--Мывременамиуже теряли сознание -- то она, тоя.
Только назакатемы добралисьдо земли, вернее, до неприступной стены,о
которуюразбивалисьгигантскиеволны прибоя. Она схватиламеня в водеи
стала трясти, чтобы как-нибудь образумить.Дело втом, чтоянамеревался
здесь вылезть, а это означало конец.
Онадала мне понять, чтознает,где мынаходимся,что течение идет
вдоль берега в западном направлении, и часа через два оно прибьет нас к тому
месту, где можно будет выбраться наберег. Клянусь, яв течениеэтих двух
часов или спал, или был без памяти. А когда я временами приходил в себя и не
слышал больше ревущего прибоя,явидел, что она в такомжесостоянии,в
каком был сам перед тем. Итогдая, всвоюочередь, начинал трястиее и
тормошить,чтобы привести в чувство. Прошлоещетри часа, пока мы наконец
очутились на песке. Мы заснули там же, где вышли из воды. На другое утро нас
разбудили жгучие лучи солнца; мы уползли под дикие бананы, росшие невдалеке,
нашлитам пресную воду,напилисьиопять заснули.Когда я проснулсяво
второйраз, была ночь. Я снованапился воды,уснул и проспал до утра. Она
все еще спала, когда нас нашла партия канаков, охотившихся в соседней долине
на диких коз.
-- Держу пари, что если уж утонулацелая куча канаков, то скорее вы ей
помогали, а не она вам, -- заметил Дик.
-- Она должна быть вамнавеки благодарна, -- сказалаПаола, с вызовом
глядя наГрэхема, -- и неуверяйте меня, что она не была молода и красива,
вероятно, настоящая золотисто-смуглая богиня, у
-- Ее матьбылакоролевойХуахоа, --отвечал Грэхем. --Аотец --
англичанин,изхорошейсемьи, ученыйэллинист. Ктому времениониуже
умерли, и Номаре стала королевой.Она действительно была молода икрасива,
красивеевсехженщиннасвете.Благодаряотцуцветеетелабылне
золотисто-коричневый, а бледнозолотой.Новы,наверное, слышалиужеэту
историю...
Он вопросительно посмотрел на Дика, но тот покачал головой.
Из-загруппыдеревьевдонеслиськрики,смехиплеск,--они
приближались к бассейну.
-- Вы должны как-нибудь досказать ее, -- заявила Паола.
-- Дик ее отлично знает. Не понимаю, почему он скрыл ее от вас.
Она пожала плечами:
-- Может быть, ему было некогда или не представлялось случая.
-- Увы, этаистория получила широкуюогласку, -- засмеялся Грэхем. --
Ибо, --да будет вам известно, -- ябыл одно времяморганатическим -- или
какэто называется --королемканнибальскихостровов, вовсяком случае,
одного райски прекрасного полинезийского острова, "где под шепот тропических
рощ лиловый прибой набегал наопаловый берег", -- замурлыкал он небрежнои
соскочил с лошади.
-- "И ночной мотылек трепетал на лозе, и пчела опускалась на клевер..."
-- подхватилаПаола и внезапно всадила шпоры в бока Франта, который чуть не
вонзил зубыей в ногу.
.."
-- подхватилаПаола и внезапно всадила шпоры в бока Франта, который чуть не
вонзил зубыей в ногу.Затемона повернулась кФорресту, прося, чтобы он
помог ей слезть и привязать лошадь.
--Сигары?! Ятожеучаствую!..Вамее непоймать! -- крикнул Берт
Уэйнрайт с вышки в сорок футов. -- Подождите минутку! Я иду к вам!
Иондействительно присоединилсяк ним,прыгнув вводу ласточкой с
почти профессиональной ловкостью и вызвав громкие рукоплескания девиц.
-- Отличный прыжок! Мастерский!--похвалилего Грэхем,когдаБерт
вылез из бассейна.
Берт, сделав вид,что равнодушен к этой похвале, сразуже заговорил о
пари.
-- Я не знаю, какойвы пловец, Грэхем,-- сказал он, -- но я вместе с
Диком держу пари на сигары.
-- И я, и я тоже, -- закричали хором Эрнестина, Льют и Рита.
-- На конфеты, перчатки-- словом, на все,чем вы готовы рискнуть, --
добавила Эрнестина.
-- Но ведь я тоже не знаю рекордов, миссис Форрест, -- возразил Грэхем,
записывая пари. -- Однако если в течение пяти минут...
-- Десяти,-- поправила его Паола, -- и стартовать отпротивоположных
концов бассейна. Идет? Если вы только коснетесь меня, значит, поймали.
Грэхем с тайным восхищением оглядел Паолу. Она была не в белом шелковом
трико,которое, видимо, надевала только в женском обществе, а в кокетливом,
модном купальном костюме из переливчатого синеватозеленого шелка -- под цвет
водыв бассейне;короткая юбка недоходиладо колен,нежнуюокруглость
которых он тотчас же узнал. На ногахее были длинные чулки того же цветаи
маленькие туфельки; привязанные перекрещивающимисяленточками. На голове --
задорная купальнаяшапочка: такая жезадорная, как и сама Паола, когда она
назначала десять минут вместо пяти.
Рита Уэйнрайт взяла вруки часы, а Грэхем направился кдальнему концу
обширного бассейна в сто пятьдесят футов длиной.
-- Смотри, Паола, -- предупредил ее Дик, --действуй только наверняка,
не то он тебя поймает. Ивэн Грэхем не человек, а рыба.
-- А я уверен, что Паола возьметверх, -- заявил преданный Берт. --Я
убежден, что и ныряет она лучше.
-- Напрасно ты так думаешь, -- ответил Дик. --
Я видел скалу, с которой Ивэн прыгал в Хуахоа. Это было уже после того,
как он там жил, и после смерти королевы Номаре. Емубыло всего двадцать два
года, совсеммальчик, -- и он не мог уклониться отэтого прыжка свершины
Пау-Ви Роквысотой всто двадцать восемь футов.Ктомуженельзябыло
прыгатьпо всем правилам,таккакподним находилось ещедвавыступа.
Верхний выступ и был пределом длясамых ловкихканаков, а с более высокого
места никто из них непрыгал с техпор, как они себя помнили. Ну что ж, он
пригнул. И поставил новый рекорд. Память об этом рекорде будет жить, пока на
Хуахоа останется хотьодин канак... Приготовься, Рита! Как толькокончится
эта минута...
-- А по-моему, стыдно пускаться на хитрость с таким пловцом, -- заявила
Паола, глядя на гостя, стоявшего на том конце бассейна в ожидании сигнала.