своих подозрениях: кражу совершил механик. Сюда же врывается взволнованная мисс Дэрроу. Мисс Дэрроу, как всегда, никто не слушает, и М.Р. Маллоу приходится помогать ей в расследовании. Сквозь вопли миссис Грацци они пытаются понять, где именно эта последняя помнит себя с сумочкой в последний раз. Тем временем Д.Э. Саммерс держит оборону в офисе, где заперт для собственной безопасности механик и куда пытаются пробиться муж миссис Грацци, мистер Грацци, акционер небольшой железнодорожной компании, и мистер Палпит, лавочник. Две акулы капитала, большая и малая, почти ломают дверь. Халло кричит из своей комнаты наверху издевательства. Издевательства немало способствуют процессу и, если бы не вовремя прибывшие М.Р. Маллоу с мисс Дэрроу и найденной сумочкой (миссис Грацци забыла ее на столике в холле собственного дома), судьба Д.Э. Саммерса, не говоря уже о механике, могла бы сложиться бы ой как нехорошо.
Январь 1911 года
Бывший жилец “Мигли”, секретарь страхового общества мистер Мацумага вежливо сообщает, что компания, к сожалению, не сочла возможным выплату компенсации, поскольку считает, что происшедший недавно ночью поджог автомобильной станции (с которым с удивительной быстротой справился мистер Халло) — дело собственных рук двоих джентльменов.
Двое джентльменов обсуждают судьбу мистера Халло и приходят к выводу, что бесноватый механик один стоит троих рабочих на жалованьи, вшестеро превышающем его теперешнее. Шансов устроиться на работу у него никаких, поэтому поджигать станцию ему невыгодно. В поджоге обвиняют масляный нагреватель “Натан Дорман”, купленный в гараж из экономии, нагреватель заменяют брауновской печью и вопрос, таким образом, закрыт.
Через неделю обнаруживается, что Мики имеет обыкновение курить сигары в шефском кабинете, по вечерам, когда все уходят, и это… Стоп, это уже другая история.
Май 1911 года
Д.Э. Саммерс, отбывший с утра в Детройт, возвращается на буксире у фургона молочника: кто-то вырыл яму прямо за поворотом у перекрестка, и компаньоны могли поклясться, что еще вчера этой ямы там не было.
Октябрь 1911 года
Кузнец, приближаясь к “Автомобильному сервису”, неожиданно пускает лошадь галопом, компаньоны отскакивают в сторону, но все равно оказываются с ног до головы забрызганными грязью.
Ну, это совсем мелочь. Не стоило даже упоминать.
А в газете упоминается: “Экипажная фирма Элькока, Мейн-стрит, 60, Блинвилль, выставлена на продажу”. Объявление это появилось через несколько месяцев после того, как мальчишки Грацци и Христодуло, и еще один местный хлыщ, Хаец, приобрели “Модель-Т”. За ними потянулись остальные. Вскоре экипажи Элькока стояли почти без дела.
— Ну, вот, — Маллоу развел руками и умолк.
— Есть еще кое-что, — заметила доктор. — Вы забыли о кузнеце.
Маллоу даже засмеялся.
— Вот уж кто скорее выиграл, чем проиграл! — сказал он. — Ну, то есть, он потерял немножко на подковах. Но только немножко. Лошадей-то сколько угодно: вон, молочник.
И зеленщик. И дровяные склады. И… в общем, не стану отнимать у дамы времени. Да и потом: кому-кому, а этому всегда работы хватит.
— Вы упустили несколько обстоятельств, — заметила доктор. — Мистер Элькок с кузнецом — кузены. Кроме того, мистер Аджет…
— Аптекарь?
— Да. Так вот, мистер Аджет приходится зятем мистеру Элькоку. Вы могли обратить на них троих внимание, когда посещали местное питейное заведение, мистер Маллоу.
— Да, но, — Маллоу растерялся, — я и был-то там всего дважды, и вообще, там такое столпотворение…
— Именно. А знаете, что оно собой представляет? Это, как вы изволили выразиться, столпотворение — владелец магазина седел и упряжи — мистер Элькок был его постоянным клиентом; шорник, у которого последние двадцать лет чинили тормоз и приводные ремни проезжие шофферы, и, кроме того…
Доктор наклонила стан, чтобы достать с полки картонную папку.
— …и, кроме того, владелец магазинов "Всевозможных резиновых изделий”, который потерял с вашим появлением покупателей резиновых шин.
