Химическая.
Рип уставился на друга.
– А де он берет химикаты?
И тут он вспомнил слова доктора Криви и его комнату для осмотров. « Мне все труднее достать тела ». А еще ту вонючую гадость, в которой эскулап держал образцы в банках.
Та женщина на столе. Запястья разрезаны, сама жутко белая. Словно ее осушили. Рип тихо выругался. Ответ был у него под носом, а он только сейчас все понял.
Есть ли способ лучше спрятать осушенные тела, чем отдать их тому, кто сделает так, что их больше не найдут? Да еще и приплатить в процессе.
– Есть одна мысля, – прорычал Рип. – Заскочу-ка я к старому другу.
Блейд кивнул.
– Давай, поживей и осторожнее. Я буду в Нижнем городе.
– Ага.
– Увидишь че – свисти, – наказал Блейд.
У них были особые свистки, чей звук разносился на многие мили вокруг. Человеческое ухо его не улавливало, но собаки принимались лаять, а самому Рипу точно кайло в мозг загоняли.
– Ежели ниче не найдешь, встречаемся здесь через час, – сказал Рип.
А про себя взмолился, чтобы увидеть друзей уже с Эсме.
***
Рип отступил и врезал ногой по двери. Ты с грохотом распахнулась, и он ворвался в дом.
– Криви! – заорал Рип. – Ты де?
Вспыхнул огонек, словно кто-то поспешно зажег лампу. Рип, словно хищник, сосредоточился на сияющей точке со смертельным напряжением. Сам не поняв как, он ринулся в личные апартаменты Криви.
Стены покрывали фотографии. Зернистые снимки тел на столах и образцов в банках. Рип в отвращении отвернулся и обнаружил свою жертву в грязной ночной рубашке за креслом. Лампа горела на столике рядом с книгой по препарированию и чашкой чая.
– Боже, – выдохнул Криви. – Ты меня до полусмерти перепугал. Что тебе надо в такой час?
Рип ринулся вперед, схватил доктора за горло и впечатал в стену. Фотографии полетели на пол, словно дохлые мотыльки.
– Де ты брал тела? Ты че, давал им за эт формальдегид?
Криви побелел.
– Не понимаю… о чем ты… – прохрипел он.
Рип наклонился, сжал металлические пальцы сильнее, и доктор издал полузадушенный всхлип.
– « Трудно достать тела ». Твои слова. И та девушка. Я думал, она сама ся порешила. Обескровленная. Она еще здесь? Интересно, а у нее нету отметок от игл на сгибах локтей или надрезов на горле и бедрах? Так они работают. – Он снова впечатал Криви в стену. – Так тесаки делают, када кого-нить привязывают.
Внезапно он представил на столе Эсме, бледную, с кровавыми отметинами на запястье. « Нет. Еще не поздно. Еще нет ». Мысль прошила Рипа ножом. Он моргнул и обнаружил, что лицо Криви побагровело.
Рип отпустил его и шагнул назад. Доктор рухнул на пол, жадно глотая воздух покрытым синяками горлом. Рип присел, глядя в полные ужаса глаза Криви.
– У мя нет ни времени, ни терпенья. – Тьма рвалась наружу, но Рип совладал с собой. Позже. – Знашь экономку Блейда?
Криви отрывисто кивнул.
– Ее забрали тесаки, – угрожающе тихим голосом сообщил Рип. – Я хочу ее вернуть. Она у человека по имени Хиггинс. Слыхал о нем? Знашь, где он прячется?
Комнату заполнил запах мочи.
– Не могу, – прохрипел Криви. – Он сказал, что убьет меня, если я открою рот.
Тьма залила зрение. В следующую секунду Криви с воплем врезался в один из стальных столов в лаборатории. Рип прижал доктора и подкатил поближе тележку с жуткими инструментами.
– У него моя женщина. Думашь, те его щас надо бояться? – Он нащупал что-то острое. – Мож он тя убьет. Эт милосерднее чем то, че я для тя припас.
Криви заорал, а Рип поднес инструмент к свету. Какое-то острое как бритва колесико на ручке. Рип нажал на рычаг, и колесико вдруг с жужжанием закрутилось.
