— Збышек, можно вас на минуту?
— К вашим услугам, профессор, — произнес парень, быстро подходя к ним. — Чем могу служить?
— Мой спутник хочет купить вот эти две монеты, — сказал Бронштейн и обратился к Хару: — Я не ошибся?
— Все правильно, — сказал Хар, доставая кредитку. — Именно эти. И еще, в соседней комнате лежит кожаная обложка…
Когда они уже подходили к кафе, Хар еще раз прокрутил в голове предстоящий разговор. Он пока так и не решил, кого ему стоит изображать. Придется положиться на случай.
4
— Даже обычная нейросеть — это сложнейшая управляющая система, — сказал Бронштейн. — А та, что стоит сейчас в Комплексе, одна из самых мощных на сегодняшний день. Мы полгода отлаживали ее у себя, а потом курировали еще год, уже в самом Комплексе.
Хар кивнул. Надо узнать про регулярную диагностику, но осторожно, подумал он.
— Она работает без замечаний? — спросил он нейтральным тоном.
Бронштейн пожал плечами.
— Пока все в порядке.
— А как вы их проверяете?
— С каждой нейросети мы получаем в Центр стандартную диагностику, раз в месяц. С этой, ввиду ее сложности и новизны, берем чаще.
— Насколько?
— Раз в две недели.
Раз в две недели, отметил Хар. Надо это учесть. Интересно, какой датой отмечен последний отчет?
— А какие у вашего института отношения с Комплексом? — спросил Хар.
— Такие же, как и с другими организациями, — сказал Бронштейн. — Мы не для кого не делаем исключений.
Он с удовольствием отпил кофе из маленькой, дымящейся чашечки. Хар тоже отпил немного. Кофе здесь действительно был очень вкусный.
— Нейросеть — наша собственность. Вы же знаете, их не продают, а сдают в долгосрочную аренду. Притом с вечной гарантией. Взамен мы пользуемся правом полного доступа на любой объект и в любое время. Таковы условия любого стандартного контракта.
Полный доступ для работников Центра, это хорошо. Это надо учесть, подумал Хар.
— Я понимаю, — сказал он. — А сами они довольны ее работай?
— Периодически ребята обращаются к нам с просьбой о наращивании мощности, — пожал плечами Бронштейн. — Это нормально, мы всегда идем навстречу таким пожеланиям.
— Я слышал, Сикорски один из ваших учеников? — сказал Хар.
— Да, Матт молодец. Талантливый парень, — Бронштейн улыбнулся. — Он собрал у себя очень интересную команду. Они еще натворят дел, вот увидите.
Хар помолчал, а потом осторожно спросил:
— В науке или в чем-нибудь еще, профессор?
Бронштейн остро посмотрел на него.
— У полиции весьма специфический взгляд, инспектор. Мы оцениваем людей по-другому. Все гении, знаете ли, довольно странные люди. Мозг у них работает не совсем так, как у нормальных людей. Наверное, поэтому они часто и делают то, что не могут сделать другие. Но, разумеется, за ними необходимо внимательно присматривать.
Оба немного помолчали.
— А вы не знаете, как регулируется доступ в Комплекс? — спросил Хар.
— Стандартная процедура. Список разрешенных лиц после утверждения руководством вводится в память администратором сети и заверяется электронными ключами, — сказал Бронштейн и сделал еще один, маленький глоток. — Прекрасный кофе. После этого делать больше ничего не нужно.
— Просто список? — удивился Хар. — И все?
— «Список» — это полная совокупность всех идентификационных данных человека, — улыбнувшись, пояснил профессор. — Простите, я просто воспользовался нашим профессиональным термином. Пароль доступа в Комплекс меняется каждую неделю и вводится непосредственно в нейрочип, вживленный в предплечье каждого из работающих там.
А теперь самое главное, подумал Хар. Ну, великие боги… Пусть мне повезет.
— Скажите, а может кто-нибудь из людей, допущенных в Комплекс, взять и стереть какие-либо записи, хранящиеся в памяти самой нейросети?
