— Договорились, — улыбнулся Хар. Несмотря ни на что, Матт был ему симпатичен.
— Вы знаете, о какой карточке он говорит? — напрямик спросил Матт.
— Да, — ответил Хар. — Сейлор той ночью летал в Центральный банк данных. Та карточка — ключ к ячейке, в которой он что-то оставил. Погиб он на обратном пути. Скорее всего, на него напали.
— Напали? — Матт удивленно посмотрел на Хара.
— В этом нет никаких сомнений. Поэтому я и написал вам, чтобы вы оставили внизу служебный комм. Извините, но я не доверяю связям вашей нейросети. Сведения могут поплыть.
— Вот это да, — присвистнул Матт. — Значит, нападение…
— Как вы думаете, что он мог оставить в этом банке?
— Не знаю, — медленно ответил Матт. — У нас нет ничего такого, что не может лежать в Хранилище. Там намного надежнее.
— А если это какие-то новые данные?
— Ну и что? — Матт пожал плечами. — Зачем их отсюда выносить?
Хар пожал плечами.
— Ладно. Об этом поговорим позже. Я вам рекомендую приобрести обычный комм, с городской привязкой. Будем связываться с вами только по нему. Договорились?
Матт молча кивнул.
— А теперь, пожалуйста, расскажите мне подробнее о ваших проблемах с памятью.
— Да мне особо и нечего рассказывать, — пожал плечами Матт. — Просто в тот вечер, вернувшись из Полицейского управления, я вдруг вспомнил, что стоял на улице, ночью и о чем-то спорил с Володей. Но он выиграл спор, взял у меня какую-то папку и улетел. Это воспоминание было слабым и смазанным. А вот другое, наоборот, было сильным и ярким. По нему я оставался все время в экспериментальном зале, работал там допоздна, а потом полетел домой. Володю в тот вечер я вообще не видел.
— Ну и? — с интересом спросил Хар.
— Я заподозрил неладное, — ответил Матт. — Решил сначала проверить записи. Полетел в Комплекс и ничего там не нашел. Потом слетал в медцентр и показался психиатру.
— А это зачем? — удивленно спросил Хар.
— Чтобы вычленить свою голову, — неохотно ответил Матт. — Может, я заболел и мне все это чудится. Надо было проверить.
— Ну, вы даете. Настоящий ученый, — Хар покачал головой. — Мне бы это и в голову не пришло. И что же сказал психиатр?
— Что я здоров, — буркнул Матт. — Нечего скалиться. А потом ко мне пришла эта запись.
— Тогда последний вопрос, — сказал Хар. — Что лежало в сейфе в вашей комнате? Той ночью, когда мы прилетели в Комплекс?
3
Клуб располагался на тихой уютной улице, в двухэтажном старинном здании, которое общество коллекционеров арендовало у мэрии. Хар зашел в просторный прохладный зал и огляделся по сторонам. Народу было немного. Он заметил стоящую поодаль приветливую женщину средних лет, с карточкой распорядителя на груди и направился прямо к ней. Хар по опыту знал, что у таких женщин, он, как правило, пользуется неизменным успехом.
— Я могу вам чем-то помочь? — вежливо спросила она, поздоровавшись.
— Мне нужен профессор Бронштейн, — ответил Хар, слегка поклонившись. — Вы не знаете, он здесь?
— Карл пока еще не приходил, — сказала женщина и улыбнулась. — Но он скоро должен прилететь. Вы подождете?
— Да, конечно.
Хар и оглянулся в поисках места, где можно было спокойно постоять, никому не мешая и не привлекая лишнего внимания.
— А вы не хотите пройтись и посмотреть наши экспонаты? — спросила женщина. — Здесь есть очень любопытные вещи.
Хар немного подумал.
— Не знаю, — ответил он. — Я ведь не коллекционер.
— А зачем вам им быть? Просто походите и посмотрите, может и вам что-нибудь понравится.
— А что это за выставка? — спросил Хар. — Одного из ваших членов?
