Она молча смотрела ему в глаза, и он спокойно смотрел в ответ. Они могли так смотреть друг на друга долго, ничего не говоря и одновременно говоря о чем-то, что нельзя обсудить словами. Это было интимнее, чем секс. Ни с одним другим мужчиной она бы не смогла заниматься такими странными вещами на свиданиях. Когда долго смотришь человеку в глаза, он проникает в твою душу, а ты – в его. Ни один из мужчин, которые у нее были раньше, даже не понял бы, в чем интерес. Аквинсар не просто понимал – он научил ее этому. Похожим было только их взаимодействие в Седьмом, но там у них не было глаз, этой обнаженной части души.
Лишь через пару минут, когда она оторвалась от его бездонных глаз, чтобы посмотреть в лицо, Зарайа осознала, что это самое лицо изменилось. И ее глаза расширились. Вероятно, их выражение было комичным в тот момент, потому что он улыбнулся, но ошеломление ее было так велико, что ей было все равно.
- Аквинсар, ты что… ты изменил внешность? – она даже не сразу выговорила это, потому что любые изменения в нем казались невероятными. Только долгое, медленное поступательное развитие было свойственно ее любимому мужчине. Никаких рывков, никаких скоропалительных решений, никаких… сюрпризов. Его появление в ее спальне само по себе потрясло ее, но вид заставил буквально остолбенеть.
Перед ней стоял тот же Аквинсар, ее любимый человек, но теперь в его внешности появились черты, которые сделали его ярче и привлекательнее, не говоря уж о том, что он стал выше и больше.
Ее взгляд снова и снова скользил от его макушки до пят, изучая, пока она пытаясь привыкнуть и понять, зачем ему это понадобилось. А потом она вдруг поняла… догадалась, и по ее телу разлилось тепло, от центра груди к животу, к груди. В лицо Зарайи бросилась краска.
– Для меня? – еле слышно уточнила она, поскольку он все еще молчал, лишь терпеливо дожидаясь, когда взрыв ее эмоций пройдет. И он еле заметно кивнул, а его улыбка стала немного смущенной.
- Тебе нравится? – тихо осведомился он, наконец.
- Я люблю тебя любого, - ответила она. Другого ответа ей даже в голову прийти не могло. – Но мне нравится.
Взгляд Аквинсара стал еще теплее, и она снова утонула в его глазах. Зарайа не знала, сколько они так стояли, прежде, чем он взял ее лицо в ладони и очень нежно поцеловал – так нежно, как умел только он. Но в этот раз даже в его поцелуе что-то изменилось. Едва уловив ее отклик, Аквинсар сильнее, чем обычно, смял ее губы, требовательно проник языком в рот, и ее ноги мгновенно ослабели. С тихим стоном она обняла его руками за шею, прижалась, и через секунду он нащупал молнию на ее платье.
Она удивленно подняла взгляд, когда он нетерпеливо расстегнул его и дернул подол вверх, и подняла руки. Но окончательно осознала реальность происходящего, когда сильные руки подняли ее и положили на кровать. Склонившись над ней, он тихим заклинанием убрал ее крылья… потом свои… потом одежду их обоих по очереди. Это обыденное для него действие настолько явно продемонстрировало силу Аквинсара, его огромные возможности, что оказало на нее неожиданный эротический эффект и вызвало почти болезненный приступ желания.
Перед глазами все слегка поплыло - он все еще смотрел на нее, но его взгляд тоже затуманился. Горячие губы вернулись с такой жадностью, какой она раньше в нем и не подозревала, руки всерьез заинтересовались ее телом, скользя по нему, не позволяя ничего скрыть, находя чувствительные местечки. Она раздвинула ноги, когда его пальцы скользнули в низ ее живота.
Прежде, чем коснуться ее там, Аквинсар посмотрел в глаза, и только потом провел двумя пальцами по клитору и мягко нажал. А потом еще, чуть сильнее, за считанные секунды доводя ее до безумия.
- Пожалуйста, еще, - горячо прошептала она, когда он отнял руку. Его губы поймали ее приоткрытый рот, и его рука вернулась.
Это было невероятно, но она словно раздвоилась, а потом снова слилась воедино, но теперь внутри было что-то новое, что-то от него, и ее руки сами, помимо ее воли и разумного контроля, стали гладить его, дразнить и ласкать. Она хотела изучить все его тело, коснуться его везде, прижать к себе и не отпускать, стать единым целым.
Когда он взял ее, Зарайе показалось, что она на секунду потеряла сознание – перед ее глазами мелькнул седьмой мир, словно она перенеслась туда, и в то же мгновение вернулась. А потом она напрочь лишилась разума, вцепившись в него зубами и ногтями, прижимаясь и постанывая, нападая, словно пытаясь его сожрать.
В какой-то момент Аквинсар оторвал от себя ее руки и крепко прижал к кровати, и сам стал почти агрессивным, до боли сжимая ее запястья, но вызывая этим только новый приступ неконтролируемой страсти, а потом они снова оказались в седьмом. Только когда сознание слегка прояснилась, Зарайя поняла, что это не мираж, что их просто выбросило из первого мира, и рассмеялась. Аквинсар тоже мягко хмыкнул:
- Возвращаемся?
- Да, - шепнула она, растекаясь огнем по скале.
- Со мной никогда такого не было, - изумленно сказала она минут пять спустя, восстановив дыхание. Аквинсар лежал рядом, крепко держал ее за руку за головой, смотрел прямо в глаза – безотрывно, как всегда.
- Я не чувствую ничего неправильного, - улыбнулся он, слегка снисходительно наблюдая за смущением на ее лице. Зарайа залилась краской. Они оба вели себя как звери, но это она начала. Будь они в реальности, у него бы вся спина и плечи сейчас оказалась в крови и, возможно, даже грудь, которую она кусала.
- Тебе было больно? – спросила она еле слышно, умирая от желания опустить глаза, но он не отпускал их.
- Нет, - он улыбнулся еще насмешливее, и Зарайа засмеялась: конечно, Аквинсар умел блокировать боль. И даже учил ее этому последние годы. В мирах это было трудно: все раны заживали почти моментально, и боль надо было еще успеть заблокировать – прежде, чем она исчезала сама. У нее долго не получалось – по сути, нужно было предотвратить боль. Заблокировать ее за секунду до падения… пореза… ушиба. Чертовски сложно, высшая математика для повелителей. Аквинсар это делал, как дышал – как и многие другие, пока недоступные для нее вещи.
Теплая ладонь погладила по волосам:
- Я хотел бы тебя съесть, тоже, - задумчиво произнес он. И наклонился, снова сминая ее губы своими.
***
Примерно в двух километрах от двух влюбленных, почти в самом центре столицы Первого мира в это же время произошло невероятное. В разгар обеденного времени в кафе «Плюшка», расположенном на выступе огромной скалы - торгового центра, собралось много народу. Посетителей привлекало удобное расположение, красивый вид – кафе располагалось на самом верхнем выступе, и впечатляющее меню – хозяева ресторации постарались над ассортиментом на славу. О местном супе из брокколи с лимоном и базиликом ходили легенды, бешеной популярностью пользовались хрустящие тосты с чесночным соусом и спагетти с вялеными томатами. А сладкоежек ждал нескончаемый выбор десертов: от сезонного морковного пирога со сливочным кремом до невероятно воздушных профитролей и традиционных сахарных плюшек, в честь которых кафе получило название.
Каждые пять минут кто-то приземлялся на площадке, ища глазами свободный столик. Восхитительные запахи часто привлекали даже тех, кто просто летел мимо, вынуждая сворачивать и устраивать внеплановый перекус. Официанты сновали между столиков с невероятной скоростью, и все же едва успевали обслуживать посетителей в самые загруженные часы.