— Что за странный вопрос? Это абсолютно исключено, — ответил Бронштейн и покачал головой. — Если вы этого не знаете, то собственная память нейросети — выделенный архив. Сугубо внутренняя структура. Над ней не имеет власти даже системный администратор.
— А кто может сделать что-нибудь подобное? — сказал Хар
— Никто, — твердо ответил профессор. — Память никогда не стирается, она с момента рождения нейросети является главным и постоянным хранилищем данных. Откуда у вас такие странные предположения?
— А все-таки? — спросил Хар, не отвечая на вопрос. — Чисто теоретически? Как-нибудь это можно сделать?
— Не знаю… Сложно сказать. Вероятно, если за это возьмется сама нейросеть… — пожав плечами, ответил профессор. — Но подобное абсолютно исключено. Разумеется, если она не сошла с ума. Правда не знаю, применимо ли подобное выражение к нейросетям. У нас в Центре, к счастью, подобных случаев до сих пор не зафиксировано.
— Я понял, — медленно сказал Хар. — Большое спасибо, профессор, вы мне очень помогли. Если у меня возникнут еще вопросы, как вас найти?
— Пару дней я еще пробуду на Земле, — ответил Бронштейн, внимательно глядя на него. — Но не больше. А затем — милости просим к нам на Луну. Это не так далеко. Заодно посмотрите и на наш Центр.
5
Вечером Хар связался с Маттом, чтобы уточнить планы на понедельник, но узнал от него, что тот поговорил с ребятами и они решили выйти поработать в субботу. На вопрос, можно ли прилететь и ему, Матт только хмыкнул. Они условились, что Хар будет к десяти.
Когда Хар вошел в Комплекс, Матт уже ждал его у пульта дежурного. Увидев Хара, он махнул рукой.
— Что, — спросил он после приветствия, — заразились нашей болезнью? Тоже захотелось поработать сверхурочно?
— Вы тут совершенно не причем, — важно ответил Хар, крепко пожимая ему руку. — Пора бы уже знать, что настоящие работники правоохранительных органов трудятся непрерывно и даже по ночам.
— Да что вы говорите? — ухмыльнулся Матт. — Неужели, как и мы, бедные? Работаете, не покладая рук?
— А у вас что, бывают и ночные смены? — поинтересовался Хар.
— Не часто. В основном ночью работает дежурный персонал. Профилактика, — пожал плечами Матт. — Но иногда кто-нибудь из наших тоже выходит, когда не спится.
— Надо, какие вы молодцы, — одобрил Хар.
— Ага, — сказал Матт, улыбаясь. — Мы такие. Кстати, вчера про вас спрашивал Тейлор. Помните такого?
— Это который из Конторы? — Хар пожал плечами. — Помню. А что ему нужно? Я же не вмешиваюсь в их дела. У меня свое расследование.
— Я ему так и сказал, — ответил Матт. — Правда не знаю, поверил ли он.
Хар отмахнулся.
— Что будем делать на этот раз? — спросил Матт.
— Да просто поговорим немного.
— О чем?
— Обо всем. А потом я хочу немного пообщаться с вашей нейросетью.
— Это если она захочет, — сказал Матт. — Шучу. Но наша нейросеть немногословная.
— Да мне много и не надо.
— Тогда пошли.
Они вошли в уже знакомый лифт и стали спускаться на самый нижний уровень.
— Скажите, а как вы дошли до ядра, когда просматривали память? — спросил Хар. — Нейросеть вам не мешала?
— У меня же допуск категории «0», — пожал плечами Матт. — Это — самый высокий уровень, всего чуть ниже системного администратора.
— А кто у вас администратор? — поинтересовался Хар. Надо обязательно с ним поговорить, подумал он.
Матт ничего не ответил. Лифт остановился и двери бесшумно растаяли.
— Лучше всего отсюда, — сказал он, и они вошли в просторный кабинет, забитый регулирующей аппаратурой. На стенах светились несколько экранов, а перед свободными креслами лежали шлемы.
— Кто был у нас администратор, — наконец ответил Матт и помрачнел. — Володя Сейлор. Это его кабинет. Садитесь в любое кресло, здесь сейчас никого нет. Нового администратора нам еще не назначили.
Хар присвистнул.
— Ничего себе, — сказал он, опускаясь в кресло. — Вот так совпадение.
Матт сел рядом.
— А кто сейчас его заменяет? — спросил Хар.
— Пока все дела ведет Криста. Его заместитель. Помните девушку, которая оформляла вам пропуск?
— Ага. Очень милая.
— Милая, — передразнил Матт. — Золотая медаль и красный диплом! Я ее еле к нам переманил. Старик Бронштейн на меня потом целый год дулся. Криста — одна из лучших программистов выпуска. Скорее всего, ее и назначат.
— У вас что, вся команда такая, из молодых гениев? — поинтересовался Хар.
— Ну, вся не вся… — Матт почесал нос. — Но конечно, я постарался набрать к себе самых лучших ребят. Правда основной костяк сложился еще во время учебы в Университете, остальные пришли позже.
— Было трудно?
— Да нет. Люди сами к нам рвутся. Ведь проблема жутко интересная. Над пересадкой сознания люди бьются уже уйму времени.
— Так уж и рвутся, — сказал Хар. — Вы не преувеличиваете?
— Нет. За все время работы от нас ушло всего несколько человек. А действительно стоящий среди них был всего один, — Матт почесал нос. — Если не считать Рину.
— Почему же ушла она? — поинтересовался Хар.
— Спросите ее сами, — буркнул Матт.
— Обязательно спрошу. А почему ушел тот, стоящий? — осторожно спросил Хар. — Не поделили будущую славу?
Матт пожал плечами.
— Я не знаток в человеческой психологии, — нехотя ответил он. Было видно, что разговор на эту тему ему дается нелегко. — Но мне кажется, что причины его ухода… не были напрямую связаны с работой.
Хар внимательно посмотрел на Матта. Тот был явно смущен. Наверное, не поделили девушку, сделал вывод Хар. Два лидера, да еще одного возраста. Скорее всего именно так. Молодец, молодой талант, похвалил он про себя доктора. Хоть внешне и рохля, но сумел обойти соперника.
— Где же он сейчас?
— Работает в одной крупной частной фирме. Это наши основные конкуренты. Работает вполне успешно, уже сейчас — заместитель руководителя отделения.
— Они вас не догонят?
— Теперь нет. Мы практически подошли к финишу.
— Действительно подошли? — Хар внимательно посмотрел на доктора.
— Да, — ответил тот. — Я не шучу.
— А как получилось, что вы занялись именно этой проблемой? — спросил Хар, покручивая шлем на руке.
— В Университете мы больше трех лет занимались проблемами сверхплотной записи. Постепенно сложился неплохой коллектив. А потом мы объединились с соседней лабораторией, они как раз работали над глубоким сканированием мозга. Вместе нам удалось добиться довольно впечатляющих результатов.
— Как же у вас получилось? Джоунс говорил мне, что работы идут уже более полувека. А начались они гораздо раньше.
Матт наморщил лоб.
— Мы тут не причем. Просто пришли новые технологии. Если говорить упрощенно, то основная наша идея состояла в том, что для записи голограммы энергетических полей живого мозга нужно брать не отдельные кристаллы, а сначала скомпоновать голограмму из них самих. А потом уже попробовать писать. А мы как раз и разрабатывали подобный комплекс.
— Ничего не понимаю, — честно сказал Хар. — Попробуйте объяснить еще проще, если можно.
— Попытаюсь. Грубо говоря, живой работающий мозг представляет из себя огромный массив связанных между собой точек, обладающих постоянно меняющимися электрическими потенциалами.
— Но тогда любая запись — это просто мгновенный снимок. Несколько записей — просто последовательность снимков. А ведь вам нужна динамика, так?