Господи, я любила Блейна. Иногда всё было вот так вот просто.
Не произнеся ни слова, я потянулась к нему и, обхватив ладонью его затылок, притянула его голову к себе.
Блейну не понадобилось большего поощрения — его губы тут же нашли мои, и он начал вновь вспоминать изгибы моего рта, целуя меня так, словно мы располагали всем временем в мире. Его язык медленно и искушенно соприкасался с моим, и между нами, словно лавина, начало нарастать обжигающее желание.
Я на мгновение прервала наш поцелуй, чтобы сесть на диване и стянуть через голову футболку. Его рот нашёл чувствительную кожу моего плеча, и мои руки принялись расстёгивать его рубашку. На мне не было лифчика, и я всхлипнула, когда его жёсткие пальцы коснулись моей груди, обхватывая их тяжесть.
Наконец, справившись с бесконечным рядом пуговиц, я распахнула на нём рубашку, но только для того, чтобы обнаружить под ней белую футболку. У меня вырвался разочарованный звук, который выразился бы в нечто словесное, если бы мой рот не был занят Блейном.
Он тихо рассмеялся мягким гортанным смехом, согревшим меня с ног до головы.
— Позволь мне помочь тебе с этим, — поддразнил он, отстранившись от меня в достаточной степени, чтобы снять ненавистную футболку.
— На тебе слишком много одежды, — пожаловалась я, но потом уже больше ни о чём не могла думать, потому что при виде его тела в моём рту пересохло, и у меня появилась безумная потребность прижаться к нему и тереться об его обнажённую кожу так, словно я была Тигром.
Я знала, что Блейн занимался в тренажёрном зале не для того, чтобы потешить самолюбие, и не потому, что хотел, чтобы женщины теряли голову из-за его тела, хотя, конечно, он был более чем осведомлён о своей привлекательности. Он держал себя в хорошей физической форме, потому что так его научили в спецназе. Чем лучше он был подготовлен, тем больше у него оставалось шансов на выживание, и это всё. Некоторые уроки просто нельзя было забыть.
Мне не хотелось вспоминать о его возможном возобновлении военного контракта, и я заставила себя отодвинуть эти мысли глубоко в подсознание. Всё что мне сейчас хотелось, это быть рядом с ним. Рука Блейна снова вернулась к моей груди, которая теперь уже была болезненно возбуждённой и чувствительной к малейшему прикосновению. Мои пальцы повторяли контуры его пресса, и наши взгляды встретились, удерживая друг друга. Мы не произносили ни слова и просто смотрели друг другу в глаза, в то время как я касалась его, а он касался меня.
Прижавшись ладонью к его шершавому подбородку, я подалась вперёд и коснулась его губ мягким нежным поцелуем, которым надеялась передать всё то, о чём не осмеливалась сказать вслух.
Это, видимо, сработало, потому что руки Блейна крепко обхватили меня за талию и притянули к нему, сталкивая наши тела. Я обвила руками его шею, а ногами — поясницу, с готовностью углубляя поцелуй. И прежде чем я что-то осознала, Блейн поднялся вместе со мной, обвитой вокруг него, словно коала вокруг дерева.
— Впечатляюще, — пробормотала я поверх его рта.
— Ты ещё ничего не видела, — ответил он, и сиплость его голоса пробудила во мне очередную волну желания, прокатившуюся по всему телу.
Моё сознание не зарегистрировало, когда именно мы прошли в залитую луной спальную, потому что я была слишком поглощена совсем другими вещами: его губами, его шеей, его подбородком. Блейн уложил меня на кровать, и я потянула его за собой, обхватив ногами. Его поцелуи действовали на меня, как наркотик, и я просто не могла насытиться. Мои руки принялись стягивать штаны пижамы, но Блейн меня остановил.
