Мы даже выглядели, как будто были созданы друг для друга.
Я не осознавала, что положила одну руку ему на живот, а другой обнимала его спину, а еще я заметила, что вписывалась в его бок, как будто Бог специально создал меня, чтобы я там помещалась. Ладонь Макса лежала на моей шее, пальцы в перчатке были едва видны сквозь пряди моих волос, и странным образом выглядела так, будто он заявлял свои права на меня — просто-напросто я была его.
— Как же мне нравится эта фотка! — воскликнула Минди, стоя рядом со мной и глядя на фото. Бекка тоже подошла поближе.
— Ух ты, потрясный снимок, — выдохнула она. — Макс красавчик, а у тебя самые прелестные глаза из всех, что я видела.
Я распахнула глаза и, оторвавшись от фотографии, посмотрела на Бекку:
— Что, прости?
Бекка посмотрела на мое лицо:
— Самые прелестные глаза, Макс тоже так сказал.
Я моргнула и подняла брови, меня окатило приятной теплой волной.
— Что, прости? — повторила я
— Макс сказал, что у тебя самые прелестные глаза, которые он видел.
О Боже!
— Он так сказал? — прошептала я, и Бекка усмехнулась.
— Да, вчера, когда эм-м... — Ее глаза скользнули к Минди и вернулись ко мне. — Он сказал это вчера, когда мы разговаривали о тебе. Он сказал, что ты милая, когда злишься, и у тебя самые прелестные глаза из всех, которые он видел.
О. Мой. Бог.
Я снова взглянула на фото и впервые в жизни стала внимательно рассматривать свои глаза. На фотографии их не было видно, но я знала, что они у меня глубоко посаженные. Орехового цвета — больше коричневые, чем зеленые. Я никогда особенно не задумывалась о своих глазах, разве что желая, чтобы они были больше и шире, чтобы можно было наносить больше теней, но даже сейчас, сосредоточившись на них, я все равно была невысокого мнения.
— У тебя и правда очень красивые глаза, — мягко сказала мне Минди. — Я сразу заметила.
— Я... они... эм-м... — начала запинаться я.
— Действительно необычные, поразительные, бросающиеся в глаза, прости за каламбур, — ухмыляясь, сказала Бекка.
— Можно мне копию этой фотографии? — спросила Минди так же мягко, и я внимательно посмотрела на нее.
Она вглядывалась в фото, и ее лицо стало таким же нежным, как голос.
— Конечно, дорогая, — тихо ответила я, и ее глаза метнулись ко мне.
— Спасибо, — прошептала она.
Я подошла к прилавку, вручила продавцу карту памяти и фотографию и попросила сделать еще одну копию.
Потом я повернулась к Минди и сказала ей:
— Самое лучшее в этом фото, кроме вида, то, что сделал его Джимми Коттон.
— Джимми Коттон не делает случайные снимки, — сообщил мне продавец с недвусмысленным гневом.
Удивленная вмешательством в наш разговор и его тоном, я повернулась к нему и спросила:
— Простите, что?
— Джимми Коттон... — Он махнул на меня фотографией. — ...не делает случайные снимки. — Он показал рукой на стены магазина. — Он мастер.
— Да, согласна, но вчера он случайно встретил нас на утесе и сфотографировал.
— Цифровой камерой? — возразил продавец, теперь его тон был полон насмешки, как будто цифровые камеры были изобретением дьявола.
— Э... — Я посмотрела на карту памяти и ответила: — Да.
— Джимми не снимает на цифру.
— Эм-м... — начала я, но услышала, как Минди прошептала позади меня:
— Утес?
Я повернулась к ней и сказала:
— Да.
Она вырвала снимок из руки сотрудника и внимательно посмотрела на него.
— Боже, я смотрела на вас с Максом и не заметила, что вы на утесе.
— Да. Макс возил меня туда вчера, — сказала я, и ее глаза метнулись ко мне.
— Ух ты, — выдохнула Минди.
— Прости?
— Ух ты, — сказала она громче.
— Что "ух ты"?
— Ух ты, Макс возил тебя на утес. — Удивление покинуло ее лицо, и оно осветилось, потом она улыбнулась огромной и ослепительной улыбкой. — Он возил тебя на утес.
