Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
– Значит, мне к нему.
Зигфрид с сомнением оглядел освобожденного. Он, конечно, странный, но его целеустремленность вызывает уважение. Весты ценят в людях эдакий внутренний стержень, такой не часто встретишь в обитателях здешних развалин. Да и если подумать, вылазку за МКАД можно и отложить. Кто его знает, может, этому пришельцу издалека действительно есть, что сообщить князю. В таком случае было бы непростительно отказать ему в помощи. Как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть о несделанном.
– Зигфрид, – воин протянул парню руку.
Тот недоверчиво пожал ее, выдавив:
– Вячеслав.
– Достойное имя, кремлевское, – произнес воин. – Ладно. Я отведу тебя в Кремль. Но с одним условием.
Новый знакомый глядел на воина, ожидая продолжения. Спокойно так, будто привык ничему не удивляться, ничего не бояться. Хороший взгляд.
– Полное подчинение, – продолжил Зигфрид. – «Делай, как я» – знакомая фраза?
– Знакомая, – произнес Слава. – Только к чему это? Я, чай, не сегодня на свет народился.
Зигфрид усмехнулся:
– Сегодня ты родился, сегодня. Когда я на тебе веревки разрезал. Считай, пуповину оборвал. А подчиняться ты будешь не для того, чтобы меня порадовать, а чтобы нас обоих не угробить. Ну что, согласен?
Колебания длились секунду. Глаза путника сверкнули.
– Согласен, – сказал Слава, поднимаясь. – Только пойдем сразу – и быстро. У меня времени нет.
– Пойдем так, как я скажу, – в голосе Зигфрида прозвучали стальные нотки. – Или пойдешь один.
Парень набычился, скрипнул зубами под своим капюшоном, но спорить не стал. Молча подобрал автомат одного из убитых мародеров, взял три запасных магазина и уродливый вещмешок с награбленным провиантом. Молча поглядел на воина.
Так и пошли.
С первых шагов они едва не нарвались на септ дампов. Что здесь делали зловещие оборванцы – неизвестно. Возможно, подтянулись на шум схватки. Эти больные психи, замотанные в гнилое тряпье, как египетские мумии, остро чуют запах мертвечины. Наверное, оттого не обратили внимания на затаившихся в руинах людей – их больше интересовали убитые мародеры. Мимо проплыли тихие тени, и тут же потянуло характерным могильным запахом. Считается, что дампы – не просто отморозки, вроде тех же мародеров. Это болезнь, чем-то напоминающая проказу. Только в отличие от банальной лепры эта дрянь убивает особо – взвинчивая до предела обменные процессы, из-за чего дамп «сгорает» за несколько лет, буквально сгнивая заживо. При этом, будто компенсируя страдания и неизбежный финал, болезнь вызывает дикую активность, ярость, даже бешенство. Но главное – бесконечную тягу к насилию и изощренным убийствам. Оттого опытные воины предпочитают не попадаться живыми в лапы этих убийц.
Новый спутник оказался не робкого десятка, и сразу потянулся к автомату. Зигфрид жестом остановил его. Уложить септ непросто. Куда легче получить опасную рану, а то и арбалетный болт в голову. А то, глядишь, еще кто на шум подтянется. Зигфрид предпочитал без особой надобности в драку не лезть. Тем более, если стоит более важная, а главное, вполне конкретная задача – просто добраться до Кремля.
Потому, выждав немного, они тихо выскользнули из укрытия и продолжили путь. Продвигались достаточно быстро. Путь в целом был известен, почти везде чист, но в районе Третьего Транспортного пришлось сделать крюк: судя по грохоту и реву, впереди делили территорию два био. То ли «рексы», то ли «рапторы», отсюда не разберешь. Пыль над руинами стояла столбом, мощные корпуса бились в ветхие стены, кроша бетон и кирпич. В другое время было бы любопытно понаблюдать за итогом схватки, но этот странный крепыш нетерпеливо «бил копытом», норовя уйти вперед.
Всю дорогу Зигфрид присматривался к спутнику. Порыв помочь незнакомцу был естественным, но по мере продвижения к цели, стали возникать и первые сомнения.