— Позволь мне, — произнёс он, встретившись со мной взглядом и, отклонившись, спустил по моим бёдрам трикотажную ткань вместе с нижним бельём. Когда я оказалась полностью обнажённой, Блейн некоторое время просто на меня смотрел. Я сжалась под его взглядом, передвинув руки к груди, чтобы укрыться, но он поймал мои запястья и удержал.
— Не закрывайся, — мягко попросил он. — Ты красивая. Твоя кожа оттенка слоновой кости в лунном свете, твои волосы, словно каскад серебра. Когда я смотрю на тебя, у меня перехватывает дыхание, Кэт.
Ладно, если он представлял всё в таком свете…
Взяв мою руку, Блейн поднёс её к своему лицу и нежно коснулся губами моей ладони. Постепенно его рот поднялся к моему запястью, прокладывая влажную тёплую дорожку по чувствительной внутренней стороне моего локтя к самому плечу.
Поддев мою спину, он обхватил меня и зарылся лицом в изгибе моей шеи. Его шершавый подбородок слегка царапал мою кожу, и я обвила его руками, склонив голову набок, чтобы предоставить ему лучший доступ. Когда Блейн глубоко вдохнул, я настороженно замерла.
— Я… плохо пахну? — мой голос был едва слышным.
— Ты пахнешь домом, — ответил он хриплым шёпотом у моего уха.
Его слова глубоко проникли в моё сознание, согрев мою грудь где-то очень близко возле сердца. Блейн поцеловал меня неспешным и мучительным поцелуем, и это было больше, чем просто чувственность, больше чем страсть, больше чем что-либо, что происходило между нами когда-либо прежде.
В какой-то момент Блейн поднял свою голову, и я посмотрела в его глаза, отливавшие серебром в тусклом ночном свете. Оперевшись на локти, он обхватил ладонями моё лицо, поглаживая большими пальцами мои скулы. Его взгляд пронизывал меня, и я не могла отвести от него глаз.
— Что-то случилось? — спросила я, чувствуя охватившее меня странное тревожное предчувствие. Он казался сейчас слишком серьёзным, и я начинала опасаться, что у него были для меня плохие новости.
— Что бы ни случилось… — тихо произнёс Блейн, — я хочу, чтобы ты знала, я тебя люблю.
Моё сердце пропустило удар, и я смотрела на него широко открытыми глазами, чувствуя, как охвативший меня шок боролся с ликующим переполняющим счастьем. Блейн не двигался и не сводил с меня глаз, наблюдая за моей реакцией. Его лицо было таким же серьёзным, как если бы он только что сказал мне, что ему осталось жить всего неделю.
— Правда? — этот вопрос сам собой сорвался с моих губ, и я вспыхнула от очевидной неуверенности, прозвучавшей в моём голосе.
Губы Блейна едва заметно дрогнули, прежде чем он ответил:
— Правда.
Прошло несколько секунд, прежде чем мне снова удалось заставить свои губы двигаться, чтобы сформировать те слова, которые я никому не говорила уже очень долгое время.
— Я тоже тебя люблю. — Мой голос оборвался на последнем слове, и я была смущена теми слезами, которые наводнили мои глаза.
А потом я уже не думала ни о чём, потому что его губы оказались на моих, и я целовала его в ответ, ничего не удерживая за душой. Очень скоро мне этого было недостаточно, и я принялась теребить лямку его пояса, прежде чем он убрал мои руки в сторону и расстегнул его сам. Я с нетерпением ждала, когда он полностью разденется и снова присоединится ко мне в постели. Желание отдаться Блейну после всего, что только что между нами произошло, было всеобъемлющим, словно потребность на уровне инстинкта подтвердить все наши слова действиями.
Но как бы мне не хотелось поторопить Блейна, он не спешил и занимался со мной любовью, растягивая и наслаждаясь каждой минутой. Когда он, наконец, вошёл в меня, растягивая и заполняя моё тело, с моих губ сорвался удовлетворённый глубокий вздох. С каждым движением его жёсткое властное тело окружало меня, толкая всё ближе к грани.
