— Ну, подумаешь, шапка потерялась! Наплевать на нее. Скажут, что бродячая собака утащила, вместе с портфелем. Вон, наша!.. А все остальное вполне логично — и драка, и пепельница, и дом охраняемый! Бомжи и отморозки на его территории не проживают!
Он поискал, куда бы ему деть окурок, и потушил его о блюдце. Наклонился вперед и потер лицо.
— Если Димон его не убивал…
— Митя, не смей!..
— Если Димон его не убивал, — упрямо продолжал Хохлов, — а он, скорее всего, Кузю не убивал, значит, его убили после того, как они подрались, после того, как Димон вернулся домой, и после того, как я уехал в офис, а это было в два тридцать. Во сколько Кузя отсюда ушел?
— В двенадцатом часу, кажется. Точно я не помню.
— Хорошо. Пусть в двенадцатом. Что он делал в вашем доме с начала двенадцатого до двух тридцати, как минимум? У кого он был? Убили его возле вашего подъезда, значит, он вышел именно из этого подъезда! С кем из ваших соседей он мог быть знаком? Откуда взялась зажигалка с надписью «Городское такси»? Почему сломаны кусты? Куда делась его шапка? И портфель? О каких деньгах он толковал и вам, и Лавровским? Как связаны его убийство и пропажа моих денег?! Откуда на месте преступления взялась пепельница с чертовой русалкой?!
Ольга слушала и, кажется, даже не моргала.
— Я поговорю с соседкой, которая видела, как Димон дал Кузе в ухо. И еще с охранником, который пропускает на территорию машины. Сколько такси приезжало в ту ночь? Вряд ли двадцать! Скорее всего, две или три машины, а может, вообще одна! Может, таксист что-то видел!
— А я?
— А ты поедешь в общежитие. Если сможешь, прямо завтра с утра. Я не знаю, были там менты или нет. Может, на наше счастье, еще не успели.
— А что я там буду делать, в общежитии?..
— Будешь изображать русскую разведчицу! Ты что, кино не смотришь?! — в сердцах рявкнул Хохлов. — Войдешь в доверие к коменданту и соседям. Скажешь, что Кузя был мужчиной твоей жизни. Выспросишь, кто к нему приходил, долго ли сидел, был ли пьян!.. Если тебе удастся попасть в его комнату, поищешь там хоть что-нибудь, что навело бы нас на эти самые деньги, о которых он все толковал!
— Мить, как я попаду в его комнату?!
— Я не знаю.
Ольга немного подумала, а потом сама себе кивнула:
— Ладно, я попробую. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы я знала, что именно мне нужно искать и о чем спрашивать.
— Оль, ну, например, не ссорился ли он с кем-нибудь в последнее время! Может, какие-нибудь люди приходили, которых раньше никогда не было! Может, кто-то из соседей что-то слышал! Ты завтра с утра сможешь? Или тебе на работу надо и к детям?
Ольга печально на него посмотрела.
— Мне нужно вытащить Димона из тюрьмы, — твердо сказала она. — Больше мне пока ничего не нужно.
— Декабристка, — пробормотал Хохлов. — Ну, прямо княгиня Трубецкая «во глубине сибирских руд»!
Он словно до конца не верил, что Ольга готова на все для того, чтобы выручить мужа. Все ему казалось, что он мелодраму читает, и она читает, и старается убедить себя и его в том, что это правда!..
В кармане его куртки, которую он бросил в коридоре, отдаленно зазвонил телефон, и Хохлов пошел на звонок, а Ольга ему вдогонку спросила, не хочет ли он щей, которые как раз подогрелись.
Хохлов знаками объяснил, что, конечно, хочет, достал из кармана телефон и заглянул за угол, чтобы проведать собачью семью на одеяле.
То есть не то чтобы собачью, а свою собственную. У него теперь такая семья — большая лохматая собака коричневой масти и три лобастых щенка.
Вся семья спала крепким сном. Хохлов улыбнулся, нажал кнопку на телефоне, который продолжал звонить, и приглушенно, чтобы не разбудить песиков, сказал:
— Але!.
