Хиггинс бросился на соперника. Рип снова взревел от ярости, схватил ублюдка за крюк и вбил тот глубоко в угол стола. Хиггинс задергался, оскалился, но крюк застрял. Рип врезал похитителю. Кровь и зубы полетели во все стороны.
Рука Эсме все холодела. Машина по-прежнему высасывала кровь.
– Скорее, – позвала Эсме.
Рип обернулся, понял, что происходит, мигом оказался рядом, выдернул иглу из вены и зажал дырочку. Кровь смочила его пальцы. Рип уставился на них, не смея дышать.
– Джон.
Он моргнул и снова зажал ранку.
– Осторожно!..
Рип закричал – что-то напало на него сзади. Левое колено согнулось, и он рухнул вперед. Горбун вытащил клинок из бедра Рипа и снова занес для удара.
Но в следующий миг пролетел через комнату и врезался в стеклянную канистру. Осколки брызнули во все стороны, а самый острый пронзил уродливую тварь.
– Нет! – заорал Хиггинс, заходя справа и замахиваясь крюком.
Они с Рипом сцепились. Последний припадал на раненую ногу.
Эсме снова рванулась из пут, сдирая кожу. От боли перехватывало дыхание. Наконец рука выскользнула. Не мешкая, Эсме высвободила вторую.
Рип швырнул Хиггинса на стол, и тот рухнул под их общим весом. Эсме в ужасе наблюдала, как ублюдок вонзил крюк в спину ее спасителя.
« Он исцелится », – сказала она себе и принялась освобождать ноги. Убить голубокровного крайне трудно. Однако… возможно.
Спрыгнув со стола, она зашаталась. Голова кружилась. Хиггинс снова замахнулся крюком, Рип схватил ублюдка за горло. Эсме не стала раздумывать. Увидела топорик на полу, подхватила его и привычным движением взвесила в руке. Как обращаться с этим предметом, она знала.
Крюк Хиггинса – это просто ощипанный цыпленок на разделочной доске. Эсме занесла свое оружие и разрубила руку ублюдка до кости.
Хиггинс заорал. Теплая кровь брызнула ей в лицо. Топорик застрял, и Эсме дернула его, сглатывая ком в горле. Наверное, сравнение с цыпленком неудачное. Она снова замахнулась, твердо решив закончить начатое. Ее мужчина и так уже ранен. Никто больше не причинит ему вреда.
На этот раз получилось, и крюк отлетел в сторону. Боевой настрой покинул Хиггинса. Он сыпал проклятиями и орал до тех пор, пока Рип не свернул ему шею.
Эсме покачнулась.
– Иисусе. – Рип посмотрел на топорик.
Она содрогнулась и выронила оружие. Желудок скрутило. Эсме не могла смотреть на крюк с кровавым обрубком руки. Вместо этого она подхватила Рипа и помогла ему сесть.
– Ты в порядке? – прошептала Эсме, глядя, как чернота уходит из его глаз.
Рип моргнул, словно только заметив раны. Наверное, так и есть. Охваченный жаждой голубокровный не замечал ничего, кроме цели.
Эсме осмотрела бок Рипа. Кровь запачкала рубашку, рана медленно закрывалась.
– Ты мало пил крови. Она уже должна была исцелиться.
Глубоко вздохнув, Эсме взяла одно из лезвий, валявшихся на полу.
– Нет. – Рип перехватил ее руку и покачал головой. Его глаза снова были черны как ночь. – Нет.
Однако он шатался. Кровопотеря и борьба с самим собой ослабили его сильнее, чем должно. Эсме оседлала колени Рипа и сделала надрез на запястье, зашипев от боли.
– Тебе это нужно.
Ноздри Рипа раздулись. Он снова попытался оттолкнуть ее руку, но запах крови завораживал его как факир змею. И вот Рип сдался.
С хриплым стоном он присосался к запястью Эсме. Она ахнула, чувствуя прикосновение языка, как жар охватывает тело. Каждое движение губ отзывалось между ног, точно поглаживание. Приоткрыв рот, она терлась о бедра Рипа.
– Да. Да.
Эсме ощущала его сердцебиение как собственное. Между ног пульсировало, ее будто объяло пламя.
Пальцы стало покалывать, и Эсме вспомнила, что не он один сегодня потерял кровь.
– Рип. Надо остановиться.
Неважно, как это хорошо. Как близка она к краю. Маленькая смерть может стать буквальной. Эсме закусила губу.
– Джон!
Рип оттолкнул ее руку, облизал запачканные кровью губы, глядя на нее демонически-черными глазами. Его ноздри раздувались.
– Прикройсь, пока я еще держу ся в руках.
Эсме оторвала полоску от юбки. Ранка уже закрывалась, благодаря слюне Рипа. Мало у кого из трэлей имелись шрамы – только если господин попался небрежный или из числа новообращенных. Эсме станет носить этот рубец, так как не рискнула попросить Рипа зализать ранку.
Точно его метку на теле.
Навечно.
Она улыбнулась и прижалась к нему. Грудь Рипа вздымалась и опускалась. Эсме обхватила его лицо ладонями и легко поцеловала, чувствуя медный резкий привкус крови.
– Я знала, что ты придешь. Что спасешь меня.
Рип жарко ее поцеловал.
– Всегда, любовь моя.
Глава 12
Эсме мурлыкала под нос, нарезая морковку и управляясь с ножом почти так же ловко, как Рип. Разумеется, цели у них были разные. Или нет. Улыбка Эсме поблекла, когда перед глазами всплыла картинка: разрубающий кость топорик.
Прошли недели, а воспоминания все так же свежи. И все так же тревожат.
Дверь кухни распахнулась, Эсме дернулась, сжимая рукоять ножа. Рип вопросительно изогнул брови, потопал на пороге, сбивая снег с обуви, и натянул воротник повыше. Белое одеяло уже почти растаяло, но прошлой ночью еще раз на прощание укрыло Лондон.
Рип окинул взглядом стол – овощи, мясо ягненка.
– Шепардский пирог. Када-то мой любимый.
Теперь он редко ел – не было нужды. Всего пару кусочков, чтобы насладиться вкусом.
– Когда-то? – с улыбкой переспросила Эсме.
Рип обнял ее сзади и притянул к груди, вдыхая запах. Его щетина покалывала шею.
– Угу. Терь у мя другая любимица.
«Я».Потрясающая мысль. Прошлой ночью Эсме снова давала Рипу кровь. Он по-прежнему в основном пил холодную, но все легче себя контролировал. Возможно, страх причинить боль оказался сильнее настоящего риска. Неважно, насколько голод захватывал Рипа, похоже, даже темная сторона его души заботилась об Эсме.
– Идем, – позвал он. – Хочу кой-че те показать.
– Мне надо готовить обед. – Тем не менее она не отстранилась. Рип провел губами по ее шее. – Разве… разве что на минуточку.
– Пущай Лена приготовит, – сказал Рип, выпуская ее. – Ты заслужила отдых, а на то, че я хочу те показать, надо больше минуты.
Эсме развернулась.
– Подарок?
Веселье смягчило суровые черты его лица.
– А ты становишься жадиной.
Рип забрасывал ее подарками с самого возвращения. Книги, ленты, норковые перчатки, за которые он, наверное, выложил на рынке кругленькую сумму. Так расточительно, но у Эсме не хватало духу его упрекнуть. Она видела, как Рип радовался, принося ей подарки, и знала, что прежде он так не делал. Просто рядом не было той, кого он мог окружить заботой. Кто бы обнимал его каждый раз, целовал. Улыбался бы только ему.
Ее милый гигант. Такой суровый и такой нежный.
– Покажи мне, – шепотом попросила Эсме.
С мальчишеской улыбкой Рип переплел свои механические пальцы с ее живыми, и повел любимую к двери. От нее не ускользнула нежность этого жеста.
На улице играли дети. Мэгги жадно смотрела с крыльца, как Ларк опрокинула Чарли и запихала пригоршню снега ему за шиворот. Может он и голубокровный, но Ларк знала все грязные приемы.
Обойдя двор, Рип завел Эсме в старые конюшни и попросил:
– Повернись.
– Зачем?
Он развернул шарф и завязал ей глаза. Шелк нежно касался кожи. Эсме резко вздохнула.
– Джон?
– Доверься мне.
– Я всегда тебе верю.
Рип повел ее вперед. Эсме немного неуверенно подчинилась.
– Тишь, тут ступенька.
Эсме запнулась и чуть не упала. В следующий миг Рип подхватил ее на руки.
– Так-то лучшее.
– Согласна, – ответила она, прижимаясь к его груди.
Странно. Сердце Рипа быстро билось, словно он волновался.
Скрипнула дверь, задвижка. Похоже, Рип их запер. Даже сквозь ткань Эсме различила в темноте мерцающие огни. Свечи?
– Джон, что ты задумал?
– Мож снять повязку, – просто ответил он и поставил ее на ноги.
Эсме подчинилась и ошеломленно принялась оглядывать комнату. Та изменилась до неузнаваемости. Завалы исчезли, на их месте появилась изысканная резная мебель. Золотой дамасский занавес перегораживал помещение посередине, дразняще пряча то, что таилось за ним. Сотни свечек сияли в старых банках на всех возможных поверхностях. Эсме словно стояла посреди люстры. Мерцающая дорожка вела к занавесу.
– Что… что это значит? – прошептала Эсме, оборачиваясь вокруг.
Теперь комната напоминала гостиную. Рип вычистил старый камин и поставил на ковер пару расшитых диванов.
– Решил, че нам надоть наш личный уголок, – пояснил Рип, опираясь о балку над головой. Он внимательно следил за Эсме, словно пытаясь понять, о чем она думает. – И к дому близко – тишь да благодать. Ну… – Рип осекся, опустил глаза и покраснел. – Ежель ты хошь. Може мы…
– Мне нравится, – заверила Эсме, все еще оглядывая комнату.
Ей пришлось по сердцу Логово с его шумом и смехом, но у нее никогда еще не было собственного дома. Только для них двоих.
– Чесна? – Рип облегченно выдохнул и пошел вслед за Эсме к занавесу.
– А что там?
Она отдернула ткань и уставилась на огромную кровать из белого чугуна с лоскутным бело-розовым одеялом и горой подушек. Дорожка из свечей вела мимо полированного секретера к здоровенной медной ванне в углу. Новенький сверкающий кран торчал из стены.
«Горячая вода – и только для меня!»
– Эт Онория помогла выбрать всякие финтифлюшки, – признался Рип.
– Как ты вообще ухитрился все это соорудить так, что я не заметила?
Эсме провела рукой по мягкому одеялу. Прекрасно. Идеально. Свечи расплылись – это слезы счастья навернулись на глаза.
– Када тя не было. Помнишь, Лена водила тя по магазинам? Блейд с Уиллом помогли затащить все тяжелое. И Дровосек тож, – рассмеялся Рип.
Походы по магазинам. Лена часами болтала с модисткой, выбирая нужный оттенок хлопка на платье. И бедная продавщица никак не могла угадать.
– Поверить не могу, что вы все против меня сговорились. – Эсме кружилась, так и не выпустив шарф. Затем опустила взгляд и улыбнулась. – Как же мне тебя отблагодарить?
Рип снова покраснел.
– Неча мя благодарить. Мне нрава, када ты улыбашься.
Эсме присела на край кровати. Бархатные юбки зашелестели по одеялу. Соблазнительница похлопала по матрасу рядом с собой:
– Может, начнем с поцелуя?
Рип перехватил ее руки и опрокинул на спину. Эсме смотрела на него. Свечи золотили его кожу.
– Не откажусь, – поддразнил Рип и потерся губами о ее губы.
Так сладко и нежно. Но сейчас Эсме желала большего. Она вонзила ногти в его руки и раздвинула ноги, наслаждаясь весом Рипа.
Он отстранился, тяжело дыша. В обсидиановых глазах отражались сотни свечей. Эсме высвободила руки, обхватила его мощную шею и рывком притянула к себе, впиваясь в губы, лаская языком. Рип чуть повернул бедра, вдавливая любимую в мягкий матрас.