Блейн любил меня своим ртом и руками, и мои стоны кружились по комнате, в то время как он снова и снова повторял в моё ухо слова любви. И когда мне казалось, что я больше уже не смогу вынести, он вознёс меня к самой вершине, и мы вместе перешагнули через край.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Во время сна дыхание Блейна было равномерным, и благодаря лунному свету я хорошо видела черты его лица. Его квадратный подбородок был покрыт щетиной, а возле глаз пролегли морщинки усталости, невольно заставлявшие задуматься о том, что происходило с ним, пока он был в отъезде. Расскажет ли он об этом мне, когда проснётся, или снова предпочтёт промолчать, чтобы уберечь от всевозможных неприятностей?
Эти мысли очень быстро рассеяли все радужные пузыри, в которых я блаженно парила несколько последних часов. Поднявшись с кровати так, чтобы не разбудить Блейна, я накинула на себя его белую рубашку и вышла из спальной, тихо закрыв за собой дверь. Сварив кофе, я отнесла горячую кружку в гостиную, чувствуя себя абсолютно проснувшейся, несмотря на то, что было чуть больше пяти утра. Похоже, я успела полностью исчерпать свой лимит сна за последние сутки.
Скрестив ноги на диване и накинув на себя лоскутное одеяло, я задумчиво потягивала кофе и поглаживала Тигра, свисавшего с моих колен. Я пыталась предугадать, изменится ли что-то между мной и Блейном после того, что мы сказали друг другу этой ночью. Мне никогда не было просто сказать «я тебя люблю» и, я знала, что для Блейна это было ещё сложнее. Я ждала его пробуждения, в нетерпении увидеться с ним теперь, когда его чувства ко мне перестали быть загадкой, и он чётко обозначил их словами, точно так же, как и я.
На моих губах блуждала счастливая улыбка, и я задумчиво смотрела в окно до тех пор, пока не услышала телефонный звонок. Машинально подойдя к кухонной стойке, я обнаружила, что звонил не стационарный телефон, а сотовый, лежавший в пальто Блейна. Когда я нашла телефон и взглянула на дисплей, у меня перехватило дыхание.
Кейд.
Сначала я решила, что не должна была отвечать — в конце концов, он звонил Блейну, а не мне… но, с другой стороны, если с ним что-то случилось, и ему требовалось поговорить с Блейном прямо сейчас?
После секундных колебаний я перевела дыхание и всё-таки нажала на приём вызова.
— Алло? — мой голос прозвучал не слишком уверенно.
— Кем бы ты ни была, тебе не следует отвечать на сотовый Блейна, — отрывисто ответил Кейд. — А теперь будь хорошей девочкой и позови его.
— Кейд, это я. Кэтлин.
На линии повисла тишина.
— Вижу, ты добралась до Инди в целости и сохранности, — наконец холодно произнёс он.
Я онемело кивнула, не сразу вспомнив, что он меня не видел.
— Да-а, — сдавленно исправилась я, пытаясь говорить ровно. — Вижу, что ты тоже ещё жив.
— Меня сложно убить, — ответил он, после чего повисло неловкое молчание.
Не выдержав сдавливавшего грудь гнетущего чувства, я выдохнула:
— Я знаю, что ты не имел в виду то, что сказал. Ты сделал это, чтобы заставить меня сесть в такси.
Последовала пауза, после которой он ответил ровным голосом:
— Ты должна была уехать. Было безумием брать тебя с собой, я чуть тебя не убил.
— Мне жаль, что я поверила тебе, пусть даже на несколько минут.
«Жаль» было не тем словом, которое в полной мере отражало всю ту горечь, которую я испытывала из-за собственной глупости, позволившей мне снова поверить, что он был бессердечным ублюдком, плевавшим на всех кроме себя.
— Так ведь гораздо легче, верно? — наконец, сипло спросил он.
Я не знала, что ему на это ответить, и совсем не хотела видеть подтекст, скрытый в его вопросе.