— Лекарства? Ты принимаешь что-нибудь?
— Морфин. Иногда опий, — сказал он, смотря из-под ресниц в ее глаза.
«Сумеречно-синие, — подумал он. — Цвета неба, когда появляются звезды».
Она выдержала его взгляд, хмуря брови. Локоны рыжих волос обрамляли лицо и завивались на висках.
— А ты бы не мог назвать что-нибудь легальное? — прошептала она, надевая ему обратно солнечные очки. — Господи…
Данте пожал плечами.
— Ты спросила. Я не соврал.
— А может быть стоило? — Уоллес потрясла головой.
— Арестуй его, — сказал придурок ЛаРусс. — Запри его. Он тут же заснет. Я гарантирую.
Данте кинул взгляд через плечо. Придурок моргнул.
, — ответил он.
Действия Уоллес удивили Данте. Черт, они сбили его с толку . Она не вела себя как коп, как минимум, не все время, даже когда будила ото сна создание ночи, достав ордер на обыск. Данте не видел ничего циничного или издевательского в ее взгляде, наблюдая, как агент развернулась и пересекла комнату, направляясь к кровати.
Прохладный утренний ветерок трепал волосы Джины, обвивая их вокруг шеи. Он в последний раз посмотрел на нее.
Мы должны идти, секси. Завтра ночью?
Она не сказала ни слова. Было уже поздно.
— Да, — прошептал он. — Завтра ночью.
Он проследовал за Приятелем в коридор и спустился по лестнице. Лед растаял, боль возобновилась. Лоб покрылся бисеринками пота.
Мы…
Где был Джей?
* * *
Нехватка сна, накопившаяся в Данте, склонила его в дрему, несмотря на всю решимость оставаться бодрствующим. Сев на колени в углу камеры, он как будто дрейфовал среди разговоров нарушивших закон сокамерников.
— Леди-вуду сказала: «Остерегайся», знаешь ли, — быстро пробормотал Потный Придурковатый Чувак высоким голосом, сидевший на скамье напротив решетки. Он был чем-то похож на шарик для пинг-понга, напичканный кофеином.
— Заткни пасть, — прорычал Недружелюбный Парень, скрючившийся на лавке позади.
А пьяный Зеленый Парнишка, схватившись за края унитаза, блевал... снова... так сильно, что заработал полусочувствующее ворчание от Недружелюбного. Придурковатый заткнулся от резких звуков, послышавшихся из толчка, и от кислого мерзкого запаха, распространяющегося по камере.
Данте радовался, что в камере не было окон, поскольку его солнечные очки и толстовку с капюшоном конфисковали вместе с ремнем и украшениями. Хотя немного свежего воздуха не помешало бы. Глаза его закрылись, голова склонилась.
Данте стукнулся затылком о стену и заставил себя открыть глаза, сощурившись от флуоресцентного освещения. Не спать!
Придурковатый не смутился прервавших его Зеленого Парнишу и Недружелюбного, продолжая с того места, где остановился.
— «Для Создателя — Разрушитель», — говорит она…
— Да кого это нахрен волнует, болван?
Маленький коричневый таракан выполз из трещины в стене, волоча свою задницу к тени, отбрасываемой коленями Данте. Схватив его с пола, Данте зажал насекомое в ладонях. Тонкие ножки и усики таракана щекотали руки.
Сконцентрируйся. Давай же… не спи.
Слабое голубое свечение исходило от его ладоней, и, несмотря на все усилия, глаза закрылись. Песнь манила его: генетическая песнь, колеблющаяся волна, поддерживаемая ритмом ДНК. Данте дернул струны ритма и изменил ее. Сон все также затягивал. На секунду он задремал, струны распустились, затем переплелись, и уже другая песнь полностью завладела его разумом — хаос кошмаров и ярости.
Образы замелькали в голове: маленькая девочка, плюшевая черно-белая касатка с красными пятнами… насыщенный красный…
И пропали.
Боль возобновилась. Он так многоне помнил. Но каждый раз, когда пытался вспомнить, чудовищная мигрень выводила его из строя.
Открыв глаза, Данте опустил сложенные ладони между ботинок. Голубое свечение отблескивало на ремешке с пряжкой и отражалось от жесткой черной поверхности того, что он выпустил из дрожащих рук. То, что когда-то было тараканом, уползло от своего Создателя, хныкая.
Данте ударился затылком о стену раз, другой. Все это чертовскинеправильно. Зажмурившись, он дотронулся до висков. Руки тряслись. Пот заскользил по пальцам.
— Что это , черт возьми?
— Твою мать! Убей его!
Вибрация от топота нескольких пар ног прошлась отбойным молотком по позвоночнику Данте к черепу. Боль вспыхнула, как сверхновая звезда — раскаленная и нескончаемая. Желание спать ударило по нему и унесло в глубину тьмы.
* * *
— Так… смерть от удушения? — спросила Хэзер.
— Неофициально, да, — ответил Адамс. — Я точно узнаю после вскрытия.
Он задвинул покрытое простыней тело Джины в холодильную камеру. Дверь закрылась с глухимщелчком, отдавшимся эхом в комнате.
Хэзер заметила тени от усталости под глазами у судмедэксперта и складки в уголках рта. Напряжение сковало его мышцы шеи. Тяжелая неделя в Big Easy в офисе патологоанатома, — Марди Гра и серийный убийца. Она не завидовала мужчине.
— Когда у тебя будут результаты по образцу спермы? — спросила Хэзер, посмотрев на стальную квадратную дверь, за которой покоилась Джина.
Странствующий Киллер незаметно двигался все ближе в сторону Данте. Почему он играет в игры?
— В середине неделе, в лучшем случае. Я буду держать тебя в курсе, — голос Адамса был низким и напряженным.
Хэзер резко подняла взгляд. Адамс хмурился, плотно сжимая челюсти.
— Этот твой образ куда милее обычного, — продолжил он.
— Извини? — Хэзер осторожно разглядывала судмедэксперт, застигнутая врасплох враждебностью в его взгляде.
— Почему ты не сообщила нам? Мы могли бы оповестить, предупредить. Серийный убийца в Новом-Орлеане, агент Уоллес, — сказал Адамс. — Ты знала это. И ничего не ответила.
Усталость охватила Хэзер.
— Мне жаль. Но я обязанабыла удостовериться.
— Скажи это ей, — перебил Адамс, кивая на холодильник. Он прошел по кафельному полу и вышел в коридор, дверь за ним закрылась.
Хэзер одиноко стояла в морге, окруженная безмолвными умершими. Она дотронулась рукой до холодной металлической двери. Представила Джину под простыней. Вспомнила, что сказал Данте: « Он забрал у нее все ».
У Хэзер сжалось горло. Правда. Все до единого. Если бы она поймала этого ублюдка, у Джины была бы последняя возможность высказаться.
Слабое утешение.
После трех долгих лет, она наконец-то нашла звено в цепочке к Странствующему Киллеру — Данте.
Но чего это стоило?
Убрав руку от холодильника, Хэзер пересекла комнату. По спине пробежал холодок. Но она отказывалась оборачиваться. Выскользнула за двери морга и подождала, пока они за ней захлопнутся.
Прости меня, Джина.
* * *
Люсьен стоял в центре гостиной, глядя в потолок. Старые половицы скрипнули, стоило ноге их коснуться. Его кулаки разжались. Когти удлинились. Стоило ему это сделать, и раны исцелились. Он поспешил к двери и распахнул ее. Угасающий серый свет залил комнату. День умирал.
Люсьен тут же послал сообщение пробудившимся единой мыслью-образом: новости об убийстве Джины и аресте Данте. Ошеломленные и растерянные ответы обрушились на защиту Люсьена. Он заглушил их и шагнул в розово-дождливый вечер.
* * *
Глаза Ронина открылись. Цвета — оранжевый и фиолетовый — сочились в комнату из-за занавешенного окна. Закат.
