.. он уже полюбил!-- воскликнула Руфь.
-- Этого следовало ожидать,-- мягко сказала миссис Морз.--
Всякий, кто тебя узнает, непременнополюбит.Какможетбыть
иначе?
-- АОлнименятерпетьнеможет!-- горячо воскликнула
Руфь.-- И я его тоже. При нем меня так и тянетязвить.Просто
немогуегоне поддеть, а если почему-то не поддену, так все
равно он меня подденет. А с МартиномИденоммнехорошо.Еще
никтоменя никогда так не любил... то есть, ни один мужчина...
такой любовью. А это чудесно -- быть любимой... такойлюбовью.
Самапонимаешь, мамочка, о чем я. Так приятно чувствовать себя
женщиной.-- Всхлипнув, Руфь уткнулась лицом в колениматери.--
Наверное,по-твоему,яоченьгадкая,ноячестнотебе
рассказываю, что чувствую.
Миссис Морз слушала со странной печалью и срадостью.Ее
дочурка, девочка, ставшая бакалавром изящных искусств, исчезла,
уступиламестодочери-женщине. Опыт удался. Странный пробел в
натуре Руфи заполнился, заполнилсябезболезненно.Неотесанный
матроссыгралсвоюроль,и,хотяРуфь не полюбила его, он
заставил ее почувствовать себя женщиной.
-- У него дрожат руки,-- призналась Руфь, от смущениявсе
не смея поднять голову.-- Это так забавно, так смешно, но мне и
жаль его. А когда руки у него уж очень дрожат, а глаза уж очень
сияют,ну,тогдая отчитываю его за то, что он живет не так,
как надо, а, стараясь исправиться, идет неверным путем, Ноон,
менябоготворит, я знаю. Его глаза и руки не лгут. И при мысли
об этом, при одной только мысли об этом я чувствую себясовсем
взрослойиещечувствую, есть у меня что-то, что принадлежит
только мне... как у всех девушек... и... имолодыхженщин.А
ещеязнаю,прежде я была не такая, как все, я понимала, что
тебя это тревожит. Ты думала что недаешьмнезаметитьсвою
тайную тревогу, а я заметила и очень хотела... "преуспеть", как
говорит Мартин Иден.
То был заветный час для матери и дочери, они сумерничали и
разговаривали со слезами на глазах, и Руфь была сама невинность
и откровенность,матьже, исполненная сочувствия и понимания,
спокойно наставляла ее и направляла.
-- Он на четыре года моложе тебя,-- сказала она.-- И никак
не обеспечен. Ни положения, ни жалованья. Он непрактичен.Если
онтебялюбит,емувоимяздравого смысла следовало найти
место,чтодалобыемуправожениться,аонзанимается
пустяками--пишетрассказики и тешит себя мечтами, как дитя
малое. Боюсь,МартинИденникогданеповзрослеет.Емуне
хватаетсознанияответственности.Онне способен взяться за
дело, достойное мужчины, как твой отец и всенашизнакомые...
хотябыкакмистерБатлер.Боюсь,МартинИден никогда не
научится зарабатывать деньги. А для счастья деньгинеобходимы,
такустроеннаш мир... не миллионные состояния нужны, нет, но
достаточные средства, чтобы жить прилично и с комфортом.Он...
он никогда не заговаривал о своих чувствах?
-- Нислономнеобмолвился.
Он...
он никогда не заговаривал о своих чувствах?
-- Нислономнеобмолвился.Дажене пытался А если бы
попытался, я бы его остановила, понимаешь, мамочка, я ведьего
не люблю.
-- Оченьрада.Нехотелосьбы мне, чтобы моя дочь, моя
единственная дочь, воплощение чистоты идобродетели,полюбила
такогочеловека.Насветеесть подлинно достойные мужчины--
чистые, преданные мужественные. Надо только подождать.Водин
прекрасный день тебе встретится такой человек, ты его полюбишь,
и он полюбит тебя, и ты будешь счастлива с ним, как были всегда
счастливыдругсдругомяитвой отец. И есть одно, о чем
всегда следует помнить...
-- Да, мамочка?
Негромко, с нежностью в голосе миссис Морз сказала:
-- Это дети.
-- Я... я об этом думала,--призналасьРуфь,вспоминая,
как.случалось,досаждалиейэтинескромные мысли, и опять
залилась краскойдевичьегосмущенияоттого,чтопроходится
говорить об этом вслух.
-- Именноиз-задетеймистерИдентебесовершенно не
подходит,-- решительно продолжала миссис Морз.-- Они недолжны
унаследоватьничегонечистого,а ему, боюсь, как раз чистоты
недостает. Твой отец рассказывал мне, как живут матросы, и... и
ты сама понимаешь.
Руфь в знак согласия сжала руку матери; Ей казалось, будто
она и вправду поняла, хотя представлялосьейчто-тосмутное,
непостижимое, что-то ужасное, недоступное воображению.
-- Ты ведь знаешь, я всегда обо всем тебе говорю,-- начала
она.-- Только иногда ты меня спрашивай, вот как в этот раз. Мне
хотелосьс тобой поделиться, но я не знала, как это сказать. Я
знаю, этоизлишняястыдливость,нотымнепомоги.Иногда
спрашивайменя,воткаквэтотраз... помогай мне с тобой
делиться.Мамочка,ведьтытожеженщина!--восторженно
воскликнулаона,когдаонивстали,и,осознавстранно
сладостное равенство с матерью, сжала ее руки,выпрямилась,в
сумерках посмотрела ей в лицо.-- Если бы не наш разговор, мне и
вголову бы это не пришло. Пока я не сознавала, что я женщина,
я и о тебе так не думала.
-- Мы обе женщины,-- сказала мать, притянула Руфь к себе и
поцеловала.-- Мы обе женщины,-- повторила она, когда они, обняв
друг другазаталию,выходилиизкомнаты,радостно
взволнованные, что они теперь по-новому сроднились.
-- Нашадочурка стала женщиной,-- часом позже с гордостью
сказала мужу миссис Морз.
Он долгим внимательным взглядом посмотрел на жену.
-- Другими словами,-- сказал он,--другимисловами,она
влюбилась.
-- Нет,но она любима,-- с улыбкой возразила жена.-- Опыт
удался. Наконец-то она пробудилась.
-- Тогда надо от него отделаться,-- быстро, сухо, деловито
заявил Морз.
Но супруга покачала головой
-- В этом нет необходимости.