Каким бы, однако, это время не было горячим, как быстро бы не бегали официанты – ни одному из них никогда прежде не случалось высекать своей поступью огонь. И все же в тот день так и случилось.
Молоденькая официантка вздрогнула и вскрикнула, когда под ее ногами внезапно вспыхнуло пламя, прямо на каменном полу. Проворно отпрыгнув в сторону, юная девушка изумленно смотрела на все разгорающийся костер, поддерживаемый лишь воздухом. Ближайшие к ней коллеги замерли, с руки одного из них соскользнул поднос. Через секунду дымящееся блюдо спагетти и горшочек с аппетитным грибным супом превратились в груду мусора, размазанного по каменному полу.
Но на эту неаккуратную кучу осколков, смешанных с едой, никто не смотрел. Гром разбитой посуды привлек внимание всех посетителей к пламени, высота которого все увеличивалась, и любопытные окружили его плотным кольцом. В тот самый момент прямо из воздуха появились фигуры двух мужчин максимально разрешенного в Первом мире роста в два с половиной метра. Бескомпромиссно черные крылья одного из них мгновенно заставили всех отпрянуть.
«Бьякка», - тихо шепнул кто-то, но в тишине это услышали почти все. «Ксеар!», - ошеломленно пискнула официантка-высекатель огня, делая еще шаг назад, но шагать было некуда: так плотно стояли люди, выбравшиеся из-за столиков. Наступила полная тишина: теперь все присутствующие опознали обоих.
Погасив огонь одним взмахом руки, Ксеар окинул толпу из примерно четырех десятков человек своим внимательным, спокойным взглядом и наклонил голову:
- Большая просьба никому не покидать это место сейчас, - успокаивающим, невозмутимым тоном сказал он.
- Покинувшие будут иметь дело со Службой безопасности и полицией, - жестко добавил Яльсикар Бьякка, выступая вперед. – Прошу всех сесть, вас опросят офицеры СБ. Убедительная просьба положить перед собой коммуникаторы, никому не писать и не звонить. И да, еще соблюдайте, пожалуйста, спокойствие, - добавил он и раздраженно провел рукой по своим коротким волосам, отвернувшись от молоденьких официанток, которые пожирали его любопытными глазами и нервно хихикали.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ.
Миры Ксеара, первый мир. Частные апартаменты.
Анжелика.
- Границ для воображения нет. Но только в воображении границы и существуют. Смерть противостоит жизни. И является необходимым условием ее существования. Нам не хватает времени на важное. Но мы хотели бы еще больше времени тратить на ерунду.Наш мир соткан из парадоксов. Люди хотят свободы, но постоянно ограничивают друг друга во всем, и при этом отчаянно друг в друге нуждаются. Добро парадоксально. Любовь парадоксальна. Да и само ее существование под вопросом.
Девушка-лектор миловидной, но не слишком яркой внешности, взяла паузу, сделав глоток воды, и бегло осмотрела свою аудиторию. Дискуссионный клуб «Любовный треугольник» только набирал обороты, но Анжелика была довольна. Она открыла бизнес своей мечты: говорить с людьми о том, что ей самой было интересно и получать за это деньги.
Говорить – самое прекрасное занятие на свете. В детстве она думала, что это ее недостаток, ведь замечания за болтливость ей делали буквально все взрослые. Потом выяснилось, что это помогает. К своему совершеннолетию она научилась гордиться своим умением вести беседу, быстро реагировать на реплики собеседников, почти мгновенно заводить целую кучу новых друзей – везде, куда бы она не приходила.
Конечно, организация клуба занимала время. Больших усилий стоило вести дискуссию – в самом начале она даже не представляла, как это тяжело. Одно дело – просто участвовать в дружеской беседе. Другое – развлекать людей, которые заплатили за это деньги. Постепенно она научилась чувствовать малейшие признаки скуки своих слушателей, и тогда давала им слово. Научилась мягко прерывать их, чтобы не говорили слишком долго. Вовлекать в разговор «молчунов». Заставлять скрытных делиться мыслями вслух.