— Да, — протянула я, смутившись.
— Это важно? — спросила Бекка, подходя ближе.
— Утес — самое любимое место Макса в мире, — ответила Минди.
— Кажется, оно ему очень нравится, — заметила я, и Минди хихикнула.
— Да, можно сказать, что «оно ему очень нравится», — ответила Минди, продолжая хихикать. — Броуди говорил мне, что Макс любит это место. Это его особенное место, и он не делится им с кем попало. Он даже Броуди долго не возил туда. Он не возил меня туда до моего шестнадцатилетия, а ведь он знает меня с самого моего рождения.
У меня возникло странное ощущение: мне было приятно, но в то же время мне стало неуютно после такой новости.
— Правда? — спросила я.
— Да, — сказала Минди, улыбаясь.
— Ух ты, — прошептала Бекка.
Это было самое верное слово.
— Я не знаю, что делать с этой информацией, — сказала я Минди и Бекке.
— Я спрошу у Броуди, что тебе делать с этой информацией, — с готовностью предложила Минди, и мою грудь сдавило.
— Нет, не делай этого.
— О да, сделай это, — воодушевилась Бекка. — Я тоже хочу знать.
— Нет, не делай, — повторила я.
— Ты должна, — сказала Бекка. — Это может оказаться очень важно.
— Да. — Глаза Минди сияли от восторга и счастья. — Мне нравится, и Броуди тоже понравится. — Ее сияющие счастливые глаза остановились на мне. — Может, он даже приедет, чтобы заценить тебя.
Кошмар какой-то.
— Эм-м... это меня несколько пугает, — сказала я ей, и она засмеялась, взяла меня под руку и прислонилась лбом к моему плечу.
— Мой старший братец клевый, он тебе понравится. Он потрясный, — сказала она и подняла голову.
Я посмотрела в ее беззаботные глаза и не решилась лопнуть ее мыльный пузырь.
— Отлично, — пробормотала я, и она усмехнулась.
— Двадцать пять центов, — сказал продавец у нас за спиной, помахивая фотографией.
— Четверть доллара за снимок Джимми Коттона? Вот удача! — провозгласила Бекка, думаю, в основном, чтобы позлить клерка.
Если это было ее целью, то она ее достигла, и мы втроем вышли из магазина под тяжелым взглядом разгневанного продавца. Бекка и Минди давились смехом.
А я?
Это было забавно, смех девушек оказался заразным, и я тоже расхохоталась.
Но это не значит, что я не тряслась от страха.
* * *
Мы сидели за столом, накрытым красно-белой клетчатой скатертью. В центре стояла огромная пицца с грибами и пепперони. Чтобы съесть ее, нам понадобилась бы помощь семьи из пяти человек, и все были бы сыты. И тут Минди начала разговор.
— Ладно, на самом деле это меня не касается, но поскольку я знаю Макса с рождения, то вроде как и касается.
Я посмотрела на нее поверх своего пива, зная, что мне это не понравится, потом опустила пиво и спросила:
— Что тебя не касается?
Она кивнула головой на мою руку:
— Этот бриллиант у тебя на пальце.
Я оказалась права: мне это не понравилось.
— Минди... — начала я.
— Я знаю, вы знакомы очень мало, но иногда все случается быстро, и ты просто знаешь, что это правильно. И кажется, у вас это взаимно, — мягко сказала она. — Но все же оно не от Макса.
Кажется, что у нас с Максом взаимно? Все случается быстро, и ты просто знаешь, что это правильно?
Я не стала зацикливаться на этих мыслях и тихо ответила:
— Да, оно не от Макса.
— Значит, это наследство или что-то вроде? — спросила она, и я глубоко вдохнула.
— Нет, — произнесла я на выдохе.
— Тогда от кого оно? — настаивала она.
Я посмотрела на Бекку. Она поднесла ко рту кусочек пиццы и запустила в него зубы, но ее глаза метались по помещению, глядя на что угодно, кроме нас с Минди. Если бы у нее во рту не было пиццы, она бы свистела.
Потом я посмотрела на Минди и приняла решение.
— Его зовут Найлс.
