Глава 1
Онотпер дверь своим ключом и вошел, а следом, в смущении
сдернув кепку, шагнулмолодойпарень.Что-товегогрубой
одеждесразу же выдавало моряка, и в просторном холле, где они
оказались, он был явно не к месту.Оннезнал,кудадевать
кепку,сталбылозасовыватьеевкарманпиджака, но тот,
другой, отобрал ее. Отобрал спокойно,естественно,ипарень,
которомутут, видно, было не по себе, в душе поблагодарил его.
"Понимает, -- подумал он. -- Поможет, все обойдется".
Парень враскачку шел за тем, другим,невольнорасставляя
ноги,словно этот ровный пол то, кренясь, взмывал на волне, то
ухалвниз.Шелвперевалку,ибольшиекомнатыстановились
тесными,истрахего брал, как бы не задеть широкими плечами
дверной косяк, не скинуть какую-нибудь дорогую вещицу снизкой
каминной полки. Он шарахался то вправо, то влево и лишь умножал
опасности,чтомерещилисьему на каждом шагу. Между роялем и
столом посреди комнаты, на котором громоздились книги, могли бы
пройти шестеро в ряд,онжепробиралсясопаской.Могучие
ручищиболтались по бокам. Он не знал, куда их девать, вдруг в
страхе отпрянул, точно испуганная лошадь, --вообразил,будто
сейчассвалитгрудукнигнастоле,иедва не наскочил на
вращающийсятабуретпередроялем.Онприметил,какая
непринужденнаяпоходка у того, впереди, и впервые осознал, что
сам ходит совсем не как все прочие люди.Инамигустыдился
своейнеуклюжести.Налбувыступиликапелькипота,он
остановился, отер загорелое лицо платком.
-- Обождите,Артур,дружище,--сказалон,пытаясь
прикрытьтревогушутливымтоном.-- У меня аж голова кругом
пошла. Надо ж мне набраться храбрости. Сами знаете, не желаля
идти, да и вашему семейству, смекаю, не больно я нужен.
-- Ничего-ничего,--ободряющесказал Артур. -- Незачем
нас бояться. Мы самые обыкновенные люди. Э, да мне письмо!
Он отошел к столу, вскрыл конверт и принялся читать, давая
гостю опомниться. И гость понял и в душе поблагодарилхозяина.
Былу него дар понимания, проникновения; и хотя чувствовалось,
что ему сейчас отчаянно не по себе, дар этот нинаминутуне
изменилему. Он опять вытер лоб, осмотрелся, и теперь лицо уже
было спокойно, только взгляднастороженный,словноудикого
зверя,когдаончуетловушку.Оказавшисьвнезнакомом
окружении, со страхом думая, что же будет дальше, он не понимал
как себя здесь вести, ощущал, что ходитидержитсянеуклюже,
боялся, что каждое его движение, и сама его сила отдает все той
женеуклюжестью. Был он на редкость чуток, безмерно застенчив,
и затаенная усмешка во взгляде Артура, брошенном поверхписьма
резанулаегокакножом.Онзаметил этот взгляд, но виду не
подал, ибо в ту науку, которую он превзошел, входилоиумение
владеть собой.
Взгляд, этот ранил его гордость. Он клял себя за
то,чтопришел и, однако, решил, что, уж раз пришел, будь что
будет, отступатьонненамерен.Лицосталожестче,глаза
сверкнуливоинственно. Все примечая, он спокойнее огляделся по
сторонам,ивмозгуотпечаталаськаждаямелочькрасивого
убранстваэтойкомнаты.Ничтоне ускользнуло от его зоркого
взгляда, широко раскрытые глаза вбирали окружающуюкрасоту,и
воинственныйблесквнихуступалместотеплому сиянию. Он
всегдачуткоотзывалсянакрасоту,атутбылоначто
отозваться.
Еговниманиеприковала картина, писанная маслом. Могучий
прибой с грохотом разбивается о выступ скалы, мрачныегрозовые
тучизатянулинебо,авдали,залиниейприбоя,нафоне
грозового закатного неба -- лоцманский бот вкрутомповороте,
оннакренился,такчтовиднакаждая мелочь на палубе. Была
здесь красота, и она влекла неодолимо. Парень позабылосвоей
неуклюжейпоходке,подошелближе,совсемблизко. И красота
исчезла. На лице его выразилось замешательство. Онсмотрелво
всеглазанаэту, как ему теперь казалось, неряшливую мазню,
потом отступил нашаг.Иполотновновьослепилокрасотой.
"Картинас фокусом", -- подумал он разочарованно, однако среди
множества захлестнувших его впечатлений кольнула досада:такую
красотупринеслив жертву фокусу. Живопись была ему неведома.
Прежде он только и видел олеографии да литографии, а они всегда
четки и определенны,стоишьлирядомилисмотришьиздали.
Правда,ввитринахмагазиновонвидели картины, писанные
маслом, но стекло не давало всмотреться в них поближе.
Он оглянулся на приятеля, читающего письмо,иувиделна
столекниги.Вглазахтотчасвспыхнула тоскливая зависть и
жадность,точноуголодногопривидепищи.Враскачкуон
двинулсякстолу и вот уже любовно перебирает книги. Скользит
глазами по названиям, по именамавторов,выхватываетобрывки
текста, -- ласкает том за томом и руками и взглядом, -- но лишь
однукнигуонкогда-точитал.Остальныекнигии писатели
незнакомы. Ему попался том Суинберна, и он начал читать подряд,
стихотворение за стихотворением, и забыл, где он, и щеки у него
разгорелись. Дважды он закрывал книгу и,придерживаястраницу
пальцем,еще раз смотрел имя автора. Свинберн! Надо запомнить.
У этого малого глаза на месте, он все видел как надо -- ицвет
исверкающийсвет.Ктоже такой этот Свинберн? Давным-давно
помер, как почти все поэты? Или еще живой, пишет?Онпоглядел
натитульный лист. Да, у Свинберна есть и другие книги. Что ж,
утром первым делом надо сходитьвбиблиотеку,разжитьсяего
книжицами. Парень опять погрузился в чтение и забыл обо всем на
свете.Оннезаметил,чтов комнату вошла молодая женщина.
Опомнился, лишь услыхав слова Артура:
-- Руфь, это мистер Иден.