– Че до меня, – прошептал он, – со мной ты так просто не сдохнешь.
Криви вцепился в его механическую руку.
– Я… скажу… – Пена пузырилась на губах доктора, а сам он не сводил глаз с инструмента.
Рип отступил.
Доктор сполз со стола, забился в угол и захныкал:
– Я не мог достать тела. Металлогвардейцы стали патрулировать кладбища по ночам. Что мне оставалось?
Рип смотрел на него. Как кому-то в голову может прийти такое непотребство?
– И ты стал покупать тела у чертовых тесаков? – Рип отбросил циркулярную пилу и пнул тележку. Инструменты полетели на пол. – Зная, че они творят с людьми?
– Когда тело обескровлено, проще изучать ткани, – прошептал Криви.
Жилка на виске Рипа забилась.
– Де он?
– Не знаю, – всхлипнул Криви. – Клянусь, не знаю! Я просто относил формальдегид в аптеку на Бетнал-Грин. Они притаскивали туда тела и прятали в сарае на заднем дворе. Думаю… думаю, оттуда идет туннель в Нижний город.
Рип мысленно представил себе карту улиц.
– Аптека – в смысле опийный притон? Тот, мадам Лиу?
Криви кивнул.
Притон под надежной защитой одной из банд, заправлявшей той частью города. Рип сжал кулак.
– И не смей смываться, – приказал он. – Мы с тобой еще не договорили.
Затем развернулся и оставил дрожащего доктора.
Глава 11
– Нет!
Похититель рывком уложил сопротивляющуюся Эсме обратно на каталку.
– Нет! – крикнула бедняжка, но он снова схватил ее за руку и привязал кожаным ремнем.
Комната была сырой и холодной, спрятанной глубоко в Нижнем городе. По пути им попались десятки тесаков, расплескивающих по туннелям какую-то бесцветную жидкость из огромных стеклянных банок. От вони перехватывало дыхание – в том и смысл, поняла Эсме.
Никто не сможет отследить ее по запаху. Ни Блейд. Ни Уилл. Ни даже Рип.
Она отрывала кусочки рукава и бросала по пути, пытаясь оставить метки, но в сточных трубах царила тьма, а вода уносила ткань прочь. Пока Хиггинс тащил Эсме по туннелю, она сорвала бархотку и сжимала серебряный кулон, пока не нашла удачное место, где и обронила ожерелье. А затем похититель толкнул ее в лабиринт, служивший ему домом.
– Стой смирно, – прорычал Хиггинс, угрожающе помахав крюком.
Эсме уже не боялась. Если он ее привяжет, то все равно убьет. Она брыкнулась, и ублюдок отлетел на тележку со ржавыми инструментами. Затем поднялся с убийственным взглядом, и Эсме перекатилась, пытаясь высвободить левое запястье.
Крюк вонзился в сталь в сантиметре от ее носа. Эсме закричала и отпрянула. Хиггинс склонился над ней и грубо привязал ее правую руку.
– Я б тя прикончил за такое, – сказал он, а затем вдруг рассмеялся. – Но се равно те не жить. Как я люблю говорить, чему быть – того не миновать.
Задрав ей юбки, Хиггинс поймал одну ногу за лодыжку и потянул в сторону. Эсме заерзала. Кожаные ремни на запястьях не поддавались. Сердце громыхало.
« Нет. Пожалуйста, нет… только не это».
По периметру стола шли канавки, ведущие к дыре в дальнем конце, к которой подсоединялась трубка. Таким образом любая жидкость попадала в стоявший в углу огромный стеклянный сосуд почти с Эсме размером. Этот сосуд высился на сияющей медной машине.
Эсме снова дернулась. Из глаз лились слезы. Рип. Где же Рип? От испуга Эсме едва могла дышать, но знала: он придет за ней. Как только поймет, что она пропала…
А вдруг он уснул? Или решил, что она пошла к себе? Эсме снова дернулась, и пряжка на левом запястье слегка подалась.
Хиггинс отвернулся к тележке с инструментами. Низкорослый горбун жадно наблюдал за Эсме из угла. Она не осмеливалась двинуться. Урод за все время не проронил ни слова, но если заметит, что ремень ослаб, может поднять тревогу.
У нее будет только один шанс.
Хиггинс выбрал шприц для подкожных инъекций с длинной иглой. Эсме уже видела такие. Мать Тома часто вводила себе морфий или настойку опия, когда мучилась подагрой.
Тесаки осквернили медицинское приспособление, забирая кровь, а не вводя лекарства. К шприцу крепилась резиновая трубка, уходившая к сосуду в углу.
– Модо, заводи фильтрационную машину, – скомандовал Хиггинс.
Горбун метнулся к устройству и, ухватившись огромными руками за рычаг, стал его поворачивать с искаженным от натуги лицом. Механизм завелся, и Хиггинс открыл воздухозаборник. Приток кислорода зажег фитиль внутри, и котел зашипел. Машина затряслась, и горбун перестал крутить рычаг.
Поднялся ужасный шум. Эсме попыталась высвободить руку, пока мучители уставились на устройство, но ремень врезался в кожу.
« Ну же ». Она снова дернула – бесполезно. Как бы Эсме не старалась отвести взгляд, все равно невольно смотрела на тележку с жуткими приспособлениями: шприцы, подсоединенные к фильтрационной машине, острые бритвы – разрезать вены; топорик. Она знала, для чего это. Избавляться от тел. Тесаки старались не привлекать к себе нежелательное внимание.
– Почти готово, – пробормотал Хиггинс, со скрежетом проводя крюком по стеклянной канистре. Затем глянул на Эсме. – Жаль, мы спешим, милашка. Я б с тобой подзадержалси. – По мерзкой ухмылке нетрудно было понять, на что он намекает. – Шоб тваму дружку еще хлеще пришлось. Хотя, када он тя найдет – ну или то, че от тебя останется, – тож не обрадуется. – Хиггинс с мечтательной улыбкой шагнул ближе. – Ток представь: я б мог отправлять ему посылки раз в месяц. Банку с заспиртованным языком. Или ухом.
– Это если Рип сам еще тебя не отыскал. – Эсме уставилась на мучителя, стараясь не представлять описанные им картинки. Если поддаться сдавливавшему грудь ужасу, то она закричит и уже не остановится. – Ты потому так спешишь? Боишься, что он тебя найдет?
Хиггинс прищурился.
– Не найдет. Я на славу замел следы. – Он коснулся ее губ кончиком крюка. – Энтот гад много моих людей перебил. Не принимал мя всерьез. Думал, я ему не угроза. – Хиггинс говорил все громче, его глаза сверкали. – Теперича я покажу ублюдку и его наставнику, как они ошиблись. Я за вами приглядывал. Видел тя пару раз. Как ты целовалась с ним на улице – тада и придумал план. Вот и посмотрим, хто посмеется последним.
Он схватил шприц. Эсме напряглась, но ублюдок ухитрился крюком разорвать ее рукав и затянул кожаный жгут у плеча. От боли в глазах у Эсме потемнело. Блейд никогда так грубо не сдавливал.
Хиггинс жестко придавил ее руку крюком, одновременно вводя иглу. Эсме закричала. Машина жадно засосала, в секунду наполнив шприц, затем кровь полилась по трубке в огромную канистру в углу.
– Нет!
Хиггинс рывком сдернул жгут. Пальцы Эсме холодели. Боль от иглы сводила с ума. Эсме прошиб холодный пот. Она беспомощно смотрела, как мучитель повернулся к тележке за новым шприцом.
Рев эхом пронесся по комнате. Эсме повернула голову в сторону двери:
– Джон! Джон!
Сердце вновь бешено застучало в груди. Эсме дернулась. Рука высвободилась еще немного. Хиггинс пошел к выходу.
– Че за черт?
Дверь распахнулась, какой-то мужчина влетел внутрь и врезался в Хиггинса. Оба рухнули у тележки. Шея « снаряда » оказалась изогнута под неестественным углом.
Рип ворвался в комнату, впившись черными глазами в Эсме. Она всхлипнула и дернулась. Зрение застилали слезы.
– Будь осторожен. Умоляю, будь осторожен.