— Найлс? — спросила она, и я поняла, что имя ей не понравилось.
Найлс вполне нормальное имя, хотя, конечно, оно не подошло бы мужчине, живущему в американских горах, как Макс, или Броуди, или Дэймон.
— Найлс, — повторила я.
— Ладно, итак, — продолжила Минди, и я заметила, что ей понадобилось для этого немало смелости. И хотя мне не хотелось, чтобы она продолжала, но я понимала, почему она это делала, учитывая, что она была явно близка с Максом и беспокоилась о нем. — Если ты носишь кольцо Найлса, то почему ты живешь наверху в доме Макса?
— Это долгая история.
— У нас есть время.
— Минс, — шепнула Бекка.
— Нет, все в порядке, — сказала я, даже не знаю, почему, ведь все было далеко не в порядке.
А потом вдруг стало, и за пиццей с пивом я рассказала двум двадцатичетырехлетним девушкам (я выяснила их возраст) все о моей жизни, о Найлсе, о Чарли, о моей поездке в горы и об электронном письме.
Однако я не рассказала им о Максе.
Когда я замолчала и взяла еще один кусок пиццы, Бекка выдохнула:
— Ничего себе, ты столько пережила.
— Да, именно «ничего себе», — прошептала я куску пиццы.
— Значит, ты больше не с Найлсом? — спросила Минди.
Я прожевала пиццу, проглотила и облизала губы, а потом прошептала:
— Думаю, я уже некоторое время была не с ним.
Потом я почувствовала, что неожиданно на глаза навернулись слезы.
— Ох, Нина, — прошептала Минди и обвила пальцами мое запястье.
Я повернулась к ней и положила свой кусок на тарелку, Минди убрала руку, а я глотнула пива.
Потом я поделилась:
— Знаете, самое забавное, что мне не больно от его потери, совсем не больно. — Я понизила голос, перевела взгляд с одной на другую и спросила: — Я плохой человек?
— Нет, — тут же сказала Бекка.
— Я думаю, что и он уже некоторое время был не с тобой, — сказала Минди и продолжила: — Судя по твоему рассказу.
Я кивнула и сказала:
— Просто мне грустно, потому что я хорошо к нему отношусь и не хочу причинять ему боль.
— Не думаю, что ему будет больно, — пробормотала Бекка, и я посмотрела на нее.
— Прости?
Бекка сжала губы, взглянула на Минди и сказала мне:
— Он кажется довольно непонятливым. Не хочу говорить как стерва и все такое, но, судя по твоему рассказу, не уверена, что он заметит твой уход.
Надо признать, эта мысль имела право на существование, потому что я отправила письмо вчера, а Найлс часто проверяет почту, однако я до сих пор ничего не получила от него. Я обещала позвонить через несколько дней, но я же с ним рассталась. Как сказал Макс, если мужчине не наплевать, он звонит.
И даже если я пообещала позвонить через несколько дней, если бы Найлса беспокоило, что я рассталась с ним, он бы позвонил, наплевав на мое обещание.
Следовательно, кажется, Бекка права.
И все же я начала:
— Просто он...
— Бестолковый, — твердо сказала Минди.
— Но...
— Послушай, Нина, — вмешалась Бекка, — ты красивая, ты элегантная, ты милая, ты потрясающе одеваешься. — Она снова глянула на Минди и продолжила с мудростью, неожиданной для своего возраста. — Я постоянно вижу такое. Хорошая женщина соглашается на что-то, что кажется ей подходящим, в твоем случае это надежность. Но это не правильно. Этот Найлс, может, и хороший парень, но он не тот. Хорошо, что ты поняла это до того, как стало слишком поздно.
«Она права», — сказал Чарли у меня в голове, и я выпрямила спину.
— Я видела, ты посмотрела на меня, — сказала Минди Бекке немного обиженно, так что я не успела задуматься о том, что Чарли снова был у меня в голове; или о том, что они обе только что мне сказали; или о том, что в этом был смысл, и глубоко в душе я почувствовала облегчение от того, что две малознакомые девушки двадцати четырех лет заверили меня, что я поступаю правильно. Вместо этого я сосредоточила внимание на Минди и Бекке.