Резкий звук нарушил тишину и привлек внимание Ронина к тумбочке около кровати. Дисплей телефона мерцал желтым светом из-за нового сообщения. Перекатившись на бок, он взял телефон, раскрыл его и просмотрел сообщение. Номер министерский.
«Прейжон в 8-м участке».
Ронин улыбнулся.
* * *
Звук разбудил Данте. Он открыл глаза и убрал волосы с лица. Коп ударял дубинкой по прутьям камеры. Сталь пела.
— Эй, Спящая Красавица, — проговорил коп, растягивая слова. — За тебя внесен залог.
— Отлично. — Данте потянулся, распрямляя мышцы, и встал на ноги. Голод проснулся и распустился в нем. Ему нужна еда.
Зеленый Парниша и Недружелюбный уже ушли, Придурковатый же сидел на скамье, подогнув под себя ноги. Он нервно смотрел в пол.
— Где-то там внизу… следят…
— Заткнись, Уилсон, — сказал коп, тряся головой. — Ты что, до сих пор не проспался, ради всего святого? — Он открыл камеру.
Придурковатый Уилсонпосмотрел на Данте. Его глаза расширились. Он обнял себя руками так сильно, будто хотел уменьшиться, словно маленький садовый гном, сидящий на железной скамейке.
— Создатель здесь. Разрушитель.
Данте замер, его взгляд сфокусировался на Уилсоне.
— О чем ты?
Дверь камеры открылась с громким лязганьем.
Уилсон взглянул на Данте.
— Красивый.
— Похоже, тебе тут весело, пьянь, — сказал коп со злобной ухмылкой.
— Разрушитель, — повторил Уилсон.
Покачав головой, Данте шагнул из камеры. Дверь с таким же лязгом закрылась. Он прошел за копом по коридору, слова Уилсона охладили его кровь.
* * *
— Где он? — Хэзер остановилась перед захламленным столом ЛаРусса.
— За него внесли залог, — ответил ЛаРусс. Он продолжал печатать на клавиатуре, сосредоточившись на мониторе. — Мы обязаны были его освободить.
Хэзер перегнулась через стол и положила руку на клавиатуру. Компьютер издал несколько странных звуков. ЛаРусс поднял глаза, метая молнии. Она встретила его взгляд. Все это выходило за рамки обычного пассивно-агрессивного бреда, с которым она смирилась, когда шагнула на путь расследования убийств; даже за рамки напыщенных-альфа-мужиков-отказывающихся-подчиняться-женской-власти. Это было только между ней и ЛаРуссом — личное.
— Я хотела получить заявление от него, — сказала Хэзер. — Вы зналиэто.
— Так позвоните ему домой и назначьте встречу.
— Кретин. — Хэзер убрала руку с клавиатуры. — Ты хотя бы опросил его? Он зналжертву.
Болтовня в других отсеках прекратилась. Замедлился стук пальцев по клавиатуре.
— Мы пыталисьполучить от него заявление целый час, — сказал ЛаРусс, откидываясь на спинку кресла и закидывая ноги на стол. — Но получили только «отвали».
— Он такой же милый, как ты? — Хэзер фыркнула, скрещивая руки на груди.
— ЛаРусс? Милый?
Хэзер посмотрела на говорящего. Коллинз стоял в дверном проеме, держа по пластиковому стаканчику кофе в каждой руке. Значит, только что пришел на дежурство. Она кивнула.
— Трент.
— Агент Уоллес уже уходит, — сказал ЛаРусс, спуская ноги на пол и усаживаясь по-нормальному. Он выключил компьютер, посмотрел на Коллинза. — Если ты, конечно, не хочешь, чтобы твой питомец составил тебе компанию.
— Как я и говорила, милый.
Коллинз медленно подошел и встал рядом с Хэзер. Глубокая складка появилась по центру его лба — мама Хэзер называла такую морщину задумчивой .
— Что происходит?
— У меня есть повод полагать, что Данте Прейжон — следующая цель Странствующего Киллера, — пояснила Хэзер.