Хохлов улыбнулся, нажал кнопку на телефоне, который продолжал звонить, и приглушенно, чтобы не разбудить песиков, сказал:
— Але!..
В трубке молчали, слышались какие-то шорохи и странные хлюпающие звуки.
— Але! — повторил Хохлов, прикидывая, удастся ли ему затолкать Тяпу в ванну, чтобы помыть. В коридоре крепко воняло псиной.
— Митя, — прохрипел в трубке совершенно незнакомый голос. — Приезжай.
— Але, — в изумлении сказал Хохлов. — Вы кто? Вам кого нужно?
Ответили не сразу, и великий и проницательный сыщик Хохлов успел взглянуть на номер, определившийся в окошке его телефона.
Если мобильник не врал, чего за ним никогда не водилось, звонила подруга Родионовна.
— Арина?!
— Да, — прохрипели в трубке. — Приезжай. У меня беда.
— Ты где?!
— Дома, — выдавила она и больше не сказала ни слова, и Хохлов, проницательный и очень умный, понял, что в самом деле стряслось что-то скверное, напялил куртку и крикнул Ольге, что должен срочно уехать, и помчался к двери, и…
— …и что ты сделала?
— Я взяла телефон и позвонила тебе. Я раза три звонила, но ты не отвечал.
Хохлов подумал, что мобильник и вправду звонил, но у него были важные дела. Он искал «вещественные доказательства» и спасал от домоуправши собаку Тяпу и ее детей.
— Как ты могла мне звонить, если у тебя руки были связаны?!
Он был в бешенстве, и ему казалось, что злится он именно на Арину, а не на того, кто все это с ней сделал. Он злился так, что у него даже дрожал голос, когда он задавал самые простые вопросы.
Арина посмотрела на свои руки. Выглядели они странно и непривычно, очень красные и, по крайней мере, вдвое больше, чем были всегда.
— А почему у меня такие толстые пальцы?
— Отек, — объяснил Хохлов. — Сойдет. Ну?..
— Он меня ударил так, что стул упал. И я упала. Он еще меня… попинал немного в бок, и все… Я больше его не видела и не слышала. Он ушел, наверное. Я полежала, полежала, потом поднялась на колени…
— Ну?!
— Ну и подползла к сумке. Телефон валялся на полу, потому что он искал в сумке и все оттуда выкинул. Я его взяла…
— Чем?!
— Зубами, — сказала Арина Родина. — Перенесла на диван и стала звонить тебе.
— Как?!
— Носом, — объяснила она. — Оказывается, носом тоже можно нажимать кнопки, хотя трудно, все время не попадаешь.
— Носом, — повторил Хохлов и посмотрел по сторонам.
От злости он плохо соображал.
Как ни странно, комнаты не были разгромлены так сильно, словно по ним проскакал Мамай, только ящики буфета выдвинуты, и скатерти, салфетки, какие-то бумаги, коробки и коробочки валялись на полу. Письменный стол тоже оказался выпотрошенным, и старая черно-белая фотография, где все они сфотографированы в лесу у костра, выскочила из разбитой рамки и была разорвана до половины. Зачем?.. Стул, на котором Арина сидела, был сломан, от него отвалилась ножка и лежала в отдалении. Ковер сбит, и в кухне тоже распахнуты дверцы всех шкафов и выдвинуты все ящики.
— Он сразу сказал про деньги?
— Митя, я не помню, сразу или нет. Кажется… да, сразу. Он меня ударил, — Арина осторожно скосила глаза и потрогала нижнюю губу, распухшую и посиневшую. — А я все никак не могла сообразить, чего он от меня хочет! Он спросил про деньги, и я ему сказала, что они в шкафу в коробке с ложками. И он, кажется, их забрал.
Хохлов встал и, осторожно переступая через разбросанные вокруг вещи и вещички, добрался до коробки, вокруг которой валялись ложки, присел и взял ее в руки.