— Ну, знаете, в его заведении предостаточно других товаров. Что касается аптекаря, Аджет мог бы и сам с нами договориться. Мы бы ему еще и скидку на газолин сделали, и сами кое-что купили, и вообще…
— Боюсь, что его родственные связи не дали бы ему это сделать, — сухо заметила доктор. — Я бы также заметила, что ваш мистер Халло опять не так давно…
Мистер Халло опять выступал с речью. С месяц назад, осенью, когда требовал на рынке раздавать еду бедным. Маллоу вздохнул.
— Вот что, доктор, — он потер лоб. — Сейчас не очень хорошее время обсуждать наш персонал. Я хочу знать о своем партнере.
— Перелом ребер, — продолжала доктор, одновременно записывая что-то в картонную папку, — произошел в результате двух или трех ударов плашмя другим, удлиненным предметом, расположенным со спины мистера Саммерса.
Она выпрямилась.
— Одним словом, я предпочла бы оставить его слова без комментариев.
Некоторое время Маллоу тоже предпочитал удерживаться от комментариев.
— Вы правы, — сказал он, наконец, — нас здесь не любят. Ну, значит, это только начало. Готовьте номер люкс — может понадобиться в любой момент.
Доктор покинула операционную и скрылась за ширмой, стоявшей направо от двери.
— Это не смешно, — сказала она оттуда.
— А я не шучу.
Маллоу прикрыл за собой дверь и зашел за ширму. Он увидел, что пол здесь чисто вымыт, что у стены стоит кушетка, на стуле в углу лежит аккуратно свернутая одежда, а под стулом стоят ботинки одиннадцатый номер из магазина Катчински. На пуговицах и с лакированными носами.
— Доктор Бэнкс, — взмолился Дюк, — ну, две минуты, ну, пожалуйста!
— Простите, мистер Маллоу. В ближайшую неделю это невозможно.
— Но, — М.Р. принял из рук доктора вещи компаньона — пальто и низ брюк сырые и грязные, — я же не могу так! Мне необходимо с ним поговорить, хоть раз!
Он неловко перехватил туфли, чтобы они не упали, и из карманов Д.Э. посыпалось содержимое. М.Р. заползал по полу: визиточница, записная книжка Джейка, карманный, еще с "Матильды”, нож, (такой же лежал в кармане самого М.Р.), пара мелких монет… Бумажник, чековая книжка, часовая цепочка, на которой, вместе с часами и бензиновой зажигалкой, по-прежнему висел ключ от переносной несгораемой кассы. В карманах пальто лежали перчатки. В общем, на месте было все, включая саму кассу: Маллоу уже видел ее, как всегда, под сиденьем автомобиля.
— Пиджак, — сказала доктор, глядя сверху, — испачкан мелом. На брюках тоже стертые следы. Он был в бильярдной.
— Да, — пробормотал, выпрямляясь, Маллоу, — Джейк говорил, что играет сегодня вечером. Я собирался составить ему компанию, но, э, немного задержался.
Говоря эти слова, он особенно отчетливо чувствовал, как разит от него вином и женскими духами не самого лучшего сорта.
— Ну, вот видите, — доктор Бэнкс в буквальном смысле стояла над душой, — никакой особенной необходимости в вашем присутствии нет. Будьте, пожалуйста, осторожны и до свидания.
— Э… — Маллоу запнулся (у него до сих пор подкатывало к горлу). — Доктор, можно мне спросить? Зачем были те полпростыни? Это его? Это ведь его, да?
— Не кричите. Обычная стягивающая повязка.
— Куда же столько повязки!
— Ребра. Всего хорошего.
— Подождите! — спохватился Дюк. — Револьвер!
— Мне пришлось оставить его в вашем “музее”. Он не стрелял.
— Почему вы так думаете?
— Тут нечего думать, револьвер пахнет маслом. Вряд ли мистер Саммерс в его теперешнем состоянии занимался чисткой. К тому же, остался бы запах пороха.
— Ну и ну. Имели дело с оружием?
— Это просто логично.
В этот момент наверху послышался шум, возня, металлический лязг, что-то катилось по полу, возмущалась миссис Кистенмахер. Маллоу задрал голову: по ступенькам прискакало больничное судно. Там, откуда оно явилось, чавкнула дверь, брякнул накинутый крюк. Доктор постояла, сунув руки в карманы своего накрахмаленного халата.