— Увы, — печально сказала женщина. — Одного из наших бывших членов. Эрик фон Ризенталь, здесь выставлена его личная коллекция. Он совсем недавно умер. Самые интересные вещи мы передали музеям, а здесь то, что осталось.
— А почему они не взяли ее всю? — спросил Хар. — Остались не самые главные экспонаты?
— Да нет, — ответила женщина. — Просто музеи всегда ориентируются на большинство. А то, что интересно одному, не может быть интересно многим…
Хар немного погулял по залу. Кроме большого зала, было еще несколько комнат, также заполненных разными вещами и еще большая видеотека, видимо для тех экспонатов, которым здесь не хватило места.
В одном месте Хар остановился. На столе лежала обложка из настоящей кожи, переплетенная по краям узким кожаным ремешком. С неярким, но очень стильным рисунком, который ему сразу понравился. Обложка выглядела совсем новой. Хар вдруг подумал, что она отлично подойдет к его рабочей папке. Папки им выдали в институте Управления после окончания, вместе с дипломом. Хар где-то читал, что кожа, особым образом обработанная настоящим мастером, прослужит очень долго. Эта наверняка была именно такой. Интересно, сколько она стоит?
Хар посмотрел по сторонам, но спросить было не у кого, в зале он был один. Решив поинтересоваться попозже, Хар запомнил номер стола и пошел дальше.
В следующей комнате были только монеты. Хар огляделся. Монеты были везде. Они висели на стенах, в больших застекленных картонках, лежали на наклонных столах, в неглубоких ящичках. Разные монеты: большие и маленькие, серые, желтые, черные, матовые и блестящие, новенькие и стертые. Их здесь было ужасно много и у Хара сразу разбежались глаза.
В этот момент в комнату вошел пожилой мужчина очень представительного вида. Среднего роста, с густыми и темными, зачесанными назад волосами. Хар сразу его узнал, по видеофото. Бронштейн, подумал он и пошел ему навстречу.
— Вы искали меня? — спросил мужчина и, наклонив голову, представился: — Карл Бронштейн, к вашим услугам.
Хар назвал свое имя и предъявил свою карточку.
— Чем могу служить? — спросил профессор.
— Я веду расследование гибели Владимира Сейлора, — сказал Хар. — Хотел поговорить с вами о вашем ученике, докторе Сикорски и о нейросети, установленной в Комплексе. Это не займет много времени. Где нам будет это удобнее сделать?
— Здесь рядом есть неплохое кафе, — сказал Бронштейн. — Можем пойти туда. Кофе у них чудесный. Посидим, поговорим.
Они пошли к выходу. Хар бросил прощальный взгляд на монеты. Да, красота, подумал он.
— Понравились? — спросил Бронштейн, улыбаясь
— Очень, — честно сказал Хар.
— Новоделы, — бросил Бронштейн и небрежно махнул рукой. — Только вон за тем столиком, у выхода, лежат настоящие монеты.
— Простите, — сказал Хар. — Я не понял.
— Вся коллекция Эрика давно в Центральном музее нумизматики, в столице, — пояснил Бронштейн. — Он передал ее туда еще при жизни. А эти монеты, — профессор обвел рукой комнату, — сделаны для ребятишек, начинающих собирать свою первую коллекцию. Их делают на современных станках и обязательно с добавлением специального сплава, чтобы было легко отличить от настоящих. Стоят они недорого, поэтому любой начинающий может быстро собрать неплохую коллекцию. А потом забросить ее и начать собирать, скажем, марки. И так далее.
— А что такое марки? — не удержавшись, спросил Хар. Ему вдруг стало очень интересно.
Бронштейн посмотрел на него и улыбнулся.
— Вы никогда не думали, как раньше посылали письма?
— Ну… с большого компьютера, наверное, — неуверенно сказал Хар. — Тогда же еще не было коммов, поэтому у каждого в доме стоял такой ящик…
— А еще раньше? Когда не было компьютеров?
— Э… — начал Хар и остановился. Ему действительно не приходило в голову, как люди обменивались новостями в ту давнюю пору, когда еще не существовало компьютеров.