Во-первых, это упорное нежелание раскрыть свои цели. Можно понять недоверчивость к незнакомцам, но хотя бы какой-то намек помог бы быстрее наладить контакт с проводником. Славе было плевать на контакт, на взаимопонимание и прочие мелочи.
Во-вторых, сама его личность. Даже если он назвался настоящим именем, это не объясняет, кто он и откуда сюда заявился. Все эти непонятные наколки, странная манера поведения, какой-то непривычный говор – все это не могло не настораживать. А еще странный, смугловатый цвет кожи, явно не врожденный, а приобретенный при определенных условиях. Как же это называется? Ах, да – загар. Совершенно немыслимая роскошь в пыльных руинах Москвы.
Ну и в-третьих – его бешеная настойчивость, даже бескомпромиссность в совершенно проигрышных ситуациях. Этот парень готов был сдохнуть, но добиться своего. Можно было бы возразить: нормальная целеустремленность, желание достичь поставленной цели. Простая речь, ясный открытый взгляд – это ли не свидетельствует о чистоте намерений?
Свидетельствует. Только намерения его при всей их возможной чистоте не ясны совершенно. С таким вот чистым взглядом вполне можно желать гибели и Кремлю, и кремлевским – если этот человек искренне выступает от лица враждебных Кремлю сил.
Или же его цель еще более проста и конкретна.
Убить князя.
Это не кажется безумством, если вспомнить, что именно ищет в Кремле этот парень. Главнокомандующего, как он выразился, или князя – не имеет значения, если его тайная цель – обезглавить Кремль. Способен ли на это тот, кто представился Вячеславом? Зигфрид взвесил в уме все, что успел увидеть и оценить в спутнике.
Тяжелый, острый взгляд. Немногословность. Бесстрашие. Редкое по нынешним временам гармоничное телосложение, которое не скрыть даже мешковатым комбинезоном. И заметное для опытного взгляда умение владеть своим телом. Этот парень несомненно хорошо натренирован. Для чего? Кого сейчас тренируют, кроме воинов и наемных убийц? Сразу же в памяти всплыли зловещие татуировки. Знаки тайного клана?
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
– Погоди, – пробормотал Книжник.
Его осенило. Он быстро присел и вытащил из голенища ботинка небольшой плотный сверток. Положил на ладонь, развернул. На мятой тряпице сверкнули металлом три острых стержня.
– Стилосы? – быстро спросил Зигфрид. Он сразу все понял. – Сумеешь?
– Так ведь другого варианта нет, – пробормотал парень.
Такими металлическими штуковинами в кремлевской Семинарии скребут по бересте, изучая науку. Когда-то давно, когда не положено было ему по происхождению прикасаться к оружию, он придумал для себя такую вот тайную замену. Очень остро заточил обычные стилосы, сбалансировал, как надо, да научился их метать – с такой ловкостью, как никто больше и не мог. Ведь кому придет в голову кидаться такими железными стержнями? Да и кто такое оружие воспримет всерьез? Разве что тот, кому известно о парализующем яде по собственному рецепту Книжника, которым тот сдабривал каждое острие.
Сейчас яд не нужен – нужна сноровка в обращении с этим специфическими оружием.
– Веревку надо, – взвешивая на руке стилос, сказал Книжник. – Легкую, вроде лески. Или нитку. Иначе не доброшу.
– Такая пойдет? – Кэт извлекла из маленького кармашка на поясе плотный моток грубой нити, из которой торчала пара швейных иголок.
Надо же, даже такая дерзкая амазонка все-таки остается женщиной. Может, у нее и зеркальце с собой есть, и косметика какая? Хотя что за косметика в нынешние времена. У кремлевских женщин есть лишь сажа вместо туши для ресниц да румяна с пудрой какого-то едкого химического состава.
Семинарист судорожно привязывал конец нити к стилосу, не очень уверенный в том, что сможет сохранить центровку и попасть в цель. Да еще хорошо бы не пораниться отравленным острием – это было бы уже верхом невезения. Оглядевшись, он подобрал с каменной поверхности ржавый кривой гвоздь. Отмерил метра четыре веревки, привязал прямо по центру – и аккуратно послал тот груз в сторону меча, едва успев при этом наступить на оставшийся здесь конец нити. Зигфрид кивнул, оценив мысль друга: при броске стилосу не придется тащить за собой всю нить – он полетит ей навстречу.
– Ну, попробую… – проговорил Книжник, примериваясь.
– Ты уж не пробуй, ты мне меч достань, – твердо сказал Зигфрид. – Я знаю, ты сможешь.
Сам метатель стилосов не был так в этом уверен. Кидать маленькое железное жало предстояло не только с точностью, но и с силой – чтобы надежно воткнуть в плотную кожу ножен и сдернуть меч с полки. А после подтащить за не слишком прочную нить. При этом бросок предстояло проделать через решетку, с хорошим замахом.
Опасения подтвердились. С первого броска стилос ударил в железный прут решетки и со звоном срикошетировал в сторону Зигфрида, едва не вонзившись тому в лицо. Воин даже глазом не моргнул, только сказал:
– Да ты, похоже, прикончить меня решил. Спасибо тебе большое, дружище.
– Я не хотел, – подтаскивая нить обратно, севшим голосом проговорил Книжник. – Но вы и правда отойдите назад. Не факт, что второй раз не отскочит.
Первый стилос, выскользнув из нити, затерялся в пыли, искать его времени не было. Осталось всего два. Стараясь не думать, что будет в случае неудачи, парень приматывал нить на второй стержень.
– Боже, помоги… – прошептал Книжник. Нельзя сказать, чтобы он был слишком набожным, но сейчас, в этой обители жутких монахов, захотелось вдруг настоящего, всеобъемлющего покровительства небес. Просто потому, что вероятность успеха его затеи была ничтожной.
Он задержал дыхание, стиснул зубы – и бросил. Свистнуло, глухо отозвалось от удара дерево.
– Ага! – радостно вскрикнул он – и тут же осекся.
Стилос воткнулся в ложемент на расстоянии ладони от рукояти меча. Ни Зигфрид, ни Кэт не вымолвили ни слова, и Книжник мысленно поблагодарил их за это. Дернув, оборвал нить – железный штырь удалось-таки плотно вогнать, не вытащить.
Оставался последний стилос. И последний бросок.
На этот раз примеривался долго, даже непростительно долго. Или так только показалось – просто время изменило привычный ход. Необходимо было слиться с оружием, стать его дополнением – иначе невозможно заставить его сделать то, что нужно тебе. В этот момент Книжник понял, зачем кремлевские ратники совершают свои странные ритуалы поклонения мечам. Ведь оружие было для них не просто металлом, несущим смерть. Оно было божеством, способным вершить судьбы – как вражьи, так и того, в чьих руках находится.
– Ну, что же ты?! – нетерпеливо выкрикнула Кэт.
Зигфрид шикнул на нее, а Книжник лишь стиснул зубы. Он нервничал, поглядывая в сторону туннеля – оттуда уже доносился топот и вроде бы даже голоса обычно безмолвных монахов.
Он решился. Замахнувшись, со всей силой, на какую только был способен, отправил железный стержень в глубину ниши – лишь свистнуло между прутьев, да взметнулась следом серая нить.
– Есть! – выдохнул Зигфрид, и только тогда Книжник решился поднять глаза.
Увидел он, правда, не совсем то, что ожидал. Целился он в ножны, но умудрился всадить стилос в широкий ремень, на котором вест и таскал за спиной свое оружие. И это было удачей.
– Дай, я! – нетерпеливо отпихнул его Зигфрид.
– Осторожнее! – пискнул Книжник, но препираться не было времени – судя по шуму, враги были уже совсем близко.
Плавно потянув нить на себя, Зигфрид качнул меч – и тот с глухим звуком упал вместе с ножнами на каменный пол. Остальное было делом техники. Подтянув ножны к решетке, Зигфрид выхватил из них меч и с ходу развернулся к выходу из туннеля. В тот же момент оттуда словно черный поток хлынул – не менее десятка бесноватых в своих черных рясах с факелами в руках. Стало ясно, что и эти балахоны на них неспроста: из черных складок, словно ниоткуда – как в фокусе – выскочили изогнутые клинки, сверкающие в пляшущем свете факелов.