— Письма писали на бумаге, — сказал Бронштейн. — Вы видели бумагу?
Хар кивнул.
— Да, нам показывали в колледже.
— Эту бумагу клали в специальную стандартную оболочку, которая называлась «конверт». Конверт тоже был сделан из бумаги, но более плотной. На нем было место, где человек писал, кому это письмо и куда его доставить. И еще было специальное место для кусочка бумаги, знака оплаты. Этот кусочек и назывался «марка». Он наклеивался на «конверт».
— А как же эти письма доставлялись? — спросил Хар.
— Была такая специальная государственная служба, «почта», — с удовольствием пояснил Бронштейн. Видно было, что неожиданная лекция ему понравилась. — Она и доставляла письма по адресам. Но расстояния были разные, да и сами письма отличались по размеру, поэтому на марках стояла разная стоимость. Постепенно каждая страна начала выпускать собственные марки. На них были разные рисунки, они были разного размера и формы.
Он посмотрел на Хара, улыбнулся и мягко сказал:
— Давайте на этом остановимся. А то это будет очень длинная лекция.
— Давайте, — с сожалением сказал Хар. — Я пороюсь в городской нейросети, найду видеофильмы и обязательно посмотрю. Жутко интересно.
— Смотрите, — погрозил ему пальцем Бронштейн, — не станьте сами коллекционером. Это опасное занятие.
— В каком смысле? — спросил Хар.
— В том, что оно занимает всю жизнь. Это большая страсть.
— Ну, думаю, мне это не грозит, — сказал Хар. — А что вы начали говорить с самого начала, об этих новоделах?
Бронштейн пожал плечами.
— То, что дается легко, обычно не представляет интереса. Когда мне было двенадцать лет, я стоял у такой же витрины и пожирал глазами выставленные монеты. Один старик-коллекционер сказал мне тогда очень важную вещь.
Никогда не покупай новоделы, парень. Сначала тебе будет интересно, но интерес быстро пройдет. Пусть ты будешь ждать месяц, два, пока не сможешь купить себе настоящую монету. Но когда она будет твоя, ты испытаешь такое наслаждение, которое будет греть тебя всю жизнь. Я последовал его совету и до сих пор не жалею об этом.
Они дошли до выхода, и Бронштейн остановился около небольшого углового столика.
— Вот они, — сказал он. — На вид точно такие же, но над этими монетами пролетело много лет. Люди передавали их из рук в руки и они до сих пор хранят их тепло.
Хар бросил взгляд на стол и вдруг его внимание внезапно приковала одна монета, лежащая в самом низу.
— Скажите, — спросил он, — вы, наверное, знаете. Они дорого стоят?
— По-разному, — ответил профессор. — А какая вас заинтересовала?
— Вот эта, — Хар показал на монету.
— Не очень дорого. Думаю, как обед в не крупном ресторане, — сказал Бронштейн. — Это не такой уж редкий экземпляр, хотя ей и больше трехсот лет.
— А я могу ее купить? — спросил Хар
— Конечно, — улыбнулся Бронштейн. — Но можно сначала вопрос? Для чего вы ее хотите купить: просто так или вы думаете начать собирать монеты?
Вопрос застал Хара врасплох.
— Не знаю, — честно ответил он.
Но потом посмотрел на монету и сказал:
— А знаете, наверное, буду собирать.
— Тогда возьмите вместе с ней еще и вот эту, — Бронштейн показал на неброскую монету во втором ряду.
— А зачем она мне? — поинтересовался Хар.
— Для обмена, — ответил Бронштейн. — Вам она вряд ли понадобится, но для тех, кто собирает хронологию, это достаточно ценный экземпляр. Ее всегда можно будет обменять на что-нибудь нужное, она довольно редкая.
— Хорошо, — сказал Хар. — Я согласен.
— Надо позвать здешнего менеджера, — сказал Бронштейн. — А, вот и он.
Хар оглянулся и увидев высокого молодого парня, с карточкой на груди